— Чего тебя так перекосило, словно лошадиное дерьмо в тарелке увидела? На, смотри.
Йонсу озадачилась еще больше. Отогнув ворот плаща, Ричард продемонстрировал две дыры и пустоту на том месте, где носилась брошь Клинка. Нитсу приподняла брови и механически налила третью кружку.
— Ничего не понимаю! — наконец нашлась Ливэйг.
— Я ушел, — объяснил Ричард сразу всем. Он поправил растрепанные волосы. — Утром. Швырнул брошь им в лицо и ушел, забрав пару новостей. Нит, мы могли бы переговорить наедине?
«Они так близки?» — удивилась полуэльфийка. Это показалось ей немного подозрительным, но тут бывшая подруга сказала:
— У меня нет тайн от Йонсу.
Это польстило. Ричард брезгливо искривил губы. Он, очевидно, презирал ее всей душой.
— Теперь ты дерьмо увидел? — не удержалась Йонсу.
— Очень смешно, — фыркнул Оррей. — Ладно, скажу так, — вампир достал из нагрудного кармана гребенку и принялся нервно расчесывать челку. — Тьма, эти путешествия меня убивают! Нита, тебе нужен мотоцикл? Я его ненавижу после сегодняшнего дня. Едва не сгорел на солнце, маску пыталось унести ветром. Чтоб оно потухло… — пробурчал Ричард и без перехода сказал: — Кэрлима обитаема.
После чего выпил половину кружки пива, показав тем самым, что утонченность дальше холеной внешности не распространялась. Нитсу перестала улыбаться. С каждой минутой ее взгляд становился все более цепким и сосредоточенным.
— Кто там поселился? — удивилась Йонсу.
— Что ты лезешь? — мгновенно взбеленился Ричард. Любопытство полуэльфийки было сильнее гордости. Она промолчала. — Дура, что ты лезешь? Никто там не поселялся! Теперь там можно жить, вот я о чем! Радиация ушла. Ты понимаешь, к чему клоню? Погоди, это не все новости. Сейчас ты поймешь, что везение сыграло карт-бланш, и бог тут не причем. Молчите! Хоть раз в жизни выслушайте до конца! Короля нет в Мосант. Это шанс. Мы можем вернуть дом, Нитсу. Даже когда Король появится, ему будет не до нас. Белладонна готовит гражданскую войну.
Йонсу показалось, что ей вешают отборную лапшу на уши.
— Ты не брешешь? — осведомилась она.
— Не лезь! — прикрикнул Ричард. Буйством эмоций он мог заткнуть за пояс любого. В следующую секунду Оррей уже был спокоен и вежлив. — Короля нет, гражданская война в Синаане… Сейчас Мосант управляет принц Бетельгейз. С ним договориться не составит труда. Слышал, он папашей крутит как хочет, тот даже не понимает. Нита, мы обязаны! Другого шанса не будет!
Йонсу резко перестала что-либо слышать. Будто в мире выключили звук. Что сказал Ричард? Бетельгейз управляет Мосант? Заставляет отца делать все? Тогда почему же Бетти сказал, что не хочет идти против Майриора из-за нее? Йонсу стало очень обидно. В горле у нее зачесалось. Остро захотелось хоть с кем-то поделиться висевшим над душой камнем, но с кем?.. От этого Йонсу стало еще обиднее. Ей даже некому рассказать! А сидевшие рядом Нитсу с Ричардом светились от счастья.
— Знаете, я, пожалуй, пойду, — сказала Йонсу, но они не услышали, продолжая обсуждать свое. Ричард что-то втолковывал Кэйар, крутя в руках лежащий рядом карандаш:
— Я найду корабль. Я, мать вашу, адмирал. Ты соберешь наших, оповестишь, кого нужно. Хайленд развалится, кто-то пронюхает, что Кэрлима свободна, и заберет ее. Медлить нельзя, понимаешь? Материалы купим потом, главное — туда попасть.
— Кэрлима принадлежит Хайленду, — Нитсу, в отличие от его, шептала. — Мы окажемся захватчиками. Мало нам неприятностей? Надо все провернуть так, чтобы формально остаться правыми. Остальное уже не важно, пусть считают кем хотят. Не будет оснований для обвинений — мы правы. Вот в чем смысл. А когда заводы Кэрлимы снова заработают, диктовать условия будем мы. Посмотрим, кто окажется лишним в мире.
Йонсу слышала только половину сказанного, остальное проплывало мимо ушей бессвязной информацией. Эмоции захлестывали. Она встала.
