— Но я видела их! — прикрикнула Китти. — Они напали на корабль, когда я все еще находилась на борту. Если не веришь, то пошли фею к маяку, мы заходили в их порт.

Гвардеец, поправив берет, сбившийся от ветра, с некоторым раздражением посмотрел на нее. Как и все в роте Каалем-сум, он был высок, широкоплеч, светлоглаз и раболепно исполнителен, если трезв.

— Лорд Михаэль контролирует почтовые связи. Без его соглашения мы…

— Ваш лорд Михаэль сейчас во вшивом Анлосе! — выпалила она, теряя остатки терпения. — Кто наместник?

— Лорд Танойтиш, — с гордостью подбоченился гвардеец. Китти знала Танойтиша. Кичливый самодовольный глупец. Подобного дурака было не сыскать во всем восточном побережье.

— Вот что, дозорный, — с угрозой в голосе заявила она, — если ты сейчас же не проведешь меня к нему, то я напишу своей сестре письмо, и орден ты никогда больше не увидишь.

Гвардеец растерялся. Слова незнакомки прозвучали на редкость убедительно. До них она казалась ему обычной чокнутой оборванкой с южных островов. Еще раз внимательно осмотрев незнакомку и только сейчас заметив темно-фиолетовые глаза, припухшие и покрасневшие от соли, он, кажется, поняв, кто перед ним находится, и оробев, поинтересовался:

— А… а кто ваша сестра, леди?

Китти вздернула подбородок:

— Кэтрин Аустен.

Мужчина побледнел настолько, что проступили вены у глаз.

Конечно же, он знал леди Кэтрин Аустен. Репутация леди заставляла дрожать даже тех, кто никогда ее не видел. Троюродная сестра Китти, особо приближенная к императрице, была способна испортить жизнь каждому. Очень серьезно испортить. Он не смог узнать Кэтрин Вилариас сразу — он никогда прежде не видел ее в живую, только на картинах во дворце, но едва ли это стало бы оправданием. Гвардеец, путаясь в пуговицах, стал стаскивать с себя камзол, чтобы протянуть продрогшей даме. Китти отказалась. Помощи она ни от кого не принимала и, еще раз в упор посмотрев на беднягу, повторила своё требование. Несмотря на то, что с волос капала вода, одежда изорвалась и босые ноги сводило на остывшем песке, Китти не собиралась показывать слабость и была преисполнена решимости попасть на аудиенцию к Танойтишу.

Хорошо, когда есть сестра, которой можно стращать всех в стране. Пусть и троюродная.

Гвардеец, пристыженный и испуганный (только Танойтиш мог взять таких людей в охрану; людей на такие вакансии вообще брать не стоит, как считала Китти), повел ее наикратчайшей дорогой к главному городу восточной границы — Каалем-сум. Гигантская цитадель раскинулась на десятках островов у южного берега реки, на другом берегу, северном, стоял Реймир-сум, город лесных созданий. Каалем-сум считался главнейшим портом и военной базой империи. Обеими городами правил кронпринц, но предательства внука он так и не вернулся на свою вотчину. На протяжении девятнадцати лет, как дикий пес, кронпринц уничтожал каждого предателя, которого удавалось вычислить, и Кэтрин Аустен принимала в этом не последнее участие. Сейчас городами правил Танойтиш, потомок блистательных королей далекого юга. Став единственным наследником архипелага, он продал его империи. Правительнице эти острова не были нужны уже около десяти тысяч лет, но жест примирения она оценила и приняла их в состав Хайленда.

Все это пронеслось в голове Китти. Она уже знала, как убедить Танойтиша. Лорд Танойтиш — отменный трус. Острова он продал по двум причинам: страха и желания большей власти.

А одинаковая фамилия местного лорда и Стального клинка Синааны — не случайность.

Мощеная дорога, прямая, как душа несчастного гвардейца, пытавшегося реабилитироваться всеми возможными способами перед принцессой, вела по побережью к мосту, соединяющему южный остров устья с замком Каалем-сум. Коричневая, словно жженая карамель, плитка блестела в свете фонарей, стоявших по краю набережной. Китти заметила, что за пригородом очень следят: все вокруг сверкало чистотой и аккуратностью. Это оставило внутри неприятное чувство. Несмотря на свой непрезентабельный внешний вид, она, гордо приподняв голову, шла за гвардейцем, игнорируя глазевших на нее моряков, жителей и охрану. Дорога плавно влилась в мост; мост стал крепостной стеной, с которой вела вниз, к дворцу наместника, широкая лестница, скрытая за тяжелыми воротами. Взгляд Китти устремился на другую сторону реки, где высилась башня Реймир-сум. Тот город всегда нравился ей больше. Она родилась в его стенах.

