— Мерлин! Даже в такой момент ты не можешь забыть про занятия… Интересно, а свидания Джеймса и Лили такие же приятные? — Сириус поправляет капюшон и кажется, что он брякает про это мимоходом, но Ремус в этом не уверен.

— Не думаю, что мы должны это обсуждать.

— Да мы и не обсуждаем, просто мне кажется, что с девчонками все куда сложнее, — Сириус откидывает с лица мешающие волосы.

— Тут я не специалист, — примирительно улыбается Ремус и ловит себя на том, что успевает вовремя остановиться и не пожимает плечами. На душе мутно.

Сириус достает сигарету, закуривает и выпускает из уголка губ сизый дымок.

— Пойдем? — Ремус кивает на дверь. Ему гадко и неуютно. Он чувствует, как зверь в нем протяжно и тоскливо скулит. Блэк коротко целует Ремуса в губы и идет из комнаты прочь. Особую странную горечь поцелуя Ремус оправдывает табачным привкусом.

========== Глава 2 ==========

По дороге в замок Блэк весел и разговорчив. Ремусу, напротив, хочется как можно скорее остаться одному. Стемнело, и светящиеся окна замка превращают пейзаж в реалистичную иллюстрацию к сказке. Ремус останавливается, чтобы полюбоваться внезапной красотой, но Сириус истолковывает это по своему: он подходит, притягивает его к себе и сладко целует.

— Ты с ума сошел? А если нас кто-нибудь увидит?

Ремус всерьез раздражен и обеспокоен этой выходкой. Какое ребячество! Но Сириус смеется и хлопает его по плечу:

— Расслабься, такая темень, что никто ничего не разберет! Разве что Минерва вышла на ночную прогулку? Но, думаю, что я бы и для нее нашел оправдание нашему поведению.

Ремус качает головой и они снова пускаются в путь. «Карта!» — неожиданно вспоминает Ремус. Она осталась на его кровати открытой, а что, если Джеймс решил как раз в этот момент узнать, куда подевались его друзья? А что, если Питер?.. Визжащей хижины на Карте нет, поэтому местонахождение друг друга они узнают безошибочно — если Карта в спальне и на ней не отображается тот, кто тебе нужен — значит он вне Хога, но идти в Хогсмид без Карты — да еще и не в день для посещений — нельзя, следовательно, остается Визжащая хижина. Спрашивается, почему мы поперлись туда вдвоем? Почему не позвали Питера? Сириус не любит Питера. На любые попытки дознаться, чем это вызвано, он отвечает неизменно: «Потому что он не человек, он Хвост!». «Я тоже не человек для него, — вдруг думает Ремус. — Я — Лунатик, ручной оборотень». Он поднимает взгляд на Сириуса, но тот, как ни в чем не бывало, идет к замку и довольно лыбится.

— Где были? — спрашивает Джеймс. Он сидит на своей кровати и увлеченно рассматривает какой-то маггловский журнал.

— Гуляли, — Сириус небрежно бросает мантию на кресло, стоящее возле чугунной печки:

— Ух, как я замерз! Согрей же меня, Сохатый.

Джеймс молча двигается, освобождая место рядом с собой.

— Классный журнал! Лили этим летом была в Испании, вот, зацени-ка…

Сириус закидывает руку за спину Джеймса и они, полуобнявшись, отправляются в глянцевое путешествие по Мадриду.

Ремус протягивает ледяные ладони к печке. Похоже, на сегодня с него достаточно внимания.

— Вы на ужин пойдете?

Джеймс поднимает на него взгляд и, направив палочку на сумку, стоящую у кровати, говорит: «Акцио, пиво!» Бутылочки с тихим глухим звоном летят на кровать.

— Прошу, — гостеприимно приглашает Джеймс.

— Ты в Хогсмид, что ли, ходил? — спрашивает Сириус, откупоривая бутылку и протягивая ее Джеймсу.

— Заказал совиной почтой, — усмехается тот, но Ремус замечает небрежно засунутую в сумку мантию-невидимку. Сложенная Карта лежит на прикроватной тумбочке Джеймса.

— Как хотите, — говорит Ремус как можно более равнодушно и отправляется в Большой зал, где, он уверен, уже ждет Питер, который, в отличие от этих двоих, не променяет кусок пирога с куриными потрохами на маггловский журнал под пиво.

Когда они с Питером возвращаются в спальню, Джеймс и Сириус сладко посапывают в одной постели, укрытые журналом, в окружении полудюжины пустых пивных бутылок.

