Шайлиан улыбался. Он был молод. Для него любое страдание означало приключение. В его руке был один из клинков леди Эйа и Белладонны, зачарованный призрачным пламенем.

Он был безумно похож на ее второе перерождение, а глаза горели другим огнем, не холодным — папиным.

— Ты как, сестрица? — поинтересовался Шайли. Он выглядел расслабленным, но Асель заметила, как Шайлиан посматривает в отражение на лезвии. Эван за его спиной медленно поднимался на ноги. Падение не растрепало прическу. Насчет уверенности Асель не была уверена.

— Рада видеть твою моську, — ответила она.

«Это символично, — подводила ленивый итог собственной жизни Асель. — Его предки, каждый, разрушали мир. Эльтаис, Нёрлэй, Валентайн, Мару… Он мог презреть ответственность и стать таким же. Он мог бы, как Китти, устраниться и поплатиться за это клинком в спину. Он не сделал ни того, ни другого. Воспитанный юношеским запалом папы и Йонсу, он решил сохранить… Не думаю, что понимает: в этом искупление всего рода. Слишком молод, чтобы понимать. Его вдохновила другая».

Нитсу стояла рядом, не отрывая взгляд от Шайлиана. «В темных глазах, — писала Мару Лэй, — ничего не прочитать». В них не было ни эмоций, а мимику смело с лица Нитсу во время первой войны. Нитсу добровольно стала ее участницей в пятнадцать лет. Может, она на самом деле презирала юношу с мечом наперевес. Или дорожила… Стоя на пороге гибели, Асель хотелось верить в свет.

«Если мы выживем, я никогда не скажу, — решила она, — что именно из-за нее Шайлиан лишился матери. Стилет держала Нитсу, и она же вытолкнула за борт. Ирония…»

Эван резко отряхнулся от пепла, приковав все внимание к себе. Иногда человек абсолютно невзрачной внешности обладает такой харизмой, что оказывается на первом плане навечно.

— Наивный мститель, венец рода, — буквально выплюнул Эван очередную колкость. — И вавилонская блудница с кинжалом за спиной. Хороша компания! Зачем пришли? Пол тронного зала Кэрлэйири оказался слишком холодным? Лучше бы сидели и ждали, пока моя воля окончательно возьмет вверх над старыми законами.

— Поэтому и пришли, — прохладно заметила Нитсу. Взгляд Шайлиана стал сосредоточенным. «Ему достаточно нанести один удар, — вдруг поняла Асель. — Вот о чем говорил Теллур! Меч зачарован призрачным пламенем, он сожжет часть человеческой души! Спасибо…» Впервые болтовня Эвана сыграла против него самого; Асель захотелось крикнуть об открытии, чтобы Шайлиан знал, что делать, но где гарантия, что Эван не исчезнет, поняв, что его слабость раскрыта? Нет, ей следовало молчать.

— Я вас не понимаю, — все с тем же каменным лицом сказал Эван. — К чему эти саморазрушительные порывы, страсть уничтожать стабильную, привычную реальность, чтобы в конце концов наделать миллион ошибок и поплатиться за это?! Я могу подарить вам мир, где не нужно беспокоиться о будущем, где каждый найдет себе применение для общества! Нет неизвестности, нет неопределенности и нет никого, кто бы разрушил чертову социальную иерархию, которой отродясь не было в Мосант, потому что ее хозяин — зазнавшийся имбецил!

Асель пришло в голову, что Эван никогда не показывал настоящей силы, находясь в Мосант. Да, он строил великолепные планы, подговаривал нужных людей и один раз пережил удар лазером, но не более. Отец не мыслил себя без чар, а Эван сознательно отказывался использовать серебро. Значило ли это, что Эван бессилен? Нет. Всего минуту назад — если можно было говорить о времени в погибающем мире — он атаковал Асель матрицей. Вопрос в другом: настолько серьезной была мощь дальнего потомка Трида?

— Я жила в подобном мире, — подала голос Нитсу, единственная, кто находил в себе силы не молчать. — Поэтому надеюсь, что мною все ограничится.

— Ты просто ненормальная по своей сути, — отмахнулся Эван. — Как все остальные здесь. Хаос, выбор, душевные метания, внезапно проснувшаяся совесть и предательства. В этом весь Майриор. Ничего страшного, — он послал взгляд на Асель. — В моих силах вас исправить, включая ту самую суть, как у них, «раздувшихся трупов». Я могу это сделать. Жаль, что вы не исправитесь добровольно. Я помогу.

