- Капитан Валентин Тралле?
- Да, я! - сквозь зубы пробасил он, нахмурился больше обычного - а вы кто такая, позвольте спросить?
- Капитан юстиции первого класса - ответила она без запинки, как скороговоркой произнесла четко и уверенно - указом мастера Динтры я назначена новым куратором отдела конфедеративной безопасности Гирты. Что у вас тут такое?
- Мебель не завезли - продемонстрировал руками, поднялся со стула, грозно навис над ней, от распирающей его ярости и волнения засопел, сжал кулаки инспектор - Хельга, я... Простите, видите как у нас тут.
- Хельга? - переспросила она, повела бровью с едва сдерживаемой улыбкой.
- Простите, Мария - встал по стойке 'смирно' инспектор и приложил руку к груди - леди... как вас там... да, капитан Валентин Тралле это я. Служу Гирте.
- Пишите рапорт - строго сказала она ему - как принесете мне, дадим вам новые шкафы.
И, развернувшись, деловой походкой покинула отдел. Капитан Глотте только пожал плечами и вышел за ней.
***
- Ну вот и мы уезжаем - сказал детектив, поделился мыслями с Марисой.
В комнате был бардак, как это всегда бывает накануне дальней поездки. На столе поверх упакованных в кожаные папки рукописей лежали билеты на дилижанс до Эскилы, прибрежного городка по дороге на юг, на Мильду.
Дождь со снегом хлестал в окна. Уныло завывал ветер, скрипел ветвями уже полностью облетевших деревьев. Под окном горел фонарь, подсвечивал желтым крупные хлопья летящего снега.
Мариса стояла перед зеркалом примеряла шерстяную шапку с меховой оторочкой, хвостом и ромбом полиции Гирты. Этот манерный головной убор ей подарили князь Мунзе и сэр Порре, к которым они заходили в гости вчерашним вечером. Вместе с Модестом Гонзолле, лейтенантом Манко, что уже чувствовал себя намного лучше и другими рыцарями, они сидели в гостиной князя, пили чай, вспоминали прошедшие события, отмечали их с Вертурой готовящийся отъезд в Мильду.
- Прямо даже жалко как-то - глубоко нахлобучив шапку на лоб, печально сказала Мариса, села на кровать, поджала губы, сложила руки на коленях. В ее глазах стояла тоска. В комнате было холодно и неуютно, даже несмотря на жарко растопленную печь, так что Мариса не стала снимать шапку, накинула на плечи свой плащ, как будто она уже собралась, и пора было выходить.
Сизые тени ползли по улицам. Под окнами снова спорили дворники, ругался истопник.
- Да, я тоже уже как-то привык к Гирте. И ехать по такой погоде... Но это приказ. Сэру Роместальдусу надо, чтобы мы срочно отвезти его бумаги в Мильду - продемонстрировал ей запечатанную посылку детектив.
- Очередные секретные документы? - скептически, устало, без всякого энтузиазма, спросила Мариса. В любой другой момент она бы сказала 'Давай откроем, почитаем', но сейчас у нее не было никакого настроения шутить.
- Письма, и еще какая-то книга - пожал плечами Вертура, укладывая в стоящий на столе саквояж вещи - наверное, очередной глупый сувенир для подружки его веселого детства. Ты же знаешь, он неисправим.
- Да ну его - печально отмахнулась Мариса.
Они собрали, упаковали всё что хотели взять с собой в поездку и начали снова делать поклоны, которых осталось еще много и много тысяч.
К слову. Сколько за эти дни Мариса не ходила рядом с портовым районом западнее дома графа Прицци, сколько не спрашивала, не искала у Вязовой аллеи, она так и не смогла найти ту маленькую церковь, к которой вынесла ее лошадь в багровой мгле. Более того, она даже не помнила, как она очутилась дома. Помнила лишь, что проснулась от настойчивого стука в дверь утром, уже задолго после рассвета. Квартальный гремел сапогами в коридоре, кричал во все горло, ходил по комнатам, проверял по описи, все ли целы и живы.
Она тогда еще подумала, что, скорее всего, это был всего лишь сон, навеянный накрывшей город колдовской мглой и искажением, но в комнате стоял густой аромат церковного масла, свечей и ладана, словно опрокинули лампаду, но лампада была на месте и давно потухла, и Мариса тогда еще очень удивилась тому, почему в их с Вертурой комнате пахнет совсем как в церкви.
