С улицы стали доноситься особо близкие пушечные залпы, вслед за ними послышался грохот обвалившейся где-то на востоке крепостной стены. Видимо, один из кораблей подобрался прямо к городу, благополучно миновав линию первой обороны — закрепленные в воде якорями деревянные понтоны (1) с установленными на них пушками. Можно было не сомневаться, что их команды сняты меткими выстрелами с кораблей, а понтоны потоплены.

— Мы так проиграем, — с иронией произнесла Китти, переведя взгляд на гвардейцев, беспомощно толпившихся у моста. Латы их потускнели от сумрака, длинные золотые хвосты, выглядывавшие из-под шлемов, растрепались. Наряженные в блестящую сталь и роскошные перья чванливые пустышки, не нюхавшие пороха и знавшие, с какой стороны следует держать меч, только на уровне интуиции. Вокруг стаи павлинов, мнящих себя до недавнего времени бравыми воинами, металось несколько офицеров. Их команды противоречили друг другу и вносили еще большую сумятицу в ряды подчиненных. За двадцатилетнее отсутствие кронпринца сменилась вся гвардия, и новобранцы ни разу не участвовали в боевых действиях. Они стали ими только благодаря смазливой внешности. Нет, вчера Китти была неправа и мысленно извинилась перед дальним родственником. Не для услады глаз Михаэля собиралась гвардия — для продажного Танойтиша.

Из-за истерики Доры замечание Китти никто не услышал. Слуги спешно собирали сервизы, стаскивали в открытые сундуки одежду господ. Как только сундуки наполнялись, их сносили вниз. Коридоры постепенно пустели. Лорд Танойтиш приказал забрать даже ковры — что уж говорить о деньгах? Было слышно, как в открытых хранилищах звенят висты, ссыпаемые в кожаные мешки. Китти знала, что где-то внизу, в тайной гавани, ее, как и других аристократов, ждет судно, готовое увезти на запад. Обратно, в до противного идеальный мир, где ничто не должно было омрачать беспечное существование высшего класса.

— Тише, миледи, — шептала престарелая служанка своей истерившей госпоже. — Они не посмеют тронуть вас.

Это заявление, полное беспочвенной уверенности, вызвало у Китти лишь улыбку. Дора Танойтиш не была полезной пленницей и представляла ценность только в собственных глазах. Королевство убьет ее без сомнений. Китти вспомнила рассказы двоюродной сестры о том, как та, Кэтрин Аустен, вместе с кронпринцем пришла в отвоеванный Палаис-иссе, чтобы увидеть гору трупов. Генерал Ситри, уходя на восток, распяла на железе и жителей замка, и жителей наземного селения карриолов. Жалости бывшего коменданта крепости не хватило даже маленьких детей: она могла бы взять их с собой рабами, но предпочла избавиться. Что говорить о сварливой дочери лорда Танойтиша, которая одним присутствием могла отравить существование живущих рядом? Милосердие чуждо обоим сторонам.

Сама Китти была уверена, что ее, члена семьи Аустен, не тронут. Валентайн не позволит причинить вред единственной любимой родственнице. Слишком близки они были, живя в империи. Хотя, возможно, она мыслила довольно наивно… Китти полагала, что на город нападает именно Валентайн. Она знала, как сильно жаждет мести тот, кого окрестили «полуночным рыцарем». Будучи на его месте, Вилариас поступила бы так же: поклялась бы вырезать всю бывшую семейку лицемеров и лгунов.

Кроме того, добавила принцесса про себя, ее защищают стены города и какая-никакая, но армия.

Внезапный порыв ветра ударил по створкам огромного окна и разбил одну из них. Китти отпрянула назад. К счастью, посыпавшиеся осколки пролетели мимо: стекло обрушилось на толпу женщин в богатых одеждах. Раздались крики, визг тех, кто не успел убраться из-под водопада осколков, как Китти. Внимание перешло к пострадавшим, и принцесса, воспользовавшись общей суматохой, проскользнула в дверь балкона и спряталась за колонной. Ледяной ветер дул в лицо, забрасывая пряди волос на плечи и спину, жалил глаза.

Не слишком ли много холода для одного дня?

Кэтрин Вилариас вновь обратила взгляд на толпу гвардейцев. Внизу явно что-то происходило, раздавались громкие крики. Она не понимала и половины долетавших до нее слов, но, видимо, по какой-то причине задерживался подход войск, которые действительно могли оказать действенное сопротивление врагу. В одиночку капитан гвардии переводить подчиненных не решался.

Корабли, среди которых, к своему удивлению, Китти не заметила ни одного «светлого» (все было создано на верфях королевства), тем временем подошли к самому берегу. Некоторые продолжали обстреливать Каалем-сум, устрашая армию и горожан. Китти попыталась разглядеть, что происходило к западу от реки, но туман в тех местах сгустился до мрака. Бесплотный клинок Синааны отрезал единственный оставшийся путь отступления. Беженцам из Реймир-сум могло помочь только море.

Вновь обратившись к востоку, Китти увидела дым, оставляемый орудиями кораблей после каждого выстрела. Резковатый запах серы и гари, доносимый с нижних улиц Каалем-сум, щекотал ноздри. Хлопки ударявших в стену ядер были слышны и на расстоянии. Приглядевшись, Китти смогла увидеть, что деревеньки, находящиеся у озера забвения, были объяты пламенем пожаров. Север скрывал туман. У островов покачивались на легких волнах вражеские корабли. Стало чуть теплее, но ветер продолжал жалить неестественным холодом.

Реймир-сум молчал, ничем не отвечая на атаку. Его защитники или копили силы, или были совершенно деморализованы, чтобы оказать сопротивление. В любом случае Китти считала, что пора бы начинать защищаться. О том, что расправившись с эльфийским городом, нападавшие начнут целенаправленно осаждать Каалем-сум, она почему-то не думала. К осаде она относилась как к игре, зная, что не может стать проигравшей стороной. Война никогда не будет иметь победителя — Китти догадалась о том давно. Нападавшие не посмеют тронуть ее, представительницу рода правителей империи, если у них есть хоть капля разума. К сожалению, не все слуги Короля обладали разумом, но Валентайн имел точно. Ведь рыцарь-оборотень сам выходец из ее рода.

Тем временем на стороне Реймир-сум начало происходить что-то интересное. Несколько гражданских судов и лодчонок, взявшись из ниоткуда, смогли отчалить из внутреннего порта города и попытались прорваться на противоположный берег, к Каалем-сум. Прямо на глазах Китти самое крупное из суденышек, спасавшихся бегством, было потоплено одним-единственным метким выстрелом с вражеской галеры. Пара быстрых вражеских баркасов бросилась остальным беглецам наперерез.

От наблюдений за бегством отчаявшихся жителей Реймир-сум Китти отвлекли барабаны, заигравшие внизу. Кажется, конница, которую так ждали гвардейцы, все же вышла на помощь. Решив посмотреть на это действо поближе, Китти свесилась вниз, перегнувшись через парапет. Совсем рядом была крыша беседки, покрытая тонкой пленкой изморози.

— Стой! — крикнула какая-то женщина.

Ее предупреждение запоздало, Китти не удержалась на парапете и не слишком грациозно рухнула на покрытие беседки. Крыша оказалась скользкой. Больно ударившись о металл, Китти, безуспешно пытаясь затормозить каблуками, скатилась по ней и приземлилась прямо на пожухлую траву лужайки сада. Роскошный сад, гордость Каалем-сум, превратился в лужу. Где-то наверху разбилось второе окно. Вилариас услышала, как кто-то подбежал к краю балкона.

— Стой, идиотка! — донесся вопль Доры. — Что я скажу императрице?!

— Что меня тут не было! — крикнула в ответ, не глядя на нее, Китти.

Она, поднявшись, отряхнула платье с плащом и подбежала к заграждению. Сад выводил прямо на набережную, но на нее Китти сойти не спешила. Вилариас почувствовала, как по лицу забили холодные соленые капли. Соленые? Откуда в реке соль? Китти опустила взгляд. Вода поднялась на пару метров, забегая волнами на мокрый камень. Внезапным порывом ветра Китти отбросило на пару шагов назад. Тучи на небе засверкали разрядами в новом приступе злости; Китти ухитрилась схватиться за фонарь. Глаза закрывались от боли, брызги кололи кожу, в ушах свистел ветер. С балкона донесся истошный визг Доры; крайняя шеренга гвардейцев, воспользовавшись тем, что командиров тоже отбросило к оградам, ухитрилась сбежать. Про себя принцесса обозвала их трусами. Новый порыв ветра вызвал волну, окатившую набережную. Китти прижалась к фонарю еще сильнее, вцепившись в столб так, что побелели пальцы.