Я отправляюсь на беговую дорожку и бегу в быстром темпе, пока не проходит дрожь. Первое занятие у меня будет в зале с мешками. С потолка свисает целый лес боксерских мешков. Издалека они похожи на трупы. Но вблизи от них пахнет вовсе не разложением, а пóтом. Девушка, которую я видел на ринге, стоит в центре зала, среди мешков, разговаривает с другой девушкой и улыбается. Она легким и четким ударом отправляет мешок в сторону подруги, словно он – продолжение ее руки, уворачивается от мешка, когда ее подруга быстрым движением посылает его обратно, отскакивает, будто танцуя.
Я не могу не смотреть на нее. Я заставляю себя сесть и взглянуть на бинты, которыми обматываю руки. Потом я оглядываю собравшихся. В группе, кроме меня, всего два парня. Я никогда еще не был на занятиях, где девушек большинство. Этот спортзал мне уже нравится.
Похоже, они с подругой мои ровесницы. Все остальные старше. Я уже привык быть младшим в группе. Интересно, она тоже привыкла? Она примерно моего роста, может, чуточку выше. Курчавые волосы собраны на затылке. Она поджарая и мускулистая – как и я. Я снова гляжу на нее. Заставляю себя перевести глаза на висящий прямо передо мной мешок и представляю, каково было бы ее поцеловать.
Мы по очереди кланяемся друг другу, и тут на меня сильнее хорошего кросса обрушивается джетлаг. Вокруг все словно в тумане. Я почти вижу, как вокруг головы у меня кружатся звездочки – словно в мультиках. Слова тренера застревают где‐то вдали: когда они наконец до меня доходят, остальные уже вовсю боксируют.
– Раз, два, три! Другой левой, Хосе, той, которая не правая. Кто забыл, где право, а где лево, смотрите на солдата Джейн.
Тренер показывает на покорившую меня девушку. Это что, прозвище такое, солдат Джейн? Похоже, она нереально крута. Я больше не пытаюсь услышать, что говорит тренер, и вместо этого смотрю на солдата Джейн. Лучше отставать на полсекунды, чем на несколько минут. Ноги словно налиты свинцом. Где моя мышечная память? Где вообще моя память?
– Новичок? – хмыкает тренер. – В следующий раз выбирай занятия попроще.
Мой мозг никак не может связаться с языком, и мне не удается ответить, что я только что приехал из Таиланда, где учился тайскому боксу. Тренер переходит к следующему ученику, а я даже не успел открыть рот. Что за дерьмо.
После занятия я сползаю на мат. Я хочу только одного – спать. В следующий раз докажу тупому тренеру, что я никакой не новичок. Солдат Джейн кивает мне, разматывая бинты:
– Ты вроде хорошо разминался, что случилось?
– Джетлаг, – говорю я спустя примерно час.
Даже несмотря на туман в голове и во всем теле, я чувствую, как сильно бьется мое сердце. Со мной заговорила солдат Джейн.
– Я слышала, что он и вырубить может, – отвечает она.
Она уже сняла бинты и сунула их в карман треников. Наклоняется, поднимает перчатки.
– Увидимся на следующей неделе? – бросает она, уходя.
– Конечно, – говорю я, но получается очень тихо, а ведь она уже почти в дверях раздевалки. Тогда я еще и киваю. Но она уже не смотрит в мою сторону.
Я совершенно без сил, но все равно ликую. Губы сами собой складываются в улыбку. Она меня заметила.
В раздевалке я расплываюсь по скамейке напротив своего шкафчика, перестаю сопротивляться джетлагу, и он захлестывает меня с головой. Надо снять пропитанную пóтом одежду, принять душ, добраться до дома. Невыполнимые задачи.
У меня жужжит телефон. Джейсон. Пытаюсь сосчитать, сколько времени сейчас в Сиднее. Ничего не выходит. «Убил его нах он мертвее мертвых. Сдох». Не могу понять, что он имеет в виду, и на этот раз дело не в орфографии, которую не исправляет автокорректор, потому что Джейсон его натренировал. К ней я уже привык.
«Что?» – медленно печатаю я. Пальцы вдруг стали слишком толстыми и не попадают по кнопкам. «Вчера! Бой!» – «А, супер!» Не могу вспомнить, о каком бое он говорит. «Ага. Я был крут. Размазал его». – «Жаль, я не видел». – «Ага мне тоже. Давай домой! Покажу новые движения. Зал теперь другой, не узнаешь. Охренеть как чисто, все машины пашут. Крутой ремонт. Ринг теперь порядок. Супер!»
