— Прекрати разговаривать.
Михаэль замолчал. Достав пипетку с слабо светящимся зельем, Мару обработала рану.
— Рассеченная губа. На Спэйси живого места нет. Извиняться ты не подумаешь?
— За что? — взвился Михаэль. — За флирт с тобой? За нашу дочь? Не хочу иметь зятя-идиота. Ты слишком рьяно защищаешь Ленроя, это подозрительно. Чем ты занималась двенадцать лет без меня?
Мару запечатала лекарство обратно.
— Работала, — лаконично ответила она и встала. — А теперь, если позволишь, я схожу к Сэрайз. На нее ты зачем накричал? О, молчи, не хочу знать.
— Работала, — повторил Михаэль. — Так же, как когда была замужем первый раз?
Лицо Мару посерело.
— Иногда ты отвратителен, — хлестнула она фразой напоследок и вышла, оставив легкий аромат сирени. Михаэль сердито откинулся в кресле. Челюсть нестерпимо болела, кулаки — тоже, а больше всего после вспышки гнева болело сердце. Он потер грудину и вздохнул. Чего добился? Обиды Сэрайз и Мару. Вот и все.
Он прислушался. В соседней комнате Мару терпеливо что-то втолковывала дочери. Слова он не разбирал, но в ауру Сэрайз вплеталось чувство умиротворения. Дочь — вся в него. Разнесла спальню со злости, ее придется спешно ремонтировать. Только для чего?
Взгляд снова упал на меч, лежащий в углу комнаты.
Что будет, когда армия Валентайна и Белладонны окажется в столице? Что будет, когда его, Михаэля, не станет? Он не сможет защитить ни Сэрайз, ни Мару. Кронпринц задумчиво потер подбородок и поморщился от боли. Мару сможет за себя постоять; оставлять дочь в Анлосе — все равно что убить ее самому. Михаэль повернулся к карте, выложенной на одной из стен. Самым мудрым было бы отправить Сэрайз в Синаану, но время играло против него. Нет, слишком поздно. Верберг станет следующей жертвой после столицы, потом королевство уничтожит юг Хайленда, земли Аливьен-иссе и пустынь за ними.
— Все игры заканчиваются, — заметил Михаэль в тишине. — В наших силах только выйти из них достойно. Абсолютно все… — проговорил он, изучая залив Сэйонсу и жирную черную точку на его берегу — город Браас, город майомингов, вечных тайных врагов империи.
«Полный бред» — сказал бы любой здравомыслящий человек, услышав посетившую Михаэля идею, но чем дольше кронпринц обдумывал ее, тем меньше сумасшествия находил. В самом деле, зачем Синаане нападать на давно перешедший к ней город? Война захлестнет каждый уголок Хайленда, но оставит нетронутым Браас. Пусть мэр города ненавидит членов императорской фамилии, он не посмеет убить Сэрайз — владелицу призрачного огня, которому молился народ. В Браасе жил бывший гвардеец Короны — Нитсу Кэйар или, как ее называли чаще, Нита.
Михаэль, держа замотанный в ткань лед у подбородка, подошел к письменному столу и вытащил бумагу. Нита не любила его, да что там, терпеть не могла, но зато положительно относилась к Мару. Что перевесит: ненависть к клыкастой соотечественнице или уважение к кронпринцу империи, оставалось только гадать. Сэрайз тоже принадлежала к вампирам. Возможно, если написать Ните письмо с просьбой — ужасное слово! — о помощи, то она откликнется. Спрячет принцессу поверженного Хайленда, и Сэра станет обычной — мечта, к которой сам Михаэль безнадежно стремился всю юность.
Флаг Синааны будет реять над каждым городом, когда Михаэль разрушит равновесие между сторонами. Он был уверен, что всю семью Аустен и их приближенных повесят на потеху народу, когда падет Анлос. Прародителю плевать на них.
Кронпринц отложил лед в сторону и взял перо, открыл чернильницу и остановился. Порыв ветра за окном заставил задуматься о другом. Михаэль повертел перо в руках, обдумывая идею. Снежинки, налипшие на стекло, только прибавляли уверенности. Создать хаос. Заполонить Мосант дымом, в котором каждый будет спасать себя, а не думать о выживших принцессах. Северный замок, полный тайн, манил шпилями башен, тронь которые — и мир пройдет прахом. «Слишком опасно», — отказался Михаэль от идеи, однако не слишком уверенно, и начал писать письмо, иногда представляя, с каким трудом придется объяснять план остальным. Легче не объяснять его вовсе.
— Сохрани Сэрайз, пожалуйста, — прошептал Михаэль, ставя последнюю точку. — Вспомни, сколько я сделал для тебя, Майриор.