В темноте выступили сотни звезд. Они заскрипели, зазвенели — Шайлиан отбил мечом первую вестницу боя. К ногам Асель упал меч, в котором, покопавшись в памяти, она узнала оружие хайлендских рыцарей с востока. Нитсу выругалась. Взмахнув рукой, она создала огненный барьер, который не пропускал металл, но позволял видеть, как клинки возникают из ниоткуда раз за разом и набрасываются на Шайлиана, будто управляемые невидимой армией. Некоторые из них покрывала ржавчина, на некоторых отпечатались пятна крови, объединяло же одно — участие в прошлых битвах за независимость. Среди них не нашлось стали, встреченной в боях между Хайлендом и Синааной. Все были выкованы для революций и гражданских войн.

Асель впервые задумалась: кто он, Эван? Аристократ, по собственному признанию, но говорящий об этой с неохотой. Не внутренние ли войны вызвали такое нежелание…

Шайлиан отбивал все удары. Он встречал набеги мертвой стали клинком, вызывая стопы искр, проскальзывал мимо, уворачивался от всех мысленных ухищрений Эвана, который напряженно следил за боем. Впервые за время знакомства Асель видела в самопровозглашенном энлордельере неуверенность и сомнения. Причина была ясна: Шайлиан предугадывал любое его решение, контролировать каждый меч Эван не мог. Детали уходили от него, и это больно било по самолюбию полубожества. Сравнение с главным врагом шло не в его пользу; Эван решился на следующий шаг.

Огненное кольцо вокруг Асель и Нитсу резко сузилось, опалив волосы и одежду. Асель взвизгнула; Нитсу притянула ее к себе, прижимая к груди, и остановила огонь ладонью. Шайлиан пропустил удар — по предплечью забежала кровь. Капли сорвались и поплыли вниз, в самую бездну.

— Не отвлекайся, идиот! — крикнула вампирша. — Он того и добивается!

Асель не чувствовала огонь. Он уже принадлежал другому миру, в котором ей не было места. На секунду ей захотелось пропасть в этом пламени, но Нитсу прижимала слишком крепко. Откуда силы? Откуда в ней всегда брались силы? И хватит ли их?

— Я не могу тебе помочь, — прошептала Асель, но Нитсу, сильнее раскрыв ладонь против пламени, показала тем самым, что помощь не требуется. Сквозь ее пальцы проглядывалась фигура Эвана. На его лице кривилась гримаса отвращения; в языках огня плясал образ разрушенного города, тлеющих транспарантов и жженой кожи. Падали башни, рассыпались стены столицы. Эван настолько сливался с открывшейся картиной, что Асель нисколько не удивилась, когда он произнес:

— Не люблю огонь. Огня не будет в новом мире — ни пожаров, ни бедствий, ни разрушений, ни погибших в собственных коронах родственников.

Шайлиан отбил очередной клинок, и буря стихла. Пламя развеялось — Асель и Нитсу отбросило назад волной жаркого воздуха. Асель упала во ртутную лужу, Нитсу повезло меньше, и она распласталась у погасшей звезды. Шайлиан, освободившись, в долю секунду занес над Эваном меч.

Наградив его улыбкой, полукровка опал на землю серой водой. Она впиталась в поверхность мира и пропала. В воздухе остался только чуть светящийся силуэт и черты надменного лица. Их смыло подкравшейся ночью.

Асель зачарованно смотрела на место, где стоял ее последний враг; Шайлиан, помедлив пару мгновений, подбежал к Нитсу.

— Ты как? Нормально? — услышала Асель его шепот, но слова доносились глухо, точно через корку льда или воду в ушах.

Она увидела рассвет.

Робкий серебристый шар медленно поднимался над укрытыми дымкой равнинами. Лучи не гуляли по полянам и не пронизывали воздух — шар испускал ровное сияние, которое невесомо касалось кожи теплом.

И не было тьмы над бездною, не кружилась водная гладь над ее беспокойной душой.

Асель опустилась на колени. Пальцы ее обняли короткую нежную траву, еще влажную от росы. Пахло свежестью, той самой свежестью, что всегда приходила в конце весны вместе с грозой; но теперь не звучал голос грома в небесах, не разливалось эхо по черному полотну неба; синева над головой не подпускала облака к жемчужному шару.