Встреча проходила в кабинете главного мемория за закрытыми дверями. Помимо подошедших Ники и Ливэйг, около него стояло еще адептов пять-шесть, каждый из которых поражал бледностью. Покачивался от волнения даже лучший выпускник последнего года.

— Что происходит? — шепотом спросила Йонсу у него. Имени она не знала, никогда не общалась с этим пареньком, но начинать разговоры Ливэйг не в первой.

Ответить юноша не успел — дверь с грохотом распахнулась, из кабинета вылетала всклокоченная девчушка, чьи трясущиеся руки едва не рвали матрицу. Очередь в испуге отбежала от стены; одна Йонсу, как неприкаянная, осталась на месте и в шоке разглядывала немую сцену до тех пор, пока невесть откуда взявшийся главный меморий не втолкнул ее в кабинет.

— Йонсу Ливэйг! — крикнул он и сразу, закрыв дверь, исчез.

Полуэльфийка повернулась к столу.

У окна сидел мужчина в белом костюме, в петлице которого лиловела гвоздика. Йонсу гордо подняла подбородок — гостя она узнала.

— Здравствуйте, — с прохладой поздоровалась Ливэйг, ощущая предательскую дрожь в коленях. «Самолюбивый наглец, хам, эгоист…» — пролетало в ее голове, а глаза упрямо выцарапывали в полумраке безукоризненные черты лица. Король молча указал на стул напротив. Пальцы правителя украшали вычурные кольца.

— Добрый вечер, леди Ливэйг.

От чарующего голоса перехватило дыхание. Насилу совладав с собой, Йонсу процедила:

— Я не поддамся, что бы вы ни делали.

— Я что-то делаю? — на бледном лице монарха появилась знакомая самодовольная улыбка.

— Да. Вы забыли, что мы знакомы? Я знаю вас без маски.

Полуэльфийка не боялась. Она отдавала отчет, кто сидит перед ней, но не придавала этому значения. Божественный венец не отменял гордыни. Гордыня же отменяла все достоинства.

— Не забыл, — отозвался Король. — Конечно же я помню милую девочку, которая так понравилась моему любимому Клинку. Она выросла, и теперь я с трудом могу назвать ее милой.

Йонсу побагровела.

— Сейчас она настоящая красавица, лучшая ученица четвертого года, нарушающая все правила храма. Она не понимает, почему находится здесь, — театральная пауза. — Я про кабинет, разумеется.

Владыка Синааны поднялся. «Совсем мелкий, — подумала Ливэйг. — Даже я выше него, молчу про Валери. На голове гнездо и опять пытается поразить остроумием. Ничего не изменилось. Все такой же!» Тучи за окном пронзило молнией. Странное совпадение. А Король продолжал говорить вещи, на первый взгляд не связанные с предыдущими словами:

— Сила адептов Постериоры зависит от внутреннего спокойствия. Умиротворенная мемория разрушает только нужное. Считаешь ли ты себя такой?

— Не в вашем присутствии.

— Я настолько волнителен?

Йонсу закатила глаза. Его попытки понравиться были просто смешны. Увидев ее реакцию, Король повернулся к окну, став силуэтом на фоне залитого солнцем неба. Непокорные вихры растворялись в его лучах до серебра. Белый же костюм приобрел золотистые блестки. «Пижон», — подумала Йонсу, тем не менее, признавая, что в открывшейся картине что-то есть.

— Умиротворенная мемория слаба, — отчеканил Король, продолжая смотреть в окно. — Она выполняет только приказы, не рассуждает, безропотно подчиняется. У нее не возникает даже мысли, что можно сделать иначе, чем ей сказали. Жалкое зрелище. Я вызвал тебя, потому что ты другая. Ты отличаешься от тех, кто сейчас готовится ко сну. Ты не подчиняешься, думаешь, экспериментируешь, нарушаешь правила. Мне это нравится. Ненавижу безмолвных, на все согласных глупцов.

Йонсу сидела ни жива ни мертва. Голос очаровал ее. Она продолжала понимать, кто перед ней, что он сделал, кем был, кем стал и кем, скорее всего, останется в будущем, но… Слишком прицельно били слова. Ей, что толку скрывать, всегда хотелось ощутить себя избранной.

