Не так давно здешние края покинул профессор Абронзиус, стремясь поделиться с учёным миром результатами своих уникальных исследований. За ним последовал Антонин – как ассистент и объект изучения.
Герберт заявил, что без Антонина ему будет скучно, потому что некого больше учить игре на клавесине. Чтобы утешить сына, граф напомнил ему, что мир велик, в нём есть и другие клавесинисты, которым наверняка пригодится опыт музыканта с трёхсотлетней практикой. А там, глядишь, и с Антонином пересекутся пути – у бессмертных всегда есть надежда на новую встречу. Герберт, погрустив, признал правоту отца и собрался в дорогу за одну ночь – так не терпелось ему увидеть мир после трёх веков затворничества в замке.
Что же, возможно, это к лучшему. Наследнику древнего рода Кролоков давно уже пора было стать самостоятельным и найти собственный путь в вечной жизни.
Свернув с дороги, всадники углубились в лес. Там ещё лежал снег, но сквозь сугробы начинали пробиваться первые весенние цветы. Ведь как бы ни сильна была зима, она всегда сменяется весной – это прекрасно знали и графиня фон Кролок, и её супруг.
Спешившись, Эммерих подхватил Сару на руки и закружил в воздухе, наслаждаясь каждым ударом её сердца, каждым звуком её дыхания, вбирая в себя исходивший от неё дивный запах. Близость человеческой крови, скрытой под белой кожей молодой женщины, не пробуждала в нём голода: в этот вечер супруги уже успели поужинать куропаткой, от которой Эммериху досталась кровь, а Саре вскоре после того – обжаренное Куколем мясо. Аллергией на куропаток Эммерих фон Кролок не страдал.
Почуяв внезапно посторонний запах, граф насторожился – но это был всего лишь Шагал, который, видимо, забрёл сюда, скитаясь по окрестностям. К счастью, бывший трактирщик и сам обладал вампирским чутьём – а потому поспешил убраться, чтобы не мешать уединению своих титулованных родственников.
Оставив позади влюблённую пару, Йони направился в сторону деревни. Видимо, опять собирался отнести Ребекке дров или хвороста.
Вампирское бытие оказалось для Йони совсем не сладким. Жажда крови бывшей служанки не давала ему покоя все эти месяцы, и Шагал приходил в настоящее отчаяние от мысли, что её ничем не унять до той поры, пока Магда не умрёт от старости. Либо пока Йони до неё не доберётся – а поди узнай, куда тот студент её увёз!
Понимая, что проклятие стало наказанием за прелюбодеяние, Йони наконец решился: он искупит свой грех хотя бы посмертно. И с тех пор вот уже месяц он появлялся у трактира каждую ночь, принося то дров для печи, то добытого в лесу зверя или птицу. Забравшись по стене, посматривал в окно на спящую жену – но внутрь войти не пытался, опасаясь чеснока.
Надо сказать, что после первой же ночи Йони и впрямь почувствовал себя лучше и принялся за работу с утроенным рвением. Так, глядишь, дойдёт и до того, что Ребекка рискнёт однажды заговорить со своим необычайным помощником, а потом и в дом пригласит…
Эммерих фон Кролок хорошо понимал, чем это может грозить. Сегодня же он скажет Саре, чтобы та уговорила свою мать освятить трактир. Самому Шагалу это не помешает, ведь тот в прежней жизни был иудеем – а вот других подданных графа, чьи намерения могут быть не столь чисты, сила креста остановит. Всё равно Антонин уже съехал…
Но разговор о делах подождёт.
Пока же они с Сарой будут просто наслаждаться этим весенним вечером, ароматами и теплом едва заметного ветерка, будут любоваться звёздным небом, что проглядывает меж древесных крон, слушать лесные шорохи, мечтать…
Его чувства так и не стали человеческими, а нежность, которую вызывала в его сердце молодая графиня, лишь отдалённо напоминала ту влюблённость, о которой поэты пишут стихи. Но, возможно, любовь у каждого своя и не стоит сравнивать себя с другими? Оттого, что твоё чувство не похоже на чужое, оно не становится менее важным и тем более не становится мороком. Мороки же порождаются сомнениями, недоверием к самому себе, страхом. А это – оружие господина из дворца с серыми стенами, обманщика сердец, которому дают силы отчаяние и боль других созданий.
И хозяин серого дворца никогда не должен обрести власть над душами.
