- … а Сумрак не дает себя трогать. Скалится, но без злобы. Ночка облюбовала яблоню, все время лежит под ней, - говорит Андрей и снова сжимает ее руку в теплых ладонях.

Хочется дать о себе знать, чтобы обрадовать его. Он кладет ее руку себе на лицо, поправляет ее волосы.

Она собирает все силы, направляет их в руку, чтобы сжать пальцы, но те едва-едва шевелятся.

- Мира! – громко, но от волнения шепотом говорит Андрей и перехватывает ее ладошку. – Мира! Девочка моя! Ты здесь?!

Конечно, здесь. Где ей еще быть, как не с ним?

- Мира, дай мне знать, - другая его ладонь гладит ее лоб и щеки, останавливается на шее, чтобы прощупать пульс. Да, сейчас ее сердце бьется гораздо чаще, чем вчера.

Она снова прилагает все силы, чтобы сжать его ладонь.

- О, любимая! Спасибо тебе!

За что спасибо?

Какое-то время он молчит. Настолько возбужден. Потом сканирует ее состояние и свечение. Результаты его явно радуют, дыхание Рихтера становится горячим, он целует каждый ее пальчик.

- Попробуй открыть глаза, милая, - просит он. – Давай. Открой глаза ради меня.

Если милая, и тем более ради него, то обязательно откроет. Но веки словно свинцом налились. А так хочется увидеть родные черные глаза, немного раскосые, музыкальные пальцы, вечно всклокоченные черные волосы, полные губы, высокие скулы.

Но он делает то, от чего глаза открываются сами собой – нежно целует ее в губы, дает вдохнуть любимые ароматы сандала и цитруса, которые могут теперь ассоциироваться только с ним. Какое-то время глаза не могут сфокусироваться, приходится их сощурить, взирать на мир через щелочки. Теплые цвета комнаты, приглушенный свет, мерцают звезды. Это обсерватория?

И он. Все так же красив. Волосы, конечно, в беспорядке, щетина проступила на щеках, глаза встревоженные, горят ожиданием, губы вот-вот разойдутся в улыбке.

- Умница, - говорит он и действительно улыбается, - ты вернулась ко мне, любимая.

Она не может ответить словами, поэтому сжимает руку в знак согласия.

Почему она лежит в обсерватории, а не в медблоке? Почему рядом с ее кроватью четыре кресла? Из кабинета дальше по коридору слышатся голоса, они приближаются.

- Андрей, мы готовы сменить тебя, - сначала спокойно говорит женщина, потом вскрикивает. – Миранда!

Это мисс Шарлотта, только она ее так называет.

- Милабель! – значит, второй Лакомб.

- Милорд! – вскрикивают оба.

Почему, то Андрей, то милорд?

А потом говорят наперебой, появляясь в ее поле зрения.

- Она очнулась?

- Почему ты не позвал нас?

- Что она говорит?

- Нужно еще раз взять анализы, исследовать отпечаток глаз, свечение…

- Она понимает, где находится?

- Может быть, ей будет лучше в медблоке?

- Миранда что-то рассказала?

- Нет, она только десять минут назад начала показывать признаки присутствия, глаза открыла буквально перед вашим появлением, - Андрей снова сжал ее ладонь. – Это стоило ей больших усилий.

Где же тот, другой, который еще вчера почувствовал, что она вернулась? И, кстати, он пообещал, что Мира и Андрей поговорят сегодня. Где он? И кем он мог быть? Кто еще может находиться сейчас в Академии? Голоса преподавателей и студентов она помнила неплохо, а это не они. И этому человеку Рихтер доверял, как близкому другу, но это не След. О чем они говорили вчера? О том, что светает. Неужели Монах? Подходит. На Источнике они тогда вдвоем были со смотрителем.

- Мира, - Андрей наклонился ниже, когда заметил ее блуждающий взгляд. – Ищешь кого-то?

Она сжала его руку.

- Человека? – вопрос мог показаться странным, но они же в Академии магии, тут и духи могут быть, и магические существа. Проводник звезд и Хранитель, опять же.

- Это студент?

«Нет», руку не сжимает.

- Может быть, Мирабель говорит о Монахе? – предположил Лакомб.

Мира сжала руку Рихтера.

- Монах был вчера тут со мной, - пояснил он. – Ты тогда вернулась?

Она сжала руку.

