- Дай! - потребовала она - ничего ты не можешь, только языком молоть. Даже прибраться по нормальному не умеешь!

- Отстань от меня. Ты же сказала тебя не трогать.

- Ты дурак что ли! - обиженно бросила она ему. Достала свои войлочные нарукавники для письма, подвязала ими широкие рукава своей рубахи, чтобы не мешались и не запачкались в грязи.

Он сел за стол и закурил. Она несколько раз взмахнула метлой, с силой ударила его по башмаку, бросила грубо и сварливо.

- Чего расселся-то? За водой иди.

Он встал, пожал плечами и вышел из комнаты, пошел искать ведро.

Выходя, обернувшись, заметил, что Мариса, стоя посреди комнаты, держа в руках метлу, внимательно смотрит ему вслед. Уловив его пристальный взгляд, она резко отвернулась, чтобы он не видел ее радостного лица и счастливой улыбки, женщины, чувствующей себя полноправной хозяйкой в своем жилище.

***

К обеду все дела были сделаны. Комната приведена в порядок, завтрак съеден, но так, чтобы и на ужин тоже осталось немного хлеба с сыром. Пока Мариса относила в стирку, во двор, белье, детектив успел достать блокнот и сделать в нем несколько заметок о недавних происшествиях, которым он был свидетелем. По приезду в Гирту он думал писать шифром, который ему выдали еще в Мильде и который он учил в дороге, но интуиция и логика вовремя подсказали ему, что в сложившейся обстановке лучше делать записи открыто чтобы не оказаться под еще большим подозрением, а все самое важное держать в уме. Так что он просто коротко изложил все свои наблюдения, написав пару характеристик новым знакомым и принцессе Веронике, несколько раз перечитал написанное, чтобы лучше запомнить их, вырвал листы из блокнота, скомкал их и выбросил в огонь, в печь.

Время остановилось.

В комнате было открыто окно, печка натоплена, а нагретый титан в соседней комнате раскочегарен так, что оставшаяся в нем после мытья и уборки вода едва не кипела. Едкий дым от не до конца прогоревшего угля просачивался в большую комнату. Грязная вода, которой отирали пыль, вычищали грязь из всех углов, со шкафов, с подоконников и корешков книг, вылита в очко клозета. Дымные палочки черного опиума и сандала, которые Мариса в изобилии накупила позавчера на ярмарке, курились в вазочке с песком для просушки рукописей, на столе, а за окном светлело серое, по-осеннему пасмурное и серое, дождливое небо. Там, на улице, стучали колеса и копыта лошадей, переговаривались люди. Мариса и Вертура лежали на кровати, отдыхая после проделанной работы. Она, держа его за ладони, навалившись на него спиной, он обнимая и лаская ее грудь и плечи. Вели свои нехитрые разговоры, обсуждали всякую ерунду, вроде позавчерашних происшествий и что могло случиться с доктором Саксом, которого оставили на ярмарке напившимся и упавшим рядом с такими же пьяными в дрова студентами, Фанкиля, Ингу, Еву, Даскина, инспектора Тралле и, конечно же, принцессу Веронику.

Потом Вертура начал рассказывать про Лиру. Перемежая отрывочные воспоминания из своего детства с чудными, дикими, выдумками, что он неоднократно слышал в кабаках и салонах, от офицеров, торговцев, моряков и путешественников, принялся рассказывать как нам, на юге, откуда он родом, на самом деле. Мариса как будто заинтересованно слушала его, улыбалась, важно кивала в ответ, и было совершенно невозможно понять по ее лукавым репликам, по ее хитрому выражению лица, принимает ли она сказанное за чистую монету или считает его бессовестным, нагло врущим, чтобы возвыситься в ее глазах, выдумщиком.

Где-то вдалеке одиноко стучал рычаг колонки, моросил дождь. И не было ничего кроме этого серого, бесконечного дня, шелеста берез за окном и журчания воды бегущей по камням под уклон мостовой и задувающего с улицы через открытое настежь окно холодного, с ароматом морской соли, с легким привкусом конского навоза и дыма от очагов ветра. Весь мир исчез за этой тихой пасмурной дождливой завесой. Не осталось ничего - ни службы, ни фестиваля, ни вчерашних жутких происшествий, ни черных елей в парке через дорогу, перед домом графа Прицци, ни каких-либо стоящих беспокойства мыслей. Только эта комната в большом доме, где где-то как будто совсем далеко, в ином мире, за стенами, за крепко запертыми на засов дверьми, тоже живут, переговариваются, топочут, хлопают дверями и двигают мебель, какие-то совершенно чужие и невнятные люди, до которых ни Вертуре, ни Марисе не было совершенно никакого дела.