***
- Заказное, из Гирты, вручить лично - застучал в дверь, вошел в кабинет курьер. Михаэль Эрнест Динмар, полицмейстер Второго отдела полиции, сидел в своем просторном кабинете с окнами на три стороны торца здания полицейской комендатуры Южного района Мильды. В комнате жарко горел камин, со стены благородно взирали портреты барона Эмери и короля Арвестина. За окнами стоял дождливый темно-синий вечер. Вдоль Южного Проспекта горели яркие желтые электрические фонари. Осенний дождь с мокрым снегом глушил звуки улицы: говор голосов, бряцание упряжи, стук колес и храп лошадей.
Когда курьер вышел и закрыл за собой дверь, полицмейстер распечатал концерт. Быстро пробежал глазами строки, обратился к сидящей за соседним столом у дверей, перебирающей бумаги уже немолодой, но красивой золотоволосой женщине в алой мантии и массивном тяжелом пенсне.
- Рин - сказал он ей - просят подыскать квартиру для Анны Румкеле, купить, предоставить ей в пользование и назначить денежное довольствие и должность при нашем отделе.
- Довольствие? - спросила она, не поднимая от бумаг головы - и сколько выделяют денег?
- Немало. Но пишут на руки не выдавать, помимо жалования, назначить еженедельную выплату на наше усмотрение. Ровно столько, чтобы ей не хватало на то, чтобы сидеть дома и бездельничать - прочел старый лорд - оплачивает герцогский фонд Гирты.
- А кто присылает нам такое? - уточнила собеседница, заинтересовавшись письмом, встала, прошелестев тяжелыми полами бархатной мантии, подошла к столу начальника взяла из его рук бумагу, прочла, придерживая рукой пенсне.
- Август Николай Прицци по распоряжению мастера Динтры? Какая честь - слегка скептически сказала она - значит их расчет оказался верен и Марк выполнил свою миссию. И надолго они Анну к нам в Мильду?
- Возможно навсегда. Если что, будут решать, нужна ли им вторая герцогиня, соберут комиссию.
- Хм.
- Я полагаю гадать бессмысленно. И вообще, Рин, вам разве не льстит, что именно нам доверяют это дело?
- Михаэль, вы как всегда правы - согласилась Ирина Салет, помощница и наперсница начальника тайной полиции Мильды - завтра подготовлю все нужные бумаги и документы. Как я понимаю, вводная: Марк познакомился в Гирте с женщиной, которую приставили следить за ним, как за шпионом, а потом привез ее в Мильду, чтоб жениться на ней?
- Именно.
- И теперь он родственник правящей семьи Гирты.
- Ну что ж теперь поделаешь. Мы же не скажем ему о том, что его заданием на самом деле было увезти подальше, с глаз долой, путающуюся у всех под ногами девицу.
- Мастер Динтра изволил пошутить.
- Когда он был серьезен, тогда в Басоре, небо и земля горели - кивнул старый лорд - у каждого свое служение. Рин, давайте чаю и подумаем, как нам аккуратнее оформить все это дело.
- А Марка приставить к повышению?
- Разумеется пока нет - ответил старый лорд - формально он не справился с расследованием массовых убийств и поимкой Зверя, так что если он не предоставит аттестата, или письменных благодарностей, никаких наград и повышений. Назначьте ему две недели выходных и небольшую премию.
***
Вокруг было белым-бело от лежащего повсюду мокрого, необычайно белого и чистого снега. Темнели черные, голые ветви деревьев, высаженных аккуратными рядами вдоль железнодорожных путей. На них сидели галки, надувшись, глядели на платформу и прохаживающихся по ним в ожидании поезда пассажиров. Над лесополосой, светлел, упирался в небо белый, свежевыкрашенный шпиль колокольни, стоящей на краю поселка городского типа церкви.
В зале ожидания, просторном помещении с высоким арочным потолком было светло. Шумел обогреватель. За высокими окнами стояло пасмурное зимнее небо, от буфета тянуло подгоревшими сдобными булочками и кофе с молоком, который наливали в белые фарфоровые чашечки из большого пузатого электросамовара что стоял на тумбочке между кассой и полупустой стеклянной витриной. На кухне в соседнем зале гремели о железную мойку ложки, слышалось шипение бьющей под напором из крана воды. Где-то на путях назойливо звенел семафор, предупреждая, что приближается состав или маневровый локомотив. Бородатый художник Гармазон сидел, привалившись боком к широкому подоконнику, откинув с головы капюшон плаща, оправлял колючий шарф, которым он укутал от сквозняка шею, требовательно, по десятому разу, пересматривал рисунки и эскизы. Поясная планшетная сумка, войлочный колпачок с меховой оторочкой и меч в ножнах в творческом беспорядке по привычке лежали перед ним на столе. Тут же стояли такие непривычные после фужеров Гирты чашечки кофе и просторная тарелка с давно остывшим, приправленным чесноком и сыром крепко зажаренным, по просьбе художника почти что до гари, как он привык за эти недели, черным хлебом.
