— Прекрати меня так называть.
— Это твое второе имя, не прячь его, как происхождение, которого ты так по-глупому стесняешься! Что ты хочешь? Я показал два варианта. Ты мчишься к ним с упорством ледокола! Увидев Пепельную пустошь и «Раскол», не передумал? В первом случае ты потеряешь все, во втором — большинство, и в обоих — себя.
— Я готов рискнуть.
— В таком случае ты дурак. Хочется выбирать между смертью и смертью? Хорошо, я не буду мешать. Уговор есть уговор, даже если он пропитан идиотизмом. Я сам ничего не потеряю, друг. А теперь давай пойдем наверх. Не будем мешать любопытной девушке спать. Завтра у нее трудный день. Насчет «Реки» я не солгал. Спокойной ночи, принцесса.
Китти оскорбленно откинулась на подушку.
Наверху мерно поскрипывал такелаж: тросы, канаты, крепления; тревожили слух редкие тяжелые хлопки парусов, слышалось бормотание спавших по соседству моряков, свободных от вахты. Она не сразу привыкла к качке и жестким постелям, и первые дни Китти долго не могла заснуть, но это было уже в прошлом. Ей нравилась жизнь на галеоне. До этого вечера. Пришлось выпить снотворное, чтобы изгнать лишние мысли из головы.
Что будет, если команда корабля узнает о ее происхождении? Бабушке, по слухам, пустили кровь, чтобы собрать целительную жидкость. А дядю с тетей просто сожгли во время одной из последних войн. Жители города почему-то решили, что Огненный клинок идет именно за выходцами из императорской семьи. Так глупо…
Проснулась Китти от холода. Пальцы на всех конечностях застыли, плохо слушаясь хозяйку. Коснувшись кончика носа, Китти почувствовала, что он заледенел. Плед перестал греть: она выбралась из него и сразу же накинула на плечи плащ. Мех подкладки давал тепло и чувство уюта. Китти пару раз потерла ладони и выдохнула, чтобы увидеть пар, что шел от ее дыхания.
— Бессмысленные чары, как вы мне надоели, — пробурчала она.
Призрачное пламя — вот ее сила. Голубое, оттенка восходящего солнца и, по слухам, цвета глаз Короля. Оно сжигало даже души и оказывалось смертельно холодно для всех, кто не владел даром. Вилариас слабо управляла способностями, особенно в весенние дни, но в минуту опасности могла постоять за себя. По крайней мере, в это хотелось верить. Бессмертная жизнь, созданная руками целительниц и отголосками силы крови прародителей, все же имеет свои границы.
Почему стало так холодно, может, они уже вошли в воды севера? Китти встала. Она внезапно осознала, что потерялась во времени. Крохотное оконце почти не давало света. Был ли сейчас день? Если да, то почему так темно?
Ощутив смутное беспокойство, нараставшее с каждой секундой, Китти открыла дверь и, кутаясь в плащ, вышла на палубу корабля. Она с трудом держала равновесие под усилившуюся качку. Шторм в Риорре? Нет… корабль оставался в тумане. Они еще не покинули пролив.
По палубе в молочной пелене двигались призрачные фигуры матросов. Из тумана то и дело показывались их тени: мелькала то голова в странной высокой вязаной шапке, то половина туловища, чтобы тут же исчезнуть в мгле. Последний раз такую активность Китти видела во время шторма.
— Что случилось? — спросила она, выловив из тумана первого попавшегося матроса.
— Тяжелый переход выдался, леди, — ответил тот, хмуря кустистые брови, на которых застыли капли осевшего тумана. — Такого «молока» даже капитан не видел. А он ходит этими водами столько, сколько носит свои нашивки. Шкипер не покидает штурвал пять часов.
Китти, подойдя ближе, подняла голову к мостику. Там, у штурвала, стояли все: капитан судна, сам рулевой, боцман и старый штурман. Мужчины тоже накинули утепленные плащи и обсуждали между собой последние измерения маршрута. Со своего места она слышала голос Мидната, поднявшегося на мостик с картой в руках. Расстелив карту прямо на штурвале, он сосредоточенно тыкал пальцем в линию пролива.