- А может действительно, раз так приглашают, сходить что ли с тобой к отцу Ингвару? - закрыла глаза, откинула голову ему на грудь, ласково и мечтательно спросила Мариса у детектива.

- Ага - ответил ей он, улыбнулся и, бросив взгляд на иконы на стене, мысленно перекрестился.

***

Зашли Инга и Фанкиль. Мариса открыла им дверь, чтобы не возбуждать дурных подозрений, села в кресло, положила рядом с собой книжку. Фанкиль встал посреди комнаты и строго глядя на лежащего на кровати с распущенными волосами и в распахнутой на груди рубахе, по-хозяйски заложившего руки за голову, детектива, заявил.

- Собирайтесь, поедете с нами - и, оглядевшись, прибавил - а у вас тут уже посмотрю, все обжито. Неплохо у вас здесь.

Инга вывалила кота, которого держала на руках, прямо на стол, на блокнот детектива и неоконченные, оставленные Марисой как-нибудь на потом, статьи. Тот тут же разлегся, наверное, только чтобы не смотреть на уже успевших утомить его людей, задрал к потолку широкую мохнатую морду, недовольно и размашисто забил хвостом, отбрасывая в сторону видимо мешающие ему гусиные перья и листы.

- А мы все о вас гадали, думали! - уже на улице сообщил детективу, лукаво поглядывая на него Фанкиль - насмотрелись на такое, что без шпиона из враждебного города сплошная скукотища. Слышали про аутодафе, кого вчера на площади жгли?

- Зачем я вам нужен? - чиркая спичкой, чтобы прикурить, угрюмо спросил у рыцаря недовольный детектив - мэтр Тралле сказал, что мы с Анной свободны до понедельника, а сегодня воскресенье. Откуда вам известно где я живу, это Анна вам выдала?

- Нет, это мэтр Дезмонд - ответил Фанкиль и указал на уже притороченный к седлу лошади туесок, из которого выглядывала недовольная тем, что в него заливает дождь кошачья морда - мэтру Тралле срочно нужен отчет о ваших вчерашних приключениях. С вами Анна ничего не напишет, а так хотя бы со скуки сядет и займется делом.

Для Вертуры у рыцаря имелся запасной конь. На улице их ожидал Даскин, которого оставили снаружи, под дождем, охранять снаряжение и лошадей. Ничуть не смущаясь того что он уже весь мокрый, полицейский бодро покачивался в седле, перекидывался шуточками с дворником Фогге и истопником Гуццо, что стояли под аркой, делали вид, что очень заняты какой-то работой, курили.

- А что это вы, господа кавалеры, носите в своих сумочках? Просветите старика, уважьте, будьте так любезны! Всю жизнь узнать хотел, но все боялся спросить! - ерничал пожилой истопник Гуццо, в молодости кочегар сталелитейного цеха.

- Улики - видя, что Даскин внимательно смотрит куда-то в сторону вдоль по улице, игнорирует вопрос, отвечал ему Фанкиль - кто много болтает, тому и подкидываем.

- Эх, денежек бы лучше кто подкинул! - взмахнул рукавом, мечтательно и печально закачал головой, оперся на метлу истопник - а улики, извольте, оставьте лучше себе!

Улыбнувшись, кинув ловкому попрошайке пару мелких монет, полицейские вскочили в седла, надвинули пониже на лица капюшоны, чтобы не заливал дождь, и поехали в сторону проспекта Рыцарей.

- Это, кстати, комната Адама Роместальдуса - внезапно, когда они чуть отъехали вперед от остальных, сообщил детективу Фанкиль и многозначительно кивнул ему - интересное совпадение, не правда ли? Из ваших окон он наблюдал за тем домом, что через перекресток. Обратили внимание, чья это фазенда?

- Это во времена Смуты? Сэр Прицци был под подозрением?