Я заставляю пальцы выстучать вопрос: «Как у тебя дома?» – «Предки с катушек слетели. Ну а что. Меньше тренируйся типа, больше учись. А нафиг боксеру аттестат, как думаешь? Идиоты». Джейсон станет боксером. Он уже боксер. Он дважды побеждал в юниорских боях. Он хочет выиграть на Играх Содружества, а может, и еще где покруче.
Если бы я остался дома, в Сиднее, то встречался бы с ним только в зале. Когда я еще там жил, мы виделись почти каждые выходные, но теперь у него ежедневные тренировки. Может, мы и в зале бы не встречались. Он больше не ходит на обычные занятия.
Когда нам было по пять лет, мы начали заниматься кикбоксингом с Натали. А теперь у Джейсона новый тренер, который убедил его, что он может выступать за сборную страны и боксом зарабатывать деньги. У Джейсона голову сорвало от желания боксировать, хорошо боксировать. Он этого хочет.
Когда мы еще тренировались вместе, у него получалось не лучше, чем у меня. Но теперь он меня здорово обогнал. Мне даже обидно. Не должно быть – я ведь не хочу стать боксером, – но все равно обидно. «У тебя ДР! Поздравляю!» – «Спасибо».
– Соджорнер горяча, – говорит один из парней с занятия. Он аккуратно складывает свои мокрые от пота бинты. Не могу понять, зачем это делать. Надеюсь, он не сушит их прямо так, не стирая. Фу, мерзость. – Я ей сказал об этом, а она не ответила. Стерва.
Я почти уверен, что он говорит о девушке, которая мне понравилась. Не знаю его имени, может, он Говнюк Тупорылый или еще кто, но зато теперь я узнал, как ее зовут: Соджорнер, не солдат Джейн. Мне нравится.
– А? – откликается Хосе. Это тот, который не знает, где право, а где лево.
– Да и хер с ней. Самые клевые всегда стервы.
Хосе закатывает глаза и отправляется в душ.
Соджорнер не стерва.
– Что пялишься? – Парень оборачивается ко мне.
Я поднимаю руки в знак того, что не хочу нарываться на конфликт.
– Ничего, мужик.
Он продолжает на меня глядеть. На щеке у него дергается жилка.
– Я слегка устал, вот и все. Только что прилетел. Не спал в самолете.
– А, джетлаг?
Жилка перестает дергаться. Я киваю.
– Из Англии?
– Нет, – отвечаю я, изо всех сил желая поскорее закончить разговор с этим болваном. – Из Австралии.
– Угу. – Он великодушно замолкает и тащится в душ. Я зеваю так широко, что челюсть щелкает. Можно мне тут поспать? Никто не против? Нет, наверное, нельзя. Я смотрю на экран телефона. Куча сообщений от Джейсона. У меня нет сил их читать. Я стаскиваю потную одежду, встаю, чтобы открыть шкафчик, и вдруг понимаю, что даже представить себе не могу, какие четыре цифры использовал в качестве кода. Вот дерьмо. Я набираю свой день рождения. Не то. Пин-код от банковской карточки. Тоже нет. День рождения Розы. Салли. Дэвида. Нет, нет, снова нет. Черт!
Почему я не помню, как устанавливал код? Я вообще его установил? Мне смутно вспоминается, что я использовал какую‐то простую комбинацию цифр, чтобы точно не забыть. Набираю 0000. Дверца открывается. Ого. Даже с учетом джетлага это слишком. Удивительно, что мои вещи еще на месте. Хорошо хоть, что паника из‐за кода слегка меня взбодрила. Я пихаю потную одежду в рюкзак, кладу его обратно в шкафчик, не меняя кода, – зачем себя запутывать? – и иду в душ, захватив по пути чистое полотенце. Включаю воду, не проверив температуру. На голову обрушивается ледяной поток. Это помогает. Ничто не бодрит так, как ледяной душ.
Пока я одеваюсь, телефон снова жужжит: «С днем рождения! Не спишь?» Это Назим. Я сажусь, чтобы ответить. Не уверен, что смогу сейчас печатать на ходу. «Спасибо. Тут еще день». – «Да, но у тебя джетлаг. Думал, вдруг ты спишь». – «Не сплю, и зря. А ты что не спишь?» – «Не могу заснуть. Надо тебе кое‐что рассказать. Это мне покоя не дает». – «Что?» – «Только не бесись».
Интересно, почему я должен беситься, притом что мы уже сто лет не виделись. «С чего мне беситься?» – «Я не то чтобы этого хотел. Но тебя тут не было». От злости у меня немеют пальцы. «Да блин, я знаю, что меня не было. Меня, если помнишь, увезли против воли». – «Ну да. Я знаю. Прости. Это насчет Джорджи». – «Что с ней?» – «Ну в общем, мы встречаемся».