— Я обо всем подумал. От хайлендской семейки кто остался? Мару Лэй не может править. Сэрайз мертва, — Йонсу запнулась на ровном месте. — Кэтрин Аустен отказалась от трона как бесплодная. Кто остался? Китти. Я ее найду, и она подпишет документы как наследница.
— Ты пропустил Астрею.
— Ее не видели с битвы при столице!
Никто не заметил ухода. Голос Ричарда повышался и повышался; к говорящим подтянулись остальные вампиры. Йонсу чувствовала, что назревает что-то плохое, что нужно остаться, но эмоции брали вверх. Она ничего не могла с собой поделать. То ли лавина, то ли цунами внутри сносило все. Оставалось два спасительных буйка — Сэрайз и осознание слабоуправляемости апейрона, но, в конце концов, потонули и они. Зайдя за угол злосчастного дома, Йонсу от души разревелась.
========== Глава 52 Последний луч сегодняшнего дня ==========
20 число месяца Постериоры,
Анна де Хёртц
Анни сидела на краю обрыва, свесив ноги, и разглядывала долину впереди. Странное место: кажется, она бывала здесь раньше, но упорно не могла вспомнить, когда посещала его и где оно находилось. Острые зубья скал справа неуловимо напоминали западный хребет у столицы, реки слева — бесчисленные притоки Сёльвы. Между ними расстилались леса. Пахло хвоей; от дурманящего аромата можжевельника закрывались глаза. Где она? В душе разливалось странное спокойствие, как если бы Анни лежала на берегу моря или лужайке, полной травы. Она провела рукой по земле и обнаружила, что суровая почва поросла лианами, нежными и сочными, в которых прятались робкие сиреневые цветы. Захотелось лечь на странную перину; Анни поддалась желанию и откинулась на спину, устремив взгляд в облака. Вот пытался проглотить солнце дракон, вот кролик и медведь застыли рядом, точно друзья. Ей всегда нравилось искать фигуры на небе.
— Тебя мама ищет, — раздался мягкий девичий голос. Анни повернулась. По склону, на котором она лежала, спускалась ослепительно рыжая девочка. Ткань ее платья раздувалась от ветра, две тяжелые косы порывы не могли поднять. — Уже обед. Не хочешь пирожное? Мы с ней испекли утром. С творожным кремом. Папа оценил, ты знаешь, как ему тяжело угодить. Будешь?
«Кто это? — растерялась Анни. Взгляд девочки погрустнел. В зелени глаз будто наступила осень. Незнакомка села рядом и взяла ее за руку. Тепло кожи чувствовалось слабо, Анни сказала бы, что ее обнял туман, а не человек. Тем не менее, от близости этой девочки в душе растеклось спокойствие. Так бывает: призраки оказываются роднее живых людей.
— Не убегай, пожалуйста. Мы все волнуемся за тебя. Или… может, начнешь оставлять записки?
Рука Анни оторвалась от земли и против воли хозяйки изобразила пару жестов. Девочка вздохнула.
— О, это легко! Ты же начал посещать занятия? Буквы должен знать… Различать… Какая разница, кривые они или нет? Любое великое дело начинается… неуклюже! — незнакомка улыбнулась. Ей было лет одиннадцать, не больше. Веснушки заливали все лицо, а там, где они отступили, пробивался золотисто-персиковый загар. Брови блекли на их фоне; ресницы же густой рыжей завесой полуприкрывали глаза. В последних читалась забота и легкая тревога. Глаза выдавали возраст: рыжеволосая красавица была взрослой.
«Обращается ко мне в мужском роде, — отметила Анни. — Но это не может быть прошлое кронпринца. У него не было сестер». То, что в прошлый раз она видела сон именно про него, де Хёртц убедили слова Бетельгейза. Чьи дни посетили ее на этот раз?
Можно было сказать одно: этот человек жил очень давно и не мог говорить. Рука Анни сама собой показала пару жестов. Язык немых оказался красноречивее и лаконичней — девочка озадаченно подалась вперед.
— Горишь? — переспросила она. — В каком смысле? Повтори еще раз.
Понадобилось две руки, чтобы описать ощущение. Одна оказалась у горла, вторая показала на долину впереди. Собеседница, если ее можно было так назвать, продолжала не понимать.
— Жарко и нечем дышать? «Я… я будто горю изнутри»… Помедленнее, пожалуйста! Горишь, когда горит лес? Трава? Я будто горю изнутри, когда горит… мир?
