— Обычно ты ночуешь в другой спальне, — счел нужным заметить Михаэль.

Он ощутил прикосновение губ к щеке.

— Ты знаешь, почему я пришла.

В ночном полумраке глаза Мару светились рубиновыми искрами. На самом деле они были голубо-зелеными, как теплое южное море. Михаэль уловил нотки сирени в воздухе и чуть улыбнулся.

— Я тоже ждал. К вам невