Анни должна была узнать, способен ли залив принимать корабли, а если нет, то расчистить путь ото льда огнем. Этого, к счастью, не потребовалось. За ночь разбился припай, и океан, внезапно успокоившийся, только скользил мутными волнами по берегу, ничем не показывая, что по праву называется самым бурным. Пристани окутались в снег и лед; облака уплыли на восток; утро сменялось днем, солнце стало белым, как вершины гор. Анни долго не могла привыкнуть, что здесь оно не желтое, как дома, а голубое, точно в сказке.

Анни всегда манило пламя, его раз­ру­шитель­ная си­ла и в то же вре­мя умирот­во­ря­ющая красота. Однажды, иг­рая с пламенем све­чи, она нечаянно об­ро­нила ее на се­бя — огонь не обжег. Более то­го, ус­по­ко­ив­шись, Анни смог­ла взять его на ру­ки. Шестнадцатилетняя девуш­ка го­това бы­ла рас­ска­зать об этом все­му ми­ру, но ти­хий го­лос в го­лове уп­ря­мо твердил, что де­лать этого не сто­ит. Лучше молчать. Так Ан­ни по­лучи­ла в по­дарок от судьбы уди­вительный дар, о ко­тором ни­кому не мог­ла рассказать, что мучило ее. Лишь много позже Анни узнала, что за всеми, кто обладает силами, ведется охота. Тех меморий, что имели несчастье родиться в просторах Вселенной, империя спешно переносила в бессмертные земли, отрывая от дома и семьи. Как Анни.

Прос­нувшись од­нажды ут­ром, Анни по­няла, что в ком­на­те не од­на. Жар сковывал дыхание, легкое одеяло липло к телу. Все вокруг за­ливал ос­лепля­ющий све­т. По­мор­щившись, Ан­на прик­ры­ла гла­за ла­донью.

— Вста­вай, — при­казал рез­кий го­лос, эхом пов­то­ряв­ший­ся в ее го­лове. — Ну же!

Ан­на, ни­чего не по­нимая, вста­ла. Что-то под­ска­зыва­ло ей, что с об­ла­датель­ни­цей такого сталь­но­го го­лоса луч­ше не спо­рить.

— Сёршу, — быс­тро пред­ста­вилась не­из­вес­тная. Де­вуш­ка ог­ля­делась, но ни­кого упря­мо не за­меча­ла.

— Да вот я стою, ту­пица!

Тут на­конец Ан­на и уви­дела свою гостью. Она сто­яла у ок­на, вся в зе­леном, от ядовитых во­лос до шур­ша­щего длин­но­го платья. Солнце освещало ее фигуру, создавая светящийся ореол вокруг силуэта, отчего вначале де Хёртц приняла гостью за ангела. Таким она и осталась в памяти Анни: жестоким ангелом.

— Ми­ло, не прав­да ли? — ос­ве­доми­лась Сёршу, жес­том приг­ла­шая де­вуш­ку встать ря­дом с ней. Зе­лено-жел­тые гла­за стран­но блеснули, и тут Ан­на по­няла, почему вок­руг так жар­ко. Она бро­силась к ок­ну.

Все объ­яло пла­мя. Антверпен го­рел, словно попав под напалм: де­ревья на­поминали ги­гант­ские фа­келы, тран­спа­ран­ты над улицами сго­рали за считанные се­кун­ды, ма­шины удуш­ли­во ча­дили, го­рел да­же ка­мень и сама земля. Упав­шая сле­за обож­гла ко­жу. Ан­ни за­каш­ля­лась. Вско­ре пе­ред гла­зами все поплы­ло, и она, не вы­дер­жав, опус­ти­лась на ко­лени. Да­же мыс­ли в го­лове стали го­рячи и обжигали.

— Уми­ра­ешь? — с ин­те­ресом спро­сила Сёршу. — И да­же ни­чего не сде­ла­ешь? Не­уже­ли не отом­стишь? У те­бя ведь есть все для этого. Кро­ме од­но­го: ты не зна­ешь, ко­му мстить.

Ан­ни до сих пор не по­нима­ла, как ле­ди Сёршу мог­ла спо­кой­но сто­ять и смот­реть на уничтожение планеты, на то, как кто-то сгорает заживо. Из всех землян осталась только де Хёртц. Правая рука правительницы Хайленда провела Анни сквозь портал между мирами, чтобы сделать меморией, боевым магом, способным при­со­еди­нить­ся к вой­не бессмертных земель.

Или без­вы­лаз­но си­деть в хо­лод­ной до­зор­ной баш­не, ко­му как по­вез­ло.

От вновь нахлынувшего огорчения Анни пнула в воду камень, что так удачно попался под ногу. Северный залив не нравился ей. Пролив, разделяющий два материка, приходился по душе больше: за ним, где-то далеко-далеко, виднелось королевство.

Два материка, две половинки целого омывались океанами, образовывая мир. Мосант — так называли его все народы, не взирая на различия в языках. Свет и Тьма раскинулись по берегам пролива. Западные земли лета и благоденствия находились во власти Астреи Аустен и ее семьи; восточные земли оставались тайной для Анни. Она часами разглядывала карту Мосант, висевшую на стене в главном зале цитадели. Север обозначался безлюдными пустошами, зимняя стужа не давала строить города в тех местах. Пустоши прерывались столицей и вечным летом, навеянным магией. У Анлоса карта показывала зеленый цвет. Западные леса спускались к заливу Кэрлима. Когда-то в тех местах располагались тихие острова, но неведомое Анни стихийное бедствие уничтожило их без следа, оставив один остров. Не только тот архипелаг канул в лету. Целое государство, вассальное империи, когда-то процветало в глади Сэйонсу — оно тоже исчезло. Де Хёртц не могла избавиться от мысли, что когда-то, давным-давно, на месте залива, к которому выходил Палаис-иссе, располагалась земля, полная городов и деревень.

Черная река спускалась вдоль гор к проливу, разделяющему страны.

Земля по ту сторону Сирмэна была полна загадок.

Офелия Нептане, бывшая служанка одного из наследников престола, часто рассказывала Анни легенды и мифы Мосант. Ровный, ласковый голос окунал девушку в старинные истории о войнах, о рыцарях и прекрасных девах, о любви и смерти за нее. Из ее уст Анни услышала легенды о завоевании севера, Нойры, о Святой Мёрландии, Хрустальном сердце. Однако Анни больше любила темные истории, полные жестокости, предательства и ненависти. Чаще всего они заканчивались описанием смерти покинувших императрицу рыцарей или меморий, но подобная судьба настигла не всех.

Анни знала имена Клинков наизусть.

Белладонна, Призрачный клинок. Смертная, ставшая главным военачальником королевства. Говорили, что она не чувствует ничего: ни боли, ни тоски, ни радости; что у нее нет сердца — оно вырвано Королем. Было ли это правдой? Анни очень хотелось узнать. Белладонна правила Оссатурой, мертвыми садами к юго-западу от Селирьеры. Ее прозвали темным рыцарем. Все знали, что Белладонна, обладая ужасающими силами, никогда не нападала первой, но защищаясь, непременно убивала.

Ситри, Стальной клинок. Говорили, что когда-то она правила Палаис-иссе, но королевство сумело захватить ее — поцелуй вампира стал тому причиной. Проклятая не смогла выносить дневной свет, и Ситри пересекла пролив, чтобы впоследствии стать владычицей Гифтгарда. Она никогда не оставляла свидетелей и, в противоположность Белладонне, убивала всех. К ней врожденное любопытство Анни отнюдь не манило. Впрочем, сейчас же мир?

Анни вгляделась в ярко-белое снежное пятно впереди, далеко в водах Риорре. Это Лакрима — остров льда и холода, в коих обитала Айвена, главная вампиресса Синааны, не получившая звания Клинка. Анни ни разу ее не видела и довольствовалась лишь знанием того, что белая каемка на горизонте — дом вампирессы. К северу от острова блестела точка перехода в смертный мир — портал. Но что это? Анни прищурилась. Неясное сомнение вызвало беспокойство в сознании. Лежавшая вдали громада вдруг показалась ей словно слегка увеличившейся в размерах. Анни сморщила лоб, вызывая в памяти воспоминания об очертаниях острова, который видела едва ли не каждый день. Тот определенно стал больше или же память играет с ней, зло шутя. Анни никак не могла вызвать перед внутренним взором точную картину.

Впрочем, Лильель часто упрекала ее в чрезмерном воображении… Анни тряхнула головой, отгоняя тревогу. Привычная логика отвергала возможность того, что остров мог разрастись в одну ночь совершенно незаметно. Анни переключилась на то, что весь Сирмэн, от городов-близнецов до северного мыса, погряз в густом тумане. Подумав, что климат в последнее время стал выкидывать совсем уж неожиданные сюрпризы, она собралась было сойти с пристани, но новая деталь на горизонте привлекла ее внимание. Анни показалось, что в далеком тумане мелькнул нос корабля с цепочкой горевших фонарей и высокая мачта, на верхушке которой развевался флаг Реймир-сум. Виденье мелькнуло и тут же растворилось в молочной пелене. Подумав, что фантазия совсем разыгралась да и глаза на таком расстоянии могут обманывать, Анни, пнув еще один камешек, пошла обратно в Палаис-иссе, решив никому ничего не говорить.