— Люди, эльфы, вампиры — все они видят назревшие в обществе проблемы. Кто-то перестает понимать, кому он обязан, кто-то жаждет денег, власти… бессмертия… Это нормально. Естественно. У каждого должны быть амбиции! Проблема возникает, когда амбиции идут вразрез с ценностями общества. Ну кому понравится, что Первый повелитель молний разбивает сердца, окна и чужие судьбы как елочные игрушки?

Йонсу склонила голову набок. Каждое слово казалось полным смысла. Король начал ходить по комнате. Он снова стал восхитительно раскрепощен, это чувствовалось в каждом шаге. Самоуверенность вернулась к нему.

— Все их видят, — продолжал разглагольствовать Владыка, входя во вкус. — Но большинство… О, им лишь бы обсудить! Высказать недовольство! Ужаснуться! Закрыться в домах или уехать куда подальше! Выскажут идею, а потом споры, споры и еще раз споры… Что-то сделают единицы. Попытаются как-то исправить ситуацию. Смогут, не смогут — волна недовольства большинства настигнет все равно. Остальные всегда знают, как лучше. Нет чтоб пойти и сделать! Но ты же другая…

Йонсу слушала как завороженная. Владыка Синааны был… прав?

— Я могу дать тебе силу, не сравнимую ни с чем. Мир станет простым, как формула воды. Ты сможешь все. У тебя будет право на все — я одарю. Взамен — только сердце.

Грезы развеялись.

— Что? — переспросила Йонсу. — В каком плане?

— В известном, — лучась самодовольством, ответил Король. Красавцем он казаться резко перестал.

— Ну уж нет. У моего сердца другой хозяин.

Владыка вновь начал мерить шагами комнату. Он ощутимо занервничал. За маской самоуверенного болтуна прятался вечный подросток. Ему хотелось сказать: «Не сутулься!» Йонсу заметила, что его волосы перестали торчать во все стороны.

— Ты явно меня не так поняла! — сказал Король, пропадая за ее спиной. На небе повисла серая хмарь, а пальцы Йонсу сами собой вцепились в стул. — Сердце — не фигурально выражаясь… Я просто вырву его и заменю новым! Вот и все. Почему ты отказываешься от очевидной выгоды? Разве ты не хотела стать всесильной? Ты бы смогла защитить Валери от всего.

Услышав имя мужа, Йонсу вздрогнула. Голос, тем временем, приближался.

— Я могу защитить его сейчас.

— От всего?

«Да», — хотелось сказать ей, но полуэльфийка не смогла.

— Я могу показать подлинную силу, если ты захочешь присоединиться ко мне и стать Клинком. Всего лишь сердце.

От неожиданного прикосновения Йонсу подскочила, уронив стул, и юлой повернулась к Королю, что стоял до неприличного близко. Плечи горели. Глупая мантия, почему она не прикрывает их? Панибратский жест вывел из себя: полуэльфийка буквально взорвалась, вспомнив о Валери и верности, на которую только что покусились.

— Мрак вас дери! — возмутилась Йонсу. — Мне не нужна никакая подлинная сила, если придется терпеть вас и… и… и твои руки!

Отпора Король не ожидал. На его холеном лице отпечаталось удивление.

— Лжешь каждым словом. Ты ломаешь волю Клинков, я знаю. Играешь на слабостях, обещаешь исполнение желаний, вот только знай, что ко мне ключа не найдешь. Мне не нужна помощь или подаренная всесильность, ясно? Я добьюсь всего сама.

Маска доброжелательности слетела с Владыки. Радужка небесного цвета опасно блеснула.

— Это отказ?

— Да!

Король резко схватил ее за руку, с такой силой, что Йонсу взвыла от боли.

— Мечтала покорить все способности звезд? — просипел он, с трудом удерживая непокорную полуэльфийку. — Забудь об этом, пока не приползешь ко мне! — Ливэйг внезапно ощутила такую слабость, что у нее подкосились ноги. Не удержавшись, она упала прямо на Короля и попыталась совладать с дыханием. Сознание ее затуманилось. Осознание того, на чьей груди она изнемогала от возбужденных нервов, едва теплело. Что происходит? Почему происходит? Йонсу ненавидела этого человека! Держась за спасительную мысль, она вызвала апейрон на кончиках пальцев. Короткий крик оповестил, что магия достигла цели. Силовая волна откинула Ливэйг на стол — полуэльфийка больно ударилась головой и тихо застонала, почувствовав вкус крови во рту.

Судя по болезненному шипению, Король тоже переживал не лучшие моменты.