========== 12. ==========
В лёгком светло-персиковом платье Мишель была прекрасна.
Роза, хоть и воротила нос от Давида Шепарда, за свадьбу дочери взялась всерьёз, решив всё отметить с небывалым для Брока масштабом, несмотря на все ещё не оконченный траур по Сайласу, да и было куда торопиться — уже вполне заметный живот только что не на глаза лез.
— Хорошо хоть не белое платье, — улыбнулась Мишель, крутанулась около зеркала, послала сама себе воздушный поцелуй. — И без всех этих оборок, обручей и кружева.
— Белый — не твой цвет, ты в нем на привидение похожа, — сказал ей Джек.
— Да и с животом глупо претендовать на невинность, — поддакнул из своего угла Брок, заставив Розу гневно поджать губы.
Брок прекрасно понимал, насколько раздражает вдовствующую королеву одним своим существованием, а уж за то, что он по утрам выходит с довольной рожей из спальни Джека, она и вовсе убить была готова, но Брок был неубиваемым: гневных взглядов не пугался, на провокации не вёлся, прямую критику так и вовсе игнорировать имел наглость. А уж когда он приперся на финальную примерку свадебного платья вместе с Джеком, Роза и вовсе чуть на него не кинулась.
Нарываться на скандал и называть Розу мамой Брок не рисковал, хотя сволочной характер нет-нет да подталкивал сказать что-то похожее, но лишать Джека ещё и матери не хотелось. Только отца похоронили.
— Пойдем проведаем жениха, — предложил Джек. — Сестра, ты сегодня просто прекрасна.
Стоило им выйти за дверь, как Брок дёрнул Джека на себя, зажал между собой и стеной, впиваясь в губы голодным жадным поцелуем. Они долго целовались, совершенно не торопясь посмотреть, как там Шепард и его многочисленная родня, тоже приглашенная на свадьбу.
— Мне вчера пришло здоровенное благодарственное письмо от ЛГБТ-сообщества Гильбоа, — сказал Джек, когда они наконец оторвались друг от друга. — Я даже не знал, что у нас такое есть.
— Есть, как не быть, а ты помог ребятам выйти из шкафа, любить легально, не боясь насмешек.
Брок погладил Джека по щеке и снова потянулся к губам, как дверь рядом распахнулась.
— Имейте совесть! — взвилась Роза, зачем-то высунувшаяся в коридор.
— Нет, мама, на такое извращение мы не способны, — покачал головой Джек. — Пойдем знакомиться с родственниками жениха.
Броку до какого-то идиотизма хотелось развернуться и показать Розе язык, и он, может быть, так бы и сделал, не будь рядом Джека, а так всего лишь подхватил его под руку и повёл дальше по коридору, ориентируясь на громкий гомон.
Семейство Шепардов было многочисленным, шумным и очень суетливым. Броку они напоминали хомяков в очень маленькой клетке, таких же неугомонных и безумно любопытных.
Когда в комнату, где Шепард готовился к свадьбе, вошел Джек, гомон сразу стих. Шепарды — в основном рыжие и блондины — с интересом разглядывали молодого короля.
— Добрый день, Ваше Величество, — наконец сказала мать Давида и всех его братьев.
— Добрый день, миссис Шепард, — улыбнулся Джек. — Давид, как ты, готов?
— Д-да, — заикаясь выдавил он, нервно поправил косую бабочку и отчаянно улыбнулся.
— Ну же, приятель, не дрейфь. Там твоя любимая женщина тебя ждёт, а ты тут трясёшься, как заячий хвост. Собери яй… пардон… волю в кулак! — оскалился Брок, подмигнул засевших в углу комнаты то ли племянницам, то ли кузинам Давида (кто эти огромные семейства разберёт?) и спросил ещё раз: — Ты готов?
— Да! — прозвучало уже куда увереннее.
— Давай, — ухмыляясь протянул Брок. — Идите уже.
Давида и Мишель обвенчали в дворцовой часовне. Роза старалась не морщиться, стоя рядом с миссис Шепард, обыкновенной полноватой фермершей. Хотя над мамой Давида и поколдовали дворцовый портной и визажист с парикмахером, она так и осталась фермершей, просто приодетой и накрашенной.
А вот с праздника, последовавшего после венчания, вдовствующая королева попробовала сбежать, сказавшись уставшей. Видимо, ей невмоготу было наблюдать как искренне радовались и веселились обычные люди, не обременённые излишками дворцового этикета. Но в последний момент передумала и осталась.