Юная принцесса родилась вне брака и не знала печали, пока ей не исполнилось шестнадцать лет. Мама, посчитав долг перед семьей выполненным, уехала на южные острова, а дочь осталась под опекой кронпринца. Китти с содроганием вспомнила многочисленные ссоры с дальним родственником: она терпеть не могла Михаэля и все же уважала, считая его равным себе. Не сильнее, просто равным, а свой проигрыш в битве одинаковых характеров — вынужденной мерой ради сохранения времени и нервов. Если с Реймир-сум ассоциировалось счастливое детство, то образ Каалем-сум вызывал только мрачные воспоминания. В белых стенах произошла и неудачная помолвка, и объяснение с Михаэлем после побега…

Погода улучшилась, но солнце не спешило выглянуть из-за туч. Гвардеец остановился по пути переговорить с горожанином, и Китти воспользовалась этим, чтобы осмотреться. На город опустилась жаркая и душная погода — обычный предвестник шторма. Крепостные стены скрывали дома Каалем-сум, и внутри снова возникло неприятное ощущение, на этот раз ощущение абсолютной беззащитности. Достаточно одного сигнала, чтобы расстрелять ее из многочисленных бойниц. «Танойтиш не настолько туп», — подумала Китти, разглядывая ворота. Она, конечно, паршивая овца семейства, но ненавидимые родственники продолжают тешить себя надеждами на ее замужество и рождение ребенка.

— Лорд Танойтиш ждет вас, леди Вилариас, — раздался тонкий голосок. Принадлежность к знаменитой фамилии помогла и в этот раз. Китти, выпрямившись в лучших традициях столицы и не глядя на тщедушную фрейлину, что открыла ей дверь, взошла на узкий мост над охранным рвом. Кто-то протянул ей плащ — Китти все же взяла его, прекрасно помня о некоторых слабостях лорда. Далеко внизу журчала вода, пронзаемая белыми опорами. Мост заканчивался такой же дверью, покрытой пластинами из золота с цветочным орнаментом. Северная роза — символ той, в чью честь построили замок.

Китти вошла в кабинет. Сначала в глаз бросилось убранство комнаты: квадратные колонны-опоры, украшенные изразцами стены. Рядом с распахнутым высоким окном стоял длинный стол из мореного дуба, заваленный бумагами, толстыми фолиантами и картами. Тонкие занавески беспокоил врывавшийся с улицы ветер. В углу Вилариас заметила портрет кронпринца и, не выдержав, ухмыльнулась. Наверное, хозяин кабинета неустанно молился на смазливое личико Михаэля, которому был обязан всем. Будь возможность, наместник городов-близнецов взял бы его в мужья по старинным традициям своего народа. Да только кронпринц, человек консервативных взглядов, скорее пришпилил бы выходца Диких островов к скале за такое предложение.

Танойтиш, грузный смуглый мужчина преклонного возраста, восседал за столом. Лорд трапезничал: на широком блюде, стоявшем прямо среди бумаг, лежал жареный кальмар, остальные тарелки скрывались за принадлежностями для письма, но Китти была уверена, что блюдо — не одно. В руке, на пальцах которой были нанизаны попарно крупные перстни, он держал серебряный кубок. Несмотря на богатство украшений, оделся Танойтиш незатейливо: в по-домашнему удобный камзол и короткие брюки, заправленные в сапоги.

— Дора, закрой дверь, — произнес он. Голос у него был хриплый и низкий, прокуренный за долгие года жизни.

Китти обернулась. Фрейлина оказалась дочерью лорда Танойтиша. Репутация о ней ходила дурная. Смуглая девушка, наоборот, разоделась в богатую крикливую ткань, которую Китти вначале не заметила. Дора была явно уязвлена подобным непочтением. Она с легким стуком, показывая недовольство, закрыла дверь. Китти назло ей обратила внимание на лорда Танойтиша, сидевшего в кресле на фоне сплошного окна с видом на Реймир-сум.