Остальные полицейские были уже рядом. Лейтенант Турко запрыгнул на крыльцо и со всей силы ударил топором по шее засвистевшего, захрипевшего противника, а Инга бросилась отвязывать лошадей.

- Скорее в дом! - бросил своего беспомощно упавшего, еще корчащегося от боли врага Фанкиль и они с лейтенантом, держа наготове оружие, распахнули дверь. Свежий ночной воздух наполнился трупным смрадом и запахом формальдегида - перед полицейскими открылась прихожая с грязными белыми стенами и лестница на второй этаж. В обе стороны вел ярко освещенный все тем же мертвенным светом, отделанный белыми рассохшимися деревянными, крашенными масляной краской панелями коридор и еще одна лестница в подвал, вниз.

- Помогите! - отчаянно и печально застонал кто-то и полицейские инстинктивно бросились на крик к ближайшей двери.

- Назад! - запоздало предупредил что это ловушка Фанкиль, и едва успел захлопнуть, было распахнутую лейтенантом Турко дверь. В последний миг он успел заметить, что за ней была ярко освещенная специальной хирургической лампой операционная и трое огромных и горбатых, закутанных во все в те же похоронные белые саваны людей в повязках на лицах и с острыми скальпелями в огромных ручищах хирургов-мясников, уже направляются к ним.

Инга бросилась к другой двери. Там, на грязных серых кушетках под таким же ярким светом, лежали люди с почерневшей бугристой кожей и валиками деформированных лимфатических узлов на шеях. Увидев ее, они рывками попадали на пол со своих мест и, с силой подтягиваясь руками, с грохотом и звоном опрокидывая капельницы и приборы, таща за собой провода и силиконовые трубки, через которые подавались препараты в их вены, поползли к ней. Но Инга не растерялась - тут же захлопнула перед ними дверь, и с легкостью опрокинув на бок стоящий рядом шкаф, привалила им ее так, чтобы они не смогли ее открыть.

Как раз в это время черные хирурги выскочили в коридор, но лейтенант Турко зажег осветительную ракету и бросил ее на пол прямо перед ними. Пропитанный селитрой шнур прогорел, помещение наполнилось едким пороховым дымом. Снаряд полыхнул и, закрутившись, пошел рикошетить по коридору, отскакивая от стен. Хирурги схватились за обожженные лица, а лейтенант бросился, наскочил на них, ударил одного по голове секирой, а второго начал бить по рукам, которыми тот попытался заслониться от его внезапного нападения.

Фанкиль же забежал на второй этаж. Тяжело, так что затряслись стены дома, громыхнул выломанный ударом шестопера замок, хлопнула дверь, но через несколько секунд рыцарь, уже безоружный, в панике сбежал вниз.

- Скорее отсюда! Бежим! - отчаянно размахивая руками, закричал он. Его глаза были полны ужаса, он был не в себе.

- Лео! Коней! - пронзительно отозвалась, ударила его по щеке Инга, но он не слышал. Казалось, даже этот бывалый человек потерял контроль над собой от увиденного на втором этаже. Лейтенант Турко и Инга выбежали из дома, вскочили в седла, причем лейтенант принялся со всей скоростью зажигать и бросать на крыльцо и в распахнутую дверь оставшиеся у него фосфорные свечи. Взбудораженные шипением огня и дымом лошади заржали, забили копытами. В доме метались какие-то тени, слышалось страшное, непонятное стрекотание и шипение, словно там были не люди, а какие-то гигантские насекомые, или какие иные твари, только по виду притворяющиеся людьми.

- Лео! - крикнула Инга.

Но Фанкиль, не помня себя, уже выбежал за ворота и исчез в темноте.

Лошадь лейтенанта Турко встала на дыбы и сбросила его, помчалась прочь. Следом за лейтенантом со своего коня спрыгнула и Инга.

- Йозеф! - спросила она, поднимая его за плечо.

- Бежим! Надо найти Лео!

- Приказ по одному! - убедившись что он только контужен, ответила Инга. Они с лейтенантом вскочили на ноги и помчались прочь в разные стороны от ворот. Лейтенант запрыгнул на велосипед и, поднявшись на педалях, принялся отчаянно крутить их. Пронзительно задребезжала рама, забился, зазвенел расхлябанный звонок, оглашая навязчивым металлическим гулом всю деревню.

Во всех избах вокруг уже выли собаки, загорались огни.

