— Да, Сель, что она нам сделает? — раздался несчастный голос Спэйси. — Михаэль скорее ее заставит уйти, чем нас.

— Да что Михаэль? — Марко Вэйрон развязно упал между Йонсу и Селестой на кровать. Ливэйг сжалась на своей половине; лорд же повернулся к ней спиной, словно не замечая. — Бери выше. Астрея.

— Опять хочешь начать свою сказку про ночь, проведенную с этим бревном?

— Давайте лучше про что-нибудь другое! — сменила тему Селеста. — Что тебе папа рассказал про вчерашнее, Спэйси?

Эльфийский наследник, как куль, лежал на диванчике. Йонсу с удивлением обнаружила, что допила бокал. Впрочем, Селеста мигом исправила это упущение. Жидкость горчила, но в голове появился легкий туман. Было приятно сидеть так, прислонившись к спинке кровати, смотреть, как рука лорда Вэйрона незаметно поглаживает округлое бедро Селесты, и слушать то, что она никогда бы не услышала, как говорила Ленрой, «за стеной». Происходящее освобождало скрытые за завесой воспоминания. Когда-то у Йонсу были друзья. Когда-то она была не одна.

— Ну… Опять Тринадцатая звезда…

— Кто? — неожиданно даже для себя спросила Йонсу.

— Террористическая религиозная группировка, — ответил Ригель из угла. По комнате бродила странная смесь запахов: алкоголя, цветов, листвы и моря.

— Фанатики, — перевела Селеста.

— Обычным про них не говорят, — сказал лорд Вэйрон, целуя эльфийку в ушко. — Зачем беспокойства? Они грабят торговые пути, пытаются разрушить храмы, города. Верят в какую-то Тринадцатую звезду. Идиоты. Кто верит в эти звезды?

— Я пробыл в храме семь лет, — заявил Ригель, — и могу заверить — никто.

— Мы сюда пришли политику обсуждать или веселиться? — раздраженно произнесла Селеста Ленрой.

Ее слова послужили командой к шумным действиям, и наступил хаос. В уши Йонсу, оглушая, ударила волна музыки, в открывшиеся двери хлынули люди, человек двадцать: танцовщицы, танцоры, официантки, пажи… Живое море тел двигалось, шумело и перетекало с места на место. Опустошив второй бокал, Ливэйг с удивлением обнаружила, что у нее кружится голова. Лица смешались; музыка утихла, словно накрытая толстым пологом. Йонсу блуждала взглядом по окружающему пространству, с интересом разглядывая спальню, которая сейчас больше напоминала танцпол. Спэйси затянуло в гущу девушек; Ригель погряз в пряно пахнущем дыму. Слева от нее началась какая-то возня между Селестой и лордом Вэйроном: Йонсу даже не сообразила, что они делают. Кто-то любезно раз за разом подливал ей в бокал туманящий сознание напиток.

Голова у Йонсу окончательно пошла кругом. Бокал она усилием воли смогла поставить на прикроватную тумбочку и, подобно леди Селесте, чье платье уже загадочным образом успело расстаться с хозяйкой, расслабленно откинулась на кровать. Потолок плыл. Ливэйг чудилось, что ее крутит на какой-то адской карусели. Стоило закрыть глаза, как карусель начинала новый сумасшедший оборот, стоило открыть — мир возвращался на место и медленно покачивался, как на волнах. Йонсу даже опустила ногу на пол — вдруг кровать и в правду понесло по водам реки? Тупо уставившись в вездесущую хрустальную люстру, горевшую на потолке, Ливэйг ни о чем не думала. Любая мысль разбивалась о стену алкоголя, гасившего способности рассуждать здраво. Любое ощущение, кроме ощущения тошноты — тоже. Слева что-то происходило, слышались звуки шумной возни и сопения, но Йонсу даже не стала поворачивать голову, чтобы полюбопытствовать — ее это не интересовало.

Хотелось спать.

Последним событием, отпечатавшимся в памяти, стал скрип двери.

========== Глава 11 Бледный принц ==========

16 число месяца Альдебарана,

кронпринц Михаэль Пауль Джулиан Аустен

Эльтаис Аустен. Основатель Хайленда, человек, чьей магией отстроен северный замок, завоеваны земли от западного побережья до восточных гор. Убийца, заставивший коренные народы долины Сёльвы зарыться в земли, отправиться в пустыни и продать свободу Королю. Похоронен в морской пучине. Никем не забыт. Тени его поступков очерняют силу империи даже сейчас. Михаэль — его внук, но о том напоминают только острые скулы и вены цвета серебра.

