Ремус смотрит на маму и не верит своим глазам. Когда в последний раз он видел ее такой? Нет, не припомнить.

— Тринадцать лет назад в нашей жизни случилась страшная трагедия, — лицо мамы становится непроницаемым и бледным. — Если бы ты знал, какие вещи отцу советовали ваши медики и знахари… Их счастье, что меня не было рядом, когда они это говорили, любого из них я была бы готова задушить собственными руками. И никакое волшебство их бы не спасло! Потому что самая великая сила на свете — это любовь! Потому что только любовь прощает все грехи, но только не грех против любви! А ты готов растоптать ее, уничтожить в зародыше, убить… Ты считаешь, что в этом твоя сила? Да это самая что ни на есть слабость и безволие!

Скулы на мамином бледном лице розовеют. Ремус подходит к ней и садится рядом.

— Зная о твоей болезни, о твоем проклятии, он не оттолкнул тебя, он по прежнему твой друг, разве этого мало? Прости меня, но любовь это не только романтические объятия, это ежедневный труд, да, труд и терпение, взаимоуважение и поддержка, доверие, понимание, дружба… Ты готов все это бросить?

Ремус обнимает маму.

— После каникул я сама лично отвезу тебя в этот ваш Хогвартс. Даже если мне придется лететь на метле.

Ремус улыбается, уткнувшись в мамино плечо.

— Напиши ему, напиши своим друзьям, пригласи их к нам после Рождества, пусть приезжают все вместе, как-нибудь разместим четверых парней! Держись за них, держись за своего Сириуса, за свою любовь. Одиночество — самое страшное, что может приключиться с человеком, — мама похлопывает Ремуса по руке и встает. — Сложи вещи обратно в чемодан.

Уже выходя из комнаты мама оборачивается:

— Мой любимый Сомерсет Моэм был гомосексуалом. А про твоего сказочника — Оскара Уайльда — я вообще молчу!

До самого ужина Ремус с мамой заняты украшением комнат. Камин завешан цветными носками, остролистом и омелой, дом наполняется праздничными ароматами. Если бы не ломота во всем теле — Ремус вполне мог бы сказать, что он безоблачно счастлив.

Перед сном к нему в комнату заглядывает отец.

— Как дела? — не дожидаясь ответа, он прикрывает за собой дверь. — Поговорил с мамой?

— Так ты знал?

— О чем?

— О том, что она слышала наш разговор?

— Нет! Боже мой… и что она?

— Ничего, — Ремус закрывает тетрадь, в которой писал до этого. — Мы решили, что мне стоит вернуться в Хогвартс.

— Верно, верно, — бормочет отец, присаживаясь на кровать. — Она плакала?

— Нет. Она была настроена так решительно, что впору было расплакаться мне… — Ремус улыбается. — Обвинила нас с тобой в чрезмерной опеке.

— Ясно вам?! — отец, улыбаясь, поглядывает на дверь

— Но в целом она, конечно, права. Я не должен сдаваться. Это действительно самый что ни на есть постыдный побег. Я почувствовал себя трусом.

— Она умница, — кивает отец. — Нам с ней очень повезло, ты согласен?

Ремус снова улыбается, но с каждым часом ему это дается все сложнее, временами морок зверя застилает сознание.

— Да… Ты иди, пап, я еще немного посижу, ты же знаешь… Все будет хорошо. Я все сделаю правильно, — Ремус устало вытирает лицо рукой.

— Я не сомневаюсь, Рем. Держись, сынок!

Хлопнув себя по коленям, отец встает и идет к выходу.

Ремус еще некоторое время смотрит на закрытую дверь, а затем снова принимается за свою тетрадь.

*

Из дневника Р. Дж. Люпина

24 декабря 1977 года

Скорее всего от того, что мысли мои были полностью заняты «сердечными» переживаниями, будь они неладны, а может, это откат после той жуткой атаки, но это полнолуние я встречаю более или менее спокойно. Я говорю сейчас, конечно, о звере, в первую очередь. Хотя, признаюсь, что и сам сейчас недоумеваю, с чего бы мне так изводиться? Я принял решение, что больше не стану идти на поводу у своих инстинктов, это должно мне помочь. А что до насмешек и прочих неприятностей — буду терпеть. Зато я останусь честен перед собой. Но это все, конечно, никоим образом не имеет отношения к моим трансформациям, следовательно, больше я здесь об этом писать не стану.