Михаэль достал конверт и подумал, что встречи с дочерью, в отличие от разговора с Мару, не миновать.
Он ошибся.
Отправляя первую фею, для Нитсу Кэйар, он услышал легкие кошачьи шаги за спиной и обрадовался, что решил избавиться от конвертов именно в таком порядке.
— Что ты делаешь? Почему закрыл мысли?
Не отвечая, Михаэль подозвал еще одну феечку, настороженно наблюдавшую за ним из-за угла. Желтые глазки моргали, носик дергался, но перед мармеладом малютка устоять не могла. Крылатые всегда были жуткими сладкоежками. Фея подлетела к ладони, взяла угощение и начала самозабвенно его грызть, пока Михаэль прикреплял письмо к спине и нить с запахом адресата — к ножке.
— Зачем тебе мэр Герхельд?
Михаэль с опозданием вспомнил, как остро вампирское обоняние.
— Работаю, — ответил он утренней фразой супруги.
— Нитсу?
— То же самое.
Вторая феечка, к его облегчению, взлетела и, напоследок пискнув на прощание, исчезла за окном. Осталось два письма, для брата и сестры Санурите. Михаэль вытащил еще один кусочек мармелада. Мару стояла за спиной.
— Ладно, потом мне все расскажешь. Сейчас начнется обед. Поторопись.
Третья оказалась не столь строптивой и улетела, не тратя время на еду, со сладким в руках. Услышав, как хлопнула дверь, Михаэль опустился на подоконник и спрятал лицо в ладонях. Впервые за долгое время он чувствовал себя ужасно. Предать Мару оказалось сложнее, чем он думал. В голове назойливо крутились слова Короля. «Любит как человека». Настолько редкое чувство в Мосант, что даже Михаэлю, самого циничному из принцев Хайленда, презреть его казалось кощунством.
— Она выберется, правда, милая? — прошептал он, подзывая последнюю, четвертую феечку. — Она выбралась из Кэрлимы вплавь и провела полжизни с Валентайном. Спасется и в этот раз.
Проводив взглядом очередную малютку, Михаэль смахнул с подоконника хрустальные лужицы и поспешил в обеденный зал.
Он не заметил, была ли там Йонсу или Астрея, Селеста и Спэйси, и просто прошел к своему месту. Мысли упорно кружились вокруг Мару и Сэрайз, четырех писем, от которых зависело слишком много, чтобы забыть их. Саманта должна была склонить главных меморий храмов на третью сторону в войне (несложная задача для той, кто обладает даром убеждения); Оскар обязался оборвать связи со столицей в нужный момент; Нитсу и мэр Герхельд должны были согласиться на путешествие наследницы престола в Браас. Момент истины был совсем рядом. Он переломит сами основы войны.
Смотря в окно, Михаэль видел не очертания гор и ровную гладь полей, а ворох снежинок, падающих с неба. Они складывались в чью-то улыбку и платье. Впрочем, бессмертный кронпринц империи слишком часто видел полубезумных духов, чтобы придавать значение видению. Особенно тогда, когда вновь начинало холодеть сердце и закрываться глаза. Холод и тихое блаженство.
— Нападение? Кто же напал?
Вопрос Астреи резко выделился из гула вокруг и вернул в обеденную залу.
— Оборотень с Синааны, — отчеканил Михаэль и перевел взгляд на дальнюю родственницу. Императрица внимательно слушала ответ. — Мои люди ищут его следы, но они уходят в снежные завалы Палаис-иссе.
Палаис-иссе. В душе крепла уверенность, что северный замок успел поменять флаг солнца на флаг полумесяца.
— Сообщения из цитадели были?
— Нет. Кто-то сбивает фей, — и то была чистая правда. Судя по докладам, Бесплотный клинок Синааны, Валетта Инколоре, не жалела времени на убийства крылатых малюток, направлявшихся в Палаис-иссе.
— Прекрасно, — произнесла Астрея. — Лорд Вэйрон, у меня для вас новое задание. Реабилитируйтесь. Не зря же кольцо с горным хрусталем носите. Думаю, вы меня поняли. Можете идти.
Михаэль едва сдержал улыбку. Вот так, случайно, он избавился от соперника. Встречу Марко Вэйрона с Летой можно только представлять. Остальные его радости не разделяли. В глазах Селесты стояли слезы; Мару кинула на мужа обвиняющий взгляд. «Собственник», — ясно читалось в нем. Мару явно решила, что Михаэль решил отправить Марко на смерть, чтобы лишить Селесту выбора и остаться ее единственным любовником. В обычной ситуации он поступил бы именно так.
