Я никогда не слышал ничего подобного. Да, к вопросу о скорости света: если стало бы возможно перемещаться с этой скоростью, мы смогли бы видеть, что творится за углами. Об этом я в какой-то степени слышал в контексте с Марадоной. Марадона был чемпионом, потому что был быстрее других в своих решениях. Всего лишь на тысячные доли секунды, но этого достаточно, чтобы быть непредсказуемым, когда противник понимает, что уже слишком поздно реагировать. Мысль и действие, нейронная передача, динамический расчет – именно это называется талантом.

Кто-то называл его «коротконожкой». Как бы то ни было, магия Марадоны возникала на глазах у всех, когда мяч попадал в сетку ворот. В действительности же магия возникала, когда прекращался физический контакт кожаного мяча с его ногой. Именно в тот момент все и происходило, только результат еще не был виден. И по сути, после того момента уже никто не мог бы изменить событие. Оставалось лишь наблюдать и – болельщикам – надеяться.

Но Марадона, единственный в мире, знал и чувствовал, что мяч окажется в нужном месте и в нужное время, заранее оценив позиции, расстояние, скорость и движения противников, товарищей по команде, вратаря, расположение ворот и все остальные возможные факторы во всей динамике изменений между ними. Марадона это чувствовал, но даже он не верил до конца в успех. Он праздновал гол, только когда мяч оказывался в сетке. И если бы его спросили, «когда» он сделал все те разумные расчеты, которые привели к такому впечатляющему результату, он бы, несомненно, ответил, что все делал инстинктивно.

Тем не менее, когда мяч отрывается от поверхности бутсы, наступает момент, когда нельзя уже вернуться назад, и результатом этого момента станет радость либо огорчение Марадоны.

Этот момент времени, именно этот, на самом деле бесконечен, и многим он кажется таковым. Это именно тот момент, когда все происходит, и после которого все последующие события можно только наблюдать, но невозможно измерить никакими часами в мире.

* * *

Я совершаю неожиданное действие, быстрое и решительное: протягиваю руку, сжимаю пальцами металлический предмет и начинаю поднимать его широким движением руки, резко разворачивая плечо. Как в теннисе при подаче мяча.

Тяжелый металлический предмет тем временем начал набирать скорость в тот момент, когда я совершил движение, на короткий бесконечно малый миг отведя взгляд от двух женщин.

Я улавливаю, что они меня заметили, но в такой ситуации они могут обратить на меня только ничтожную часть своего внимания, ведь отведение взгляда от противника может стать для них фатальным, и ни одна из женщин не станет этого делать. Потому они остаются неподвижными, чувствуя мое присутствие.

Насколько же надо быть холодными и сосредоточенными, сколько адреналина должно быть у них в теле, чтобы отвлечься друг от друга на мгновение, достаточное для понимания того, что происходит вокруг. Их рассудок, не желая того, должен принять в расчет движение, неожиданно возникшее в самом темном углу парковки, которое явно означает, что я передвигаюсь.

Я слышал, что в среднем непрофессиональные теннисисты могут во время подачи мяча придать ему скорость более 180 км/ч. Я высокий, примерно метр восемьдесят, вешу 78 кг, и я играл в теннис. Но главное – я еще с юношества был способен бросить камень на треть дальше, чем кто-либо из моих друзей. Я действительно хорошо умел это делать. А еще я обладал верным прицелом. Это один из тех странных талантов, которые имеет каждый, нечто, что чаще всего совершенно бесполезно. Это дано от природы, только непонятно, зачем.

Женщины, тем не менее оказались вынужденными обратить на меня свое внимание. Обе обдумывали сложившуюся ситуацию. Они старались понять, что происходит в тени, отчего возникло это неожиданное движение.

Именно в этот момент, необходимый для прояснения ситуации, моя рука закончила свое дугообразное движение. Теперь мои пальцы, согласно точным нейронным сигналам, отпускают металлический предмет, и он летит к заданной цели с впечатляющей скоростью и силой. Оценивая цель, в которую я бросил тяжелую железную деталь, я понимаю, что она находится в 15-20 метрах от меня. Деталь, набрав по умолчанию скорость в 160 км/ч к тому времени, как я ее отпустил, пройдет этот путь за считанные доли секунды, несмотря на то, что объект этот плохо различим в тусклом освещении парковки. Естественно, я выбрал эту цель, а не бросил железку, как попало. Выбрал интуитивно, я уже говорил об этом.

