Сам Вэйрон совершенно беззаботно отнесся к заданию. Тяжело быть иным, когда обладаешь силой ветра. Подмигнув Селесте, он поднялся из-за стола и уже в дверях столкнулся с глашатаем. Михаэль с интересом стал ждать, что тот скажет.

— Экипаж прибыл! — отчеканил юноша в зеленом плаще.

— Экипаж? — переспросила Астрея. Сёршу приподнялась со стула, поправляя платье.

— Это мой. Уезжаю в Браас, как ты просила. — Михаэль незаметно кивнул в ответ на ее взгляд. Мару встревоженно забарабанила пальцами по собственной ноге. Мысли Сёршу она читала прекрасно. — И… Я решила взять Йонсу с собой. Ее сила мне пригодится.

Михаэль уже понял: Ливэйг — его главный козырь в игре, ведь если заставить ее вспомнить прошлое, то желанный хаос наступит гарантированно.

Солнце, выбравшееся из-за облаков, освещало северную гряду, за которой пряталась потаенная цитадель. Девятнадцать лет назад Майриор притащил Йонсу именно в нее, зная, что и императрица, и кронпринц, и Мару находятся в изначальном месте. Жена осталась с Ливэйг; Михаэль пришлось перенестись к самому северному городу Хайленда, точнее, на его руины, захлестываемые волнами. Там лежал юноша, которому Король собирался стереть память — мягко, нежно, совсем не так, как Мару рвала мысли Йонсу. Михаэль так и не узнал, что произошло на берегу, он видел только результат: Майриора, пытавшегося залечить раны мира, юношу, на которого Михаэль посылал наисильнейшие грезы, леди Айвену с ужасным шрамом на лице от апейрона, сидящую рядом на коленях и плачущую, Йонсу, лишившуюся всего по приказу короны.

Сейчас, спустя девятнадцать лет, там перекатывались только волны — в вечной борьбе со скалами.

========== Глава 17 Снежная сказка ==========

12 990 год от сотворения мира,

Йонсу В. Ливэйг

Волны перекатывались через камни — серое на сером с оттиском ночи. Ни пены, ни кружев вдалеке, ни листьев деревьев, что остались далеко на юге. Только тускло-матовая поверхность океана, лижущая берег на протяжении тысячелетий. Улица обрывалась в пустошь. Дальше лишь снег.

Йонсу стояла у кованной железной ограды и изучала меланхоличное движение волн. Накат без ветра — что может быть тоскливее на море? Камни то уходили вглубь, то возвращались назад. Обломки когда-то величественных гор, таких же старых, как сама Йонсу. Полуэльфийка улыбнулась от этой мысли. Вечное бессмысленное движение — куда, для чего? Когда-нибудь время сточит их настолько, что останется хрупкая сердцевина, которая расколется от легчайшего прикосновения. Звон — и хруст пыли в чужих руках. Звон — и новая история для, казалось, поверженной души. Это не ее мир. В ее мире море встречалось с желтым песком и величественным каменным замком. Для других, тех, кого породила фантазия Короля, история заканчивалась во всех измерениях. Это не ее мир — почему же так хотелось его охранять?

В глади отражались звезды. Офелия Нептане сказала однажды: особо отважные попадают на небо и становятся светлячками ночи. Водопадами низвергалась душа первого повелителя воды, вот узкий силуэт леди ветра переливался на горизонте. Они заслужили покой и теперь могли спокойно наблюдать за любимым миром, своими детьми и плодами поступков. Недостойные рассеивались дланью Короля. Но…

Где Валери? Где все храбрецы, знакомые Йонсу, что жили на солнечной стороне Мосант? Как их найти снова? Какой приговор вынес Майриор Десенто: карать или миловать? Йонсу прижалась щекой к холодному металлическому шару ограды. Сколько лет она прожила под сенью лесов, свечением звезд за Гранью — нигде не нашла дома, о котором грезил Валери. Что-то упрямо звало вперед, давая сил в борьбе с осознанием, что она одна. Уже одна.

Нет отца, нет мужа, нет друзей. Кестрель и Рейн на востоке империи и не могут вернуться. Ей, разжалованному генералу, приказано охранять один из старейших городов Хайленда — Палаир, известный всем по легенде о Пламени севера и драконе. Палаир, отстроенный по приказу кронпринца после смерти сына. Йонсу перевела взгляд на раздвоенный мыс к западу — бывшее жилище дракона. Места памяти уходят, и скоро не останется никого, кто застал бы те времена. Легенда станет мифом и вскоре вовсе исчезнет, как сердцевина камней на берегу.