Нёрлэй Аустен. Отец. Тот, чья рука едва не размозжила череп будущей супруги о лед, тот, из-за кого мать Михаэля осталась психически больной. Прародитель всех городов долины, завоеватель Аланды, Мёрланда, человек, поставивший на колени Верберг… Похоронен в морской пучине. Никем не забыт. Нёрлэй Аустен пролил слишком много крови, чтобы уйти без осуждений.

И он — тоже.

Михаэль опаздывал, обед начинался через десять-пятнадцать минут, но кронпринца это мало волновало. Астрея простит единственного наследника, чье серебро испорчено столь мало. Например, Китти Вилариас, родственницу в одиннадцатом поколении, правительница считала наследницей только формально. Теперь Китти лишилась и этого звания: после отказа своенравной девицы выходить замуж Астрея сослала родственницу в храм — подальше от Кестрель. Кэтрин Аустен не сможет родить из-за собственной силы. Сэрайз слишком молода. Да, пока Михаэль — единственный наследник. С него сдувались пылинки и из него же выбивалась непокорность — одновременно. Если бы Астрея понимала людей чуть более, то обманчивая молчаливость Михаэля раскрылась бы давно.

Он коснулся выключателя и вышел из ванной комнаты, по пути вытираясь полотенцем. Апартаменты пустовали — собственно, как обычно. Забежавшая на минуту служанка осмелилась положить лишь свежевыстиранный и выглаженный костюм. Михаэль оценивающе скользнул взглядом по нему. По какой-то причине сегодня принесли черный, хотя принц предпочитал серые, белые и изредка синие. Этот костюм, однако, был хорош. Золотые начищенные пуговицы сияли, как маленькие солнца.

В дверь постучали. Михаэль бросил изучать пуговицы. Кажется, золото вербергское…

— Да?

Заглянувшая служанка мгновенно залилась румянцем при его виде. Михаэль выжидающе поднял бровь. Обычная девчонка с обвязанными вокруг головы рыжими косами и миленьким личиком. Некрасивых в замок не берут — зачем огорчать правительницу? И кронпринца, падкого на прелестных женщин. Смешно, ведь многие не понимают: независимый характер соблазняет сильнее, его приятно сломать. Обольстительные фигурки входят в набор для одной ночи. И когда позади тысячи и тысячи ночей…

— Пришла еще одна фея из Каалем-сум… и… вам пришла фея из Верберга… принц.

— Хорошо, — ответил тот с прохладой. Глупая фея должна была подлететь к окну спальни, а вместо этого заявилась в общее селение. Теперь весь замок знает, что Михаэлю Аустену пришло письмо от Эрродана Ленроя. Слухи распространяются быстро, часто не успеваешь их пресекать. Приходится казнить без долгих расследований. Такова современная империя, которую он построил сам. Империя — отражение характера хайлендского кронпринца, империя — отражение настроений всего мира. Расколотая, холодная, жестокая и, как ни прискорбно, бездушная. В ней не осталось места прошлой детской наивности, безоговорочной любви к создателю и молчанию.

Михаэль взял в руки сложенную вчетверо бумажку, перевязанную почтовой алой лентой. Да, педантично-четкий почерк Ленроя-старшего сложно не узнать. Особенно аккуратно он писал цифры.

Отвернувшись от служанки, продолжавшей смирно стоять в дверном проеме, кронпринц прошагал к окну.

Ленрой, извиняясь через строчку, писал, что полную мобилизацию провести не удалось. Десница непривычно пристально наблюдала за городом через шпионов. Наблюдала и Мару. Получилось только оптимизировать производство оружия и защиты, предупредить командиров. Кроме того, леди Сёршу потребовала доклад о бюджете, особенно просила уделить внимание налогам и военной сфере. Было бы опасно продолжать мобилизацию, писал Эрродан, снова извиняясь.

Михаэля захлестнула волна подозрения. Если Ленрой так открыто рассказывает о действиях Сёршу, почему бы Эрродану не делать то же самое о действиях самого Михаэля? Тем более, из головы не выходил маленький заговор Мару и эльфийского владыки за его спиной. Тьма дери, почему они вдруг решили, что могут распоряжаться судьбой его дочери?