Лейтенант мчался по дороге через поле, налегая на педали что было сил. За ним бежали люди с кольями, безмолвно и страшно, как будто стараясь сохранить дыхание, преследовали полицейского. Но велосипед напуганного лейтенанта был быстрее, и вскоре, подпрыгивая на колдобинах и корнях просеки, далеко оглашая тревожным звоном округу, уже в лесу под елями, он на несколько сотен метров оторвался от преследователей. Проехав еще некоторое расстояние, лейтенант соскочил с велосипеда, схватил его обеими руками, с разворота зашвырнул в кусты и сам бросился пешком с просеки в чащобу леса. Спотыкаясь о корни, раздирая одежду и кожу до крови о коряги и ветви, со всех ног, помчался, побежал к реке. Позади, по дороге, следом за ним, уже грохотали снаряжением и упряжью верховые. В руках, разбрасывая горящие смоляные капли, мерцали огни. Его преследовали по просеке и, наверное, не сразу поняли, куда он свернул, и он, пробежав с километр по лесу, успел к реке первым. Рассадив колени и локти, ударившись головой о пень, скатился по крутому откосу к воде и как есть в сапогах и с секирой на перевязи, бросился в воду и поплыл. Впереди темной громадой шел плот из сплавляемых по течению стволов деревьев. Добравшись до него, лейтенант ухватился за бревно и, пытаясь отдышаться, огляделся. Позади, на вершине обрыва, между деревьев, тревожно плясали в руках закутанных в белые длиннополые, цепляющие за кусты и ветви одежды людей трепетные, похожие на яркие рыжие флаги, огни.

Тяжело дыша, лейтенант прошептал, 'Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй меня грешника!', держась одной рукой за плот, истово перекрестился и, подтянувшись, вывалился на бревна и лег поперек, чтобы не провалиться между ними.

***

Инга бежала гораздо медленнее, и успела добежать только до опушки, пока окончательно не выдохлась. Через поле за ней мчались страшные, с горящими глазами псы. Придерживаясь руками за деревья, чтобы не оступиться в темноте, рывками откидывая с лица растрепанные, выбившиеся из пучка волосы, то и дело спотыкаясь в темноте о корни, камни и стволы поваленных деревьев, она прошла еще сотню метров, пока лай собак не приблизился настолько, что стало ясно, что бежать дальше бесполезно. Инга остановилась у дерева, прислушалась в темноте. Развернулась и прислонилась к нему спиной, расправила руки по коре. Сосредоточила дыхание, чтоб успокоиться и огляделась. Впереди, в просветах между деревьев чуть светлело поле, за которым вдалеке отчетливо белело здание карантина, охваченное густым, подсвеченным ярким электрическим светом дымом.

Инга плотно зажмурилась и снова открыла глаза.

Лунный свет едва пробивался между верхушек елей. Мерцал звездным золотом в ее растрепанных, рассыпавшихся по плечам и спине кудрям, отражался в горящих бешеным, загнанным огнем глазах, усталое тревожное и возбужденное выражение читалось на ее разгоряченном от бега и страха лице. Одежда была растрепана, рубаха порвана, завязки на рукавах распустились. Невредимыми остались только ее заношенные черные широкие, из синтетического материала и с большими карманами машинной выделки штаны.

Инга загнанно огляделась.

Несколько пар глаз горели в темноте. Оглашая лес злобным устрашающим рыком, прямо на нее мчались огромные демонические, больше похожие на черно-белых, обтянутых непропорционально массивными мышцами и кожей быков чем на собак, псы. Первый почти подлетел к ее ногам и было уже припал на задние лапы, чтобы броситься ей на лицо, и ей даже показалось, что у него спереди вместо лап руки, а позади копыта, но она слишком плохо видела в темноте, чтобы испугаться, как Фанкиль. Превозмогая боль, она сделала пас ладонью - как будто сворачивая пробку с фляги, или разворачивая стоящий перед ней предмет. Затрещало дерево, Инга вскинула руку, зашелестели опавшие, лежащие под елями древним многовековым ковром иглы, а воздух наполнился запахом воды и выжатой из еловых стволов смолы. Собака резко сдавленно взвизгнула и, словно бы сжавшись, лопнула внутрь, разметав во все стороны геометрически-правильные круглые темные густые брызги. Следом за ней также сжался и разлетелся в щепки ствол толстой ели, за ним еще одна подбегающая тварь, а за ней и следующая и еще одно дерево. Подломленные деревья, цепляясь друг за друга ветвями, начали заваливаться на бок, оглашая округу печальным шелестом. Последним по лесу к беглянке спешил какой-то человек с факелом в руке. Он остановился в стороне, видимо напуганный или озадаченный случившимся, но Инга навела руку и на него. Он качнулся и точно также внезапно, как и его чудовищные собаки, лопнул пузырем кровавых брызг и кольцом, пламени от факела, которое тоже засосало в гравитационную дыру и вместе с воздухом и перемолотыми, выжатыми досуха остатками выкинуло обратно в окружающий мир. С грохотом и треском ломающихся ветвей упали подрубленные ели. Больше рядом никого не было. Черный лес был безмолвен и тих. Инга медленно сползла спиной по стволу дерева, подгибая колени. Ее одежда была в смоле и крови. По лицу текли слезы. Воздев глаза к небу, она безмолвно плакала и молилась.