- Милая, сейчас еще только день. Нам нужно дождаться ночи, - Мира сжала руку в знак согласия, Андрей холодно прибавил. – На Источник сейчас никто не попадет без моего личного подтверждения.

- Милорд, нам с Лораном хотелось бы осмотреть Миранду, - тепло сказала мисс Шарлотта.

«С Лораном»? Долго же Мира спала, что пропустила, когда отношения профессоров стали ближе. Хотя, это не ее дело. Сама-то на Источник прибежала в одной только рубахе ректора на голое тело.

- Шарлотта, Лоран, - перебил их Андрей, - я хотел бы побыть со своей женой наедине еще несколько минут. Я нисколько не умаляю ваших стараний и прошу меня понять. Вы приступите к обследованию Мирославы через десять минут. Насколько я могу судить по ее свечению, состояние нашей пациентки стабильно.

Похоже, что слово «жена» в речи Рихтера смутило только эту самую пациентку.

Профессора участливо закивали, вышли, оставляя их вдвоем и сказав, что подготовят оборудование.

- Мира, - Андрей вглядывался в ее глаза, - я едва не умер тогда вместе с тобой, когда увидел тебя… - он, не договорив, отвернулся в сторону, с силой выдохнул и продолжил. – Сейчас ты будешь под моим надзором!

Она сжала руку в знак согласия. Не хотелось оставаться без него ни на секунду. Глазами показала на левую руку, которая покоилась в теплых ладонях Андрея.

- Что такое, дорогая? – встревожился он. – Рука болит? Тебе больно?

«Нет», не сжимает его ладонь. Снова показывает на свою руку глазами.

- Милая, я не понимаю, - он разволновался, принялся вертеть ее ладошку, высматривая, на что она могла указывать. И действительно не понимал. Потому что желаемой вещи там не было. Ничего, потом сама скажет, эту мысль и озвучил Андрей.

И еще очень хотелось, чтобы он еще раз поцеловал. Об этом сказать еще сложнее, поэтому Мира смотрела на его малиновые губы и вспоминала, какие они жесткие, теплые, вкусные. Ее взгляд в этот момент был настолько красноречив, что Рихтер мгновенно все понял.

- О, моя девочка, ты действительно идешь на поправку, - его глаза из черных стали темными, фиолетовыми.

Он поднял ее с кровати, удерживая на руках, провел подушечками пальцев по ее губам и поцеловал. Сначала нежно, а когда почувствовал слабые (насколько она могла) ответные движения, более настойчиво. Поцелуй - прекрасный стимул, чтобы заставить тело вновь двигаться.

- Мне нужно идти, - он осторожно уложил девушку на кровать. – Все-таки твой возлюбленный - ректор Академии магии, а сейчас у нас приемная кампания.

Мира на это могла только сжать его руку, мол, все понимаю и буду ждать тебя.

- Я буду рядом, - по лицу было понятно, что он тоже не хотел расставаться.

Через минуту после его ухода появились профессоры.

- Миранда, мы так рады, что ты пришла в себя и поправляешься, - затараторила англичанка.

- Шарлотта, давай сначала проверим реакцию Мирабель на солнечный свет, - Лакомб отошел к окну и взялся за плотные черные шторы.

Его коллега взяла в руки ладонь Миры.

- Если ты почувствуешь какие-то неприятные или странные ощущения, то сожми мою руку два раза, если все хорошо, то один раз, - предупредила она.

Девушка смотрела, как шторы на окнах медленно расползались, впуская в обсерваторию солнечный свет. На улице день, небо синее, облака белые, листва на деревьях зеленая – все на своих местах. По мере того, как комната наполнялась солнечным светом, глаза Миры привыкали к яркости дня. Никаких неприятных или болезненных ощущений, она сжала руку англичанки один раз.

- Прекрасно, Миранда, - проговорила та, внося записи в блокнот.

Лакомб открыл окна, и комната наполнилась звуками родного города. Глазов. Мира выросла тут, они с мамой жили недалеко от Академии, дальше по улице, вдоль реки Чепцы.

Кстати, о том, что в Глазове вообще есть Академия магии и Источник магии под землей в самом центре города, знают единицы, от посторонних общежитие и учебное здание прикрывают специальные чары. Глазовчане считают, что магические Академии есть только в крупных городах или горах, где есть Источники магии. Так и Мира думала, пока однажды не вошла в Академию вслед за белым котом, Хранителем магии.