— Тут все изменилось, — Миднат простуженно гундосил. — Вода на западе слишком низкая, с нашей осадкой мы не пройдем мимо рифов, если не найдем более глубокий фарватер. В пяти милях выше сильное течение Селирьеры, нас просто размажет о скалы, если пройдем хоть немного восточнее привычного курса, или утянет на юг, если попадем в течение пролива. Я бы на вашем месте, капитан, повернул бы назад. Стоит отстояться на якоре в безопасном месте, пока не пройдет туман. После чего мы проложим новый путь. Не будет же он здесь вечно!
— Что за вздор, я хожу на «Восходе» в этом проливе семьсот лет, — прорычал капитан, происходящий из расы эльфов, барабаня пальцами по ребрам штурвала. — А ты предлагаешь мне повернуть назад из-за тумана?!
— Видимость не нулевая, нужно быть просто осторожными, ─ поддержал штурман.
─ Можно пустить шлюпку впереди, — предложил боцман. — И идти, ориентируясь на ее сигналы.
Ничего не понимая в их разговоре, Китти отошла к фок-мачте. Туман был настолько плотен, что поверхность моря за кормой оставалась невидимой. Галеон «Восход» плыл словно в гигантском густом облаке, скрывавшем и берега, и небо, и очертания самого корабля. Китти подумала, что или они сбились с курса, или погода решила кардинально изменить своим привычкам. Матросы, кряхтя, спустили на воду шлюпку. Миниатюрный туз был практически невидим с борта галеона, только фонарь, укрепленный на высоком носу шлюпки в медной петле, с трудом разгонявший мглу желтоватым кругом света, показывал, где находится мелкое суденышко, казавшееся щепкой по сравнению с галеоном. Править им вызвался один из незнакомых Китти матросов: щуплый, сухопарый парень с изрытым оспинами лицом и ярко-голубыми глазами. Несмотря на шестидневное пребывание на судне, его она видела впервые. Уж не Молчаливый ли это Джей? Подмигнув ей, матрос спустился на веревке к жемчужной мгле и исчез.
Китти свесилась с борта. Тишину прорезал методичный шелест волн и скрип весел в железных уключинах. Желтое светящееся пятно, покачиваясь впереди, поплыло на северо-запад, от залива. По палубе задвигались все прибывавшие тени матросов, они шустро убирали паруса, лазая по мачтам, как сосредоточенные муравьи, с поясами из парусины и веревочных тросов вокруг талии. Последние должны были уберечь их от падения с влажной древесины перекладин.
— Не нравится мне это… — пробурчала Китти. Такая погода, особенно в Сирмэне, в непосредственной близости от королевства, не внушала ей доверия. Все дни, что корабль шел от родного порта, в их маленьком мире погода была ясной, солнечной, только у одного мыса их ненадолго затянуло в шторм.
— Мне тоже не по себе, — просипел Миднат, неожиданно оказываясь рядом. Он, как и Китти, кутался в просторный плащ на подкладке из волчьего меха, скрывавший под собой темный камзол из замши и короткие бриджи, заправленные в сапоги.
— Вы хотя бы понимаете, где мы находимся? — не выдержав, спросила Китти, не отрывая глаз от слабых очертаний туза. Фонарь шлюпки колебался под движением волн, не приближаясь и не отдаляясь, сигнализируя о том, что на шлюпке больше не правили веслами. Со стороны суденышка послышался громкий всплеск.
— В паре миль от дельты, — неохотно ответил Миднат, поправляя воротник. Теперь были видны лишь его глаза. Холод шел волнами, словно от порывов ветра, которых не было. — Полчаса назад прошли Гифтгард.
— Это хорошо… — пробормотала Китти.
Гифтгардом называли громадный черный замок, стоящий на берегу пролива в окружении скал. Равнина между горами и рекой, была покрыта пеплом, летевшим с северо-востока на протяжении вечности. Говорили, что пепел вулканов в королевстве заменяет снег. Иногда, когда менялся ветер, черный снег шел и в долине земель империи: зима в такой год обязательно была ужасающе морозной. Именно войско Гифтгарда представляло собой наиболее грозную, многочисленную и, главное, мобильную часть армии Синааны. Во время войны их войско переправлялось на другую сторону пролива за одну ночь, сея хаос и разрушения; в мирное же время жители Гифтгарда грабили корабли, но никто так и не смог это доказать. Воды северного океана вполне могли затянуть в себя целый флот.