Среди всех человеческих инстинктов инстинкт самосохранения действует быстрее остальных, потому моя цель мгновенно успела понять опасность и предпринять защитные меры: отклонить тело, опять же инстинктивно.

Но этого движения оказалось недостаточно. Кусок железа неумолимо попадает в нее, прямо в череп, отчего раздается отвратительный звук. Женщина, получившая удар, падает на землю, как тряпичная кукла, а другая, не задетая предметом, начинает оборачиваться, чтобы посмотреть на меня.

События уже произошли. Дороги назад нет, и последствия моих действий неизвестны. Возможно, я спас хорошего человека и себя одним ударом. Может быть. Если же я, наоборот, ошибочно выбрал цель, то я вывел из игры единственного человека, который мог бы спасти мне жизнь, и женщина, что стояла ближе ко мне, сжимая пистолет двумя руками, убьет меня после того, как повернется. Почему я решил действовать именно таким образом, как я сделал свой выбор, когда я принял это решение – я не мог бы объяснить. «Я действовал инстинктивно».

И вдруг все задрожало вокруг меня, стало темным. Ни звука.

Я пытаюсь сосредоточиться, мыслить разумно. Я оглушен. Сердце бьется, как сумасшедшее, мышцы не реагируют на призывы мозга. Я пробую пошевелиться. С трудом подняв веки, я понимаю, что вокруг царит ночь. Глубокая ночь.

Я как всегда пытаюсь успокоиться. Ничего не произошло, повторяю я себе, ничего не произошло. Опять ты за свое! Это уже случалось! Это было сном! Сном, который я теперь уже хорошо знаю. Он всегда был одним и тем же и всегда заканчивался именно так, потому что на этом моменте я каждый раз резко просыпался.

Когда я впервые увидел адвоката Спанну, меня сразу же привлекла одна деталь: обувь. Его ботинки. Они были старыми, очень старыми. Но при этом хорошо сохранились. Черные, с английской прошивкой, начищенные – они, вероятно, совсем недавно побывали у обувщика и обзавелись новыми набойками. Скорее всего, это ботинки фирмы «Church Burwood». При каждом шаге они издавали особый легкий стук, который придавал еще больше серьезности походке немолодого мужчины, подтянутого и ухоженного.

Итак, обувь. Когда я встретил его впервые, эти ботинки привлекли мое внимание куда сильнее, нежели весь остальной вид. Почему-то мне вспомнился кадр из фильма «Крылья свободы», где крупным планом были сняты ботинки Брукса. Брукс являлся одним из приговоренных, который состарился, выполняя социально полезные работы. По факту он был свободен, но совершенно не приспособлен к жизни вне стен тюрьмы, потому даже сожалел о своем освобождении. Он был худощавый и мускулистый, несмотря на возраст, низенького роста, сгорбленный, с руками, напоминающими клешни. Сцена начиналась именно с кадра с изображением его старых, но ухоженных ботинок: черных, блестящих и прочных, как у американских моряков. Что-то вроде марки «Church Shannon». Телекамера начала медленно подниматься, снимая ноги пожилого мужчины, потом развернулась, а затем остановилась на всей фигуре: забравшись на деревянный стол, он собирался вырезать перочинным ножиком надпись «Brooks was here» на балке, на которой повесился несколько мгновений спустя.

Не знаю, почему мне вспомнился тот кадр. Я много раз задавался этим вопросом, но никогда не находил на него ответа. Никогда. Может, мне пришел в голову этот кадр, потому что я всегда полагал, будто по обуви можно много чего понять о человеке. А может, потому что Брукс тоже был ухоженным, серьезным и уравновешенным во всем. Он оставался таким даже на смертном одре. Или потому что в его образе меня тоже поразила именно обувь…