— Рем, посмотри, там еще осталось? — Питер зевает и стягивает свитер.

— Лови, — Ремус кидает ему на постель бутылку, в сумке их еще по меньшей мере штук пять.

Он достает пергамент, учебники, перья и чернила — любовь любовью, а занятия по расписанию. Любовь? Он украдкой бросает взгляд на кровать Поттера: очки на лице Джеймса забавно съехали на бок, а рука Сириуса, лежащая на его груди, равномерно движется вверх-вниз, в такт глубокого и ровного дыхания. Любовь, конечно. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Ремус спускается в гостиную.

Утром Джеймс растрепан и заспан. Он входит в душевую в одной лишь футболке и джинсах. Ремус смотрит на него через зеркало.

— Привет, Лунатик! Ты как? — бормочет Джеймс сонно.

— Все хорошо! Привет, — не вынимая изо рта зубную щетку, отвечает Ремус.

В душевой влажно и зябко, Ремус поджимает пальцы на ногах. Джеймс, отвернувшись, стягивает футболку, снимает джинсы и трусы и, зайдя в кабинку, пускает воду. У Ремуса сводит челюсть. Сколько раз он видел эту процедуру, но до сих пор не может к этому привыкнуть — вот так с ходу раздеться и встать под холодную струю? Бр-р, нет! Слышно, как Джеймс охает и кряхтит. Из-за двери кабинки начинают ползти клубы пара, душевая наполняется туманом, по стеклам стрельчатых окон ползут тяжелые капли, сразу и не поймешь, с какой стороны.

— Рем, кинь мыло, — кричит Джеймс из-за двери, сквозь шум воды.

Ремус левитирует Джеймсу свою мыльницу, и в этот момент в душевую входит Сириус, пряча ладони подмышками.

— Во, дубак, — сердито говорит он. — Привет, Лунатик.

— Привет.

Ремус улыбается. Частенько он представляет себя отцом двух этих засранцев. Приятно было бы заиметь таких сыновей — умных, отважных, благородных, красивых — но Ремусу это не грозит. Во всяком случае, он слабо представляет себе ту девушку, которая захотела бы стать его женой и подарить ему счастье отцовства. И дело тут, конечно, не в уродливых шрамах.

Сириус раздевается и, прикрывшись полотенцем, идет к кабинкам. Стукнув костяшками пальцев в дверь кабинки Джеймса, он кричит:

— Сохатый, ты скоро?

— Заходи, открыто, — орет ему Джеймс, и Сириус, потянув дверь, пропадает в облаке густого пара.

Ремус представляет себе этих двоих, как они толкутся под одной лейкой, случайно касаясь друг к друга телами, не испытывая при этом ни капли смущения и стыда, пихаются и смеются. Конечно, смеются! А вокруг них туман и тепло — в раю место только двоим. Холодная сырость проникает под халат. Ремус выпускает воду из раковины и через зеркало приветливо улыбается входящему в душевую Питеру.

========== Глава 3 ==========

В первых числах декабря все факультеты курса сдают часовой тест на профориентацию. Четыреста вопросов — двенадцать ответов. Ремус получает пергамент с итогами: на лидирующих позициях «роль Учителя» и «роль Аналитика». Ремус подозревал нечто подобное, но был бы куда довольнее, если бы самой подходящей ролью оказалась «роль Спортсмена или Физический Труд». Нет, ни о каком спорте Ремус не мечтает, а вот большая тяга к труду физическому ему бы не помешала, Рем вполне отдает себе отчет, что вряд ли где-то в учебном заведении потерпят такого, как он. Да и любая другая структура, которая подчинена жесткому графику и необходимостью ежедневного наличия у сотрудника здравого ума и трезвой памяти, ему не подойдет. В ноябре видимость лунного диска два дня держалась на максимуме, и Ремус отходил после этого почти неделю.

— Это какой-то неправильный тест, — возмущается Джеймс. — А где «роль Раздолбая» и «Авантюриста»? Или «Разбивателя Женских Сердец»?

Джеймс локтем толкает Сириуса в бок. Но тот сидит мрачнее тучи: на днях его вызывал Дамблдор, потому что Бетти Осмент, хорошенькая девушка с шестого курса Рэйвенкло, наглоталась какой-то дряни, сообщив в предсмертной записке, что виной тому обидное невнимание Сириуса Блэка. Бетти спасли, но она впала в какую-то необъяснимую прострацию, а Сириус имел личную беседу с родителями Бетти, деканами и директором.