Мишель цвела, хохотала, много танцевала, несмотря на своё положение, и если бы не дворцовая бальная зала и не богатое убранство, Брок бы и не сказал, что тут отмечают свадьбу принцессы королевства Гильбоа, слишком тепло и по-семейному получалось из-за шумного многочисленного семейства Шепардов.
Джек вручил Мишель и Давиду документы на их новый дом.
— Ох, спасибо! — сказала Мишель, заглянув в конверт с вычурными узорами. — Жить с мамой — это…
— Не нужно ни вам, ни ей, — понимающе кивнул Джек.
Ещё им надарили всего для будущего малыша. Подружки Мишель, чуть прибалдевшие от странного по их меркам праздника, поздравляли немного скованно, но все-таки от души. Умела принцесса располагать к себе людей.
Мама Шепарда, Брок так и не запомнил ее имя, расчувствовалась и вместо напутственных слов обняла Мишель, назвала дочкой, от чего разревелась и та.
— Как это похоже на итальянскую свадьбу, — обняв Джека, прошептал ему на ухо Брок. — А если кто-нибудь подерётся, то на русскую.
К Мишель подошел смущенный и мнущийся Итан Шепард. Он хотел извиниться за тот инцидент в Порту Процветания. Джек давно снял с него арест.
Мишель выслушала деверя, а потом с разворота залепила ему роскошную оплеуху.
— Теперь в расчете, — сказала она.
— Вот в кого вы такие? — расхохотался немного удивленный Брок.
— Бенджамины-то? — спросил Джек. — А у мамы нашей спроси, она занималась родословной. Говорят, какой-то там пра-пра-прадедушка был пират.
Снова заиграла музыка, Брок дёрнул Джека на себя, прижал к груди и повёл в танце. Теперь им можно было любить друг друга даже на глазах у посторонних, прикасаться, признаваясь каждым движением в любви, танцевать вместе, а не следить ревнивым взглядом, как любимый человек снова и снова уводит очередную девицу в VIP-комнату.
Глядя на них, одна из подруг Мишель, статная блондинка, пригласила на танец хрупкую шатенку.
Джек мельком отметил, какое у матери стало перекошенное лицо. Как же — при Сайласе о таком никто и помыслить не мог, а сейчас в бальном зале дворца кружили друг друга в танце две однополые пары.
На праздничный салют в сад высыпали все гости. А Брок снова обняв со спины Джека и положив голову ему на плечо, глянул на яркие всполохи в иссиня-черном небе и загадал одно единственное желание — никогда не разлучаться с тем, кого он любит больше жизни, быть рядом, дышать им, никогда не терять.
Вот только в пестром многоцветии огоньков никто не заметил яркого росчерка упавшей звезды.
***
Эндрю Кросс признался в том, что толкнул короля Сайласа на лестнице во время блэкаута. Уильям Кросс признался в организации блэкаута. Они упирались, отрицая преднамеренность и обвинение в сговоре, но Томасина дожала их.
Через полгода после смерти короля Сайласа Эндрю Кросс был повешен за преднамеренное убийство, совершенное в сговоре со своим отцом. Еще через три месяца Уильям Кросс был приговорен к пожизненному заключению без права обжалования приговора и досрочного освобождения.
Броку нисколько не было жаль ни одного, ни второго. Старший Кросс и так слишком высоко забрался, манипулируя психически нестабильным Сайласом. А Эндрю был просто опасен, даже для самого себя, и совершенно непредсказуем. Наркотическая зависимость, клептомания и неподтверждённая шизофрения сыграли на руку его отцу, но Томасина не зря ела свой хлеб, как и её личные информаторы по всему королевству.
Доказательства были исчерпывающими. Даже Роза никак не могла повлиять на судьбу брата и племянника. В начале следствия она еще пыталась за них заступаться, особенно за Эндрю, но Джек каждый раз показывал ей материалы следствия и зачитывал протоколы допросов. И Роза сломалась. Она действительно любила Сайласа, искренне любила, и то, что ее родной брат приложил руку к его смерти, добило ее.
Вскоре она и вовсе покинула дворец, перебравшись в одно из поместий подальше от столицы. Брок подозревал, что Роза больше не могла смотреть на то, как её дети “гробят” свою жизнь, да и подорванный авторитет сказывался. Даже прислуга, прежде чем выполнить какой-то приказ, включающий в себя какую-либо перемену во дворце, сначала уточняла у Томасины или того же Брока. Вот последнего Роза стерпеть не могла, а потому, закатив сыну грандиозный скандал напоследок, уехала.