— Еще помню, — прошептала Йонсу, думая, как же это глупо, разговаривать с собой, и встала. Мороз жег щеки, колол пальцы. Она потерла кончик носа и встряхнула волосами, желая согнать лед. Перчатки не спасали, зачарованное пальто, отороченное мехом, тоже. Ливэйг задержала взгляд на небе.

— Достал своей зимой, — обратилась Йонсу к полумесяцу и, заметив, как ярок сегодня Орион, отвернулась от океана к городу. Яркие разноцветные дома только подчеркивали тоскливую природу. Высокие дома, кареты, движущиеся на магии, застекленные оранжереи и парки. Иногда Михаэль все же делал что-то хорошее. Ссылка Йонсу в Палаир к хорошему в ее глазах не причислялась.

Спрятав волосы за воротник и поправив шапку, полуэльфийка начала спускаться вниз, к центру.

Главная площадь была усыпана снегом: на ней играли дети, строили замки, рыли туннели. Взрослые торопливо проходили мимо, боясь попасть под обстрел снежками; Йонсу бросилась напролом через середину площади, думая, что, имея столько войн за плечами, глупо опасаться детей. Она прекрасно чувствовала полет каждого «снаряда» и знала, что все летят мимо. Лавируя между детьми и ледяными статуями, Йонсу вырвалась на дорогу. Горел красный. Самоходные кареты проносились мимо и обдавали легким колючим снегом — кафе заманчиво манило вывеской напротив. Йонсу незаметно нащупала кошелек в нагрудном кармане. Сумки она не носила, считая, что они стесняют движения. По этой же причине вместо привычной многим женщинам одежды Йонсу шла в спортивной куртке, шапке с помпоном, шарфе и ботинках. Глядя на разукрашенные лица прохожих, она не могла сдержать улыбки. Что это за красота такая, которая смывалась первым же дождем? Смешно: когда-то на свидания с Валери она наряжалась точно так же. Спустя годы терпения хватало только на бальзам для губ, спасающий от мороза. Сегодня Йонсу забыла даже про него.

Зеленый.

Полуэльфийка перебежала через дорогу и толкнула дверь кафе. В лицо ей ударил поток теплого воздуха. Корица и перец, выпечка и кофе, горячий шоколад и аромат жареного мяса. У окон находились столики, огороженные декоративными стенами. Был вечер, и лампы дарили приглушенный свет. У барной стойки зажигали свечи. Йонсу помахала рукой парню, что пытался дотянуться до люстры, и смахнула с головы шапку. Парень ухитрился помахать в ответ.

— Добрый день!

— Привет, Дэн. Где свободно?

— Пятый столик.

— Спасибо, — поблагодарила она, оставляя куртку на вешалке. Шапка и шарф отправились в рукав. Дрожа от холода, Йонсу села за указанный столик и взяла в руки меню. «Как всегда, идешь за кофе, а возвращаешься без денег», — подумала она, пожирая взглядом весенний суп — блюдо сегодняшнего дня. Как можно отказаться от припущенных овощей под белым соусом? Йонсу нацелилась на блинчики. Кружевные, с начинкой, шоколадные… За век пребывания в Палаире она перепробовала все и теперь тщетно пыталась выбрать нужные. Разозленный Михаэль платил ей гроши, но Йонсу не тратила деньги ни на что, кроме еды. Все остальное она могла делать с помощью силы апейрона. Взгляд упал на страницу с начинками. Ягоды, сгущенка, икра, варенье…

— Простите, здесь свободно?

— Да, конечно, — бездумно отозвалась Йонсу, выбирая джем. Прожив столько лет, перестаешь обращать внимание на подсевших в кафе незнакомцев. «Груша», — выбрала Ливэйг и торопливо опустила меню, чтобы не захотеть что-нибудь еще.

— Горячий шоколад с медом и корицей.

Напротив сидел мужчина с платиновыми волосами до плеч и продолговатым лицом. Он показался Йонсу смутно знакомым. Аккуратно сложив руки на столе, незнакомец переговаривался с официанткой. Ливэйг никогда не слышала такого ровного и спокойного голоса. В нем слышалась доброжелательность и легкая отстраненность, щепотка королевского высокомерия вкупе с отточенной вежливостью. Казалось, что над звучанием каждого слова незнакомец долго работал. «О» произносилось с легким придыханием, «р» коротко и звонко взлетало к потолку, «ц» очаровывало вибрацией, «й» практически пропадало, сливалось с предыдущей «е». Странный акцент, воздушный, расставляющий полутона в необычные места.