***

Пока побитые люди Фолькарта кое-как собирали вещи, бросали их в мешки, с мрачными стонами жаловались на жизнь, ругались, решали что взять, а что бросить, чтобы донести раненых до ближайшей деревни, к ним в лагерь зашел Борис Дорс. Встал, оглядел их угрюмым неподвижным взглядом, кивком подозвал к себе озлобленно уставившегося на него Рейна Тинкалу.

- Рейн, вы мне друг, но сэр Август прав, вы хам, дурак, ухарь и балбес - начал маркиз, увлекая наследника Фолькарта за плечо в сторону от его людей. Граф Тинкала промолчал, надулся в ответ, но все же пошел за ним.

С десяток шагов они шли молча. Борис Дорс прикурил трубку от тлеющего трута, который нес в руке и заявил.

- Я хочу вам помочь. Дать совет. Очевидно, что вы абсолютно не понимаете, почему и за что вас тут отколотили. И, кстати, могли бы легко всех перебить, а еще хуже, перевешать за ребра на соснах над Керной, но благородный сэр Август не желает, ни ваших бессмысленных страданий, ни вашей еще более бессмысленной и бесполезной смерти. Надеюсь, вы меня услышите.

Рейн Тинкала промолчал, бросил на него быстрый злой взгляд, но не возразил.

- Сейчас вы придете к сэру Августу - строго продолжал маркиз Дорс - смиренно и как следует попросите у него прощения за свою омерзительную буффонаду и поклянетесь в верности Гирте. Именно Гирте. И навсегда забудете имя светлейшей леди Вероники и путь в ее дворец. Для вас она всегда будет сиятельнейшей леди-герцогиней, и вы не посмеете даже поднять глаза к ней, как ангелы на Господа Бога, не то что обратиться первым, пока она, или кто из ее приближенных, не разрешит вам говорить. Для вас и ваших людей сэр Август навсегда вашим самым умелым и славным генералом, за которым вы будете готовы пойти в бой на смерть, Гирта вашим домом. А Фолькарт - поместной резиденцией леди Булле и сэра Прицци. Это правило. Здесь так живут все. Потому что если кто живет иначе, у кого на словах свобода, а на деле как бы урвать побольше и побыстрее убежать в кусты или у кого в голове вместо мозгов дерьмо, чтобы не понимать что любовь к родной земле и нации это не знамена, не парады, и не прихоти желающих править вами людей, а вопрос выживания всего народа и государства, а также вашего собственного и всей вашей семьи в том числе, он враг и предатель. Либо в любой момент может переметнуться к врагу, и ему заранее проламывают топором череп, потому что такие нигде, никому и никогда не нужны. И, быть может, если вы осознаете это, и будете следовать тому, что я вам сказал, вы когда-нибудь тоже станете славным графом Фолькарта, достойным вассалом Гирты, честным служителем Конфедеративного Северного Королевства и уважаемым верноподданным государя Арвестина.

- Слава государю... - устало ответил Рейн Тинкала.

Они дошли до лагеря добровольцев, что как и стоянка людей Фолькарта располагался за стрельбищем, в стороне. Здесь царили тишина и порядок. За вчерашний день тут успели поставить большой стол из оструганных осиновых ветвей, укрыли его скатертью, чтобы не пачкаться в смоле. Поставили свой поклонный крест, укрепили его обломками гранита и украсили венками еловых веток. Рядом горели огни лампад. У основания креста стояла икона с изображением девы Марии с Младенцем. Граф и маркиз остановились перед ней. Маркиз перекрестился.

- Надеюсь вы меня услышали, Рейн - серьезно кивнул он наследнику Фолькарта и, не сказав больше ни слова, рывком оправив полу плаща, быстрым размашистым шагом устремился прочь, в сторону леса.

***

Уже в сумерках, когда зажгли многочисленные огни, в штаб, куда зашла принцесса Вероника чтобы проверить, привезенные из Гирты курьером письма, пришел граф Рейн Тинкала. Все такой же растрепанный, с горящими глазами, с ножнами с мечом в безвольно опущенной руке. Рыцари пропускали его, оборачивались, презрительно хмурились, держали руки на эфесах мечей. Но граф шагал, шаркал сапогами, шел опустив взгляд, понурая плечи, не обращал никакого внимания на них. За ним также уныло плелись те из его спутников, кто мог идти. У стола он смиренно попросил сержанта Брокке.

- Пропусти нас, пожалуйста...

Тот пропустил.

- Я же сказал тебе, чтоб вас тут не было! - грозно нахмурился командор Лилового клуба, не опуская пера, но все же не дал команду бросить на колени вошедших и бить их, уже стоящим за спинами незваных гостей оруженосцам и рыцарям, сделал вид, что готов выслушать.