С улицы доносится пение, нестройный хор звонких детских голосов выводит «Гимн колокольчиков». Ремус выглядывает в окно, выходящее на улицу; он никогда не ходил вот так по дворам. У него и друзей-то никогда не было среди местных ребят, когда родители решили перебраться из города сюда, Ремус уже учился в Хогвартсе.

А ведь там сегодня праздничный ужин, Большой зал залит светом, посуда сверкает, уютно пахнет корицей , жареным мясом и хвоей… Черт побери, он сам виноват в том, что должен сидеть в Сочельник в пустой полутемной комнате, вместо того, чтобы слушать безумные байки Сириуса об их семейных рождественских традициях, заедая особо пикантные моменты сочным ростбифом.

Ремус раздевается и ложится в постель. Его бросает в жар, такое бывает. В эти моменты кажется, что кожа пылает.

Ремус думает о своем будущем. Как хорошо было раньше, жизнь шла своим чередом, Хогвартс, занятия, немного озорства, беспечное веселье, куда все это ушло? С каждым днем все ближе выпускной, а что потом? Отец говорит, что в последнее время Темные маги активизировались, Министерство вроде бы даже собирается выпустить Декрет на аресты по доносу. Ремусу придется быть предельно осторожным, чтобы не дать ни малейшего повода. Он исправно посещает ежегодную явку для Контроля. Каждое лето он отправляется в Мунго, чтобы получить справку о вменяемости. Это гадко, говорит отец, но это поможет в случае необходимости. Бюрократизм и общественное мнение не добавляют радужных иллюзий. Если ситуация с Волдемортом не изменится, в жизни Ремуса могут произойти неприятные изменения, в конце концов он — самая что ни на есть темная тварь. Никто не будет разбираться в его личности, главным здесь будет Зверь.

Ремус поворачивается на бок. У него в принципе нет будущего. Работать на мистера Томаса? Ремус вспоминает, что творилось с овцами, когда он приходил на ферму. Люди, конечно, не овцы, они не умеют чувствовать его зверя, но стоит им узнать о том, кто Ремус на самом деле — они становятся подобны этим овцам: тут же пятятся, вытирают руки после пожатия, рассматривают с брезгливым ужасом, будто опасаются, что Ремус прямо сейчас, посреди бела дня, вцепится им в глотку. Как же все это мерзко и унизительно!

Ремус зарывается носом в подушку. Не уснуть. Ярость подкатывает, и реально хочется выть. Если только эти двое скажут ему хоть одно обидное слово после каникул, он точно разорвет и на куски! Под закрытыми веками плывут алые пятна, и нос улавливает запах человека… Ремусу хочется зубами вцепиться в собственную руку! Все, стоп. Дальше ждать нельзя. Ремус встает и берет на комоде склянку с Усыпляющим зельем. Спокойной ночи, зверь.

========== Глава 7 ==========

— Тебя проводить? — отец обеспокоенно смотрит на то, как Ремус, завязывая шарф, стоит перед камином.

— Нет, я сам. Спасибо.

— Не задерживайся там, а то мало ли…

Там — это в «Трех метлах». Ремус напрасно думал, что это полнолуние он встретит спокойнее, чем обычно. Проснувшись утром, он понимает, что едва сможет встать. Цвета мира совершенно полиняли, и все вокруг наполнилось яркими и ненавистными запахами.

Ремус спешит поскорее убраться из дома, подальше от родных, чтобы не напугать, не побеспокоить. Но он отчетливо понимает, что не может аппарировать, зверь не дает сосредоточиться. Остается только камин.

Бросив в огонь горсть Дымолетного пороха, Ремус делает шаг в зеленое вспыхнувшее пламя.

Когда он выходит из камина, на него обрушивается шквал из света, музыки и запахов. Благо, что людей в пабе почти нет. Ремус кивает стоящему за барной стойкой волшебнику и спешит покинуть гостеприимное местечко.

Хогсмид завален снегом. Сияющие украшениями витрины слепят, зверь мечется внутри, агрессивно ощеривая пасть.

Еще одно усилие, небольшой рывок, и он будет в безопасности. Увязая в сугробах, Ремус бредет через холм в Визжащую хижину.