- Я все понял - тихо, одними губами, сказал граф Тинкала - мы все обдумали. Вы абсолютно правы. Мы все обсудили...

- И что?

- Мы готовы служить вам, леди Булле и Гирте. Я принесу присягу... Мы все...

Упал на колени граф и, вынув из ножен меч, протянул его на вытянутых ладонях графу Прицци. Следом за ним молча повалились наземь и остальные. На распухших, с кровоподтеками лицах читались немые страдание, мольба и унижение, но дружинники графа Рейна молчали, ничего не просили, просто следовали за своим господином. Глава клуба Лиловых рыцарей окинул быстрым взглядом эту немую оборванную и побитую толпу, поморщился и взмахнул пером. Принцесса Вероника не выказала никакого участия к сцене, просто опустила письмо и бросила короткий взгляд на вошедших поверх листа, как будто это были всего лишь слуги, сообщившие, что породистая кошка фрейлины только что окотилась.

- Придете завтра утром, поговорим - бросив на нее быстрый взгляд, отверг прошение граф Прицци, и Рейн Тинкала, молча кивнув, развернулся и пошел по лагерю прочь. С ним, понурив головы, даже не пытаясь смотреть в глаза окружающим их, держащим руки на эфесах мечей людям, поплелись и остальные. Граф Прицци откинулся в кресле, взялся руками за шею и, щелкая позвонками, разминая ее, обернулся к принцессе Веронике, на его губах появилась торжественная и презрительная улыбка.

- Главное отберите у них волынку, пока не приучатся к порядку - не отрываясь от чтения, ответила герцогиня.

- Марк проведет с ними профилактическую беседу - одобрительно кивнул ей граф Прицци.

- Пусть еще проведет с тем, кто пишет вот такие письма - продемонстрировала ему текст на один разворот, написанный очень мелким бисерным почерком, принцесса Вероника - глаза с вами посадишь, будете покупать мне новые, как Эвилине. Гляньте, кто у нас по списку богатый, пусть поделится с городом, закажет еще пишущих машинок, раз писать от руки нормально не умеют.

***

- Закат - громко объявил название песни граф Прицци. Полковой барабанщик сыграл пальцами вступление. Гитарист, высокий усатый кавалер преклонных лет, ловко и вовремя перехватил медиатор, чтобы не уронить его и не искать под ногами в темноте, звонко забил по аккордам гитары, задавая ритм. Командор Лилового клуба побежал по струнам арфы перебитыми в тренировках и боях пальцами, заиграл, запел известную, написанную талантливым поэтом прошлого века песню.

Над рекой в небо с шипением взлетела яркая зеленая ракета.

Графиня Тальпасто вскочила со своего места, едва не оступившись, растолкала компанию собравшихся вокруг нее юнцов и девиц, подошла к принцессе. Распахнув руки, крепко обняла ее, прижалась щекой к ее щеке.

- Вероника! - воскликнула она и энергично поцеловала герцогиню, у нее был восторженный, разгоряченный, пьяный и счастливый вид. Принцесса улыбнулась, взяла ее за руки, приласкала в ответ и погладила по голове. Быстрым внимательным взглядом окинула собравшихся за длинными столами людей, словно ища кого-то в сумраке, в неверном свете колышущихся на ветру факелов и светильников, и не найдя его, повелительным жестом подозвала к себе Марису.

- Сходите с Марком за Борисом. Передай, пусть придет к моему шатру - сказала она тихо, когда та с готовностью склонилась чтобы выслушать распоряжение - предупреди Вальтера, заряди два патрона и оставь мне свой револьвер.

Множество фонариков зажгли на столах и на ветвях деревьев. Три больших, заготовленных еще днем костра поднимали высоко в небо рыжие языки пламени и снопы пронзительно горящих в поздних вечерних сумерках искр. Дослушав песню, герцогиня встала и покинула собрание. В сопровождении молодежи, направилась к своему шатру, рядом с которым, сообщила всем, что хочет немного отдохнуть в одиночестве и тишине. Удалилась в шатер, нащупала на своем ложе под аккуратно свернутым одеялом оставленный Марисой револьвер. Откинула шторку на барабане, вытряхнула на ладонь два тускло мерцающих в темноте светлой бирюзой патрона, зарядила их обратно. Сказав Фарканто и рыжей Лизе, что не принимали участия в торжественном собрании, весь вечер сидели за столом в шатре, тихо переговариваясь, как будто играя в какую-то игру, писали на бумаге химическим карандашом слова, формулы и цифры, что хочет прогуляться в одиночестве по берегу реки, накинула на плечи потертый бордовый плащ, надела на лицо маску - выпуклую пустую блестящую черную личину, и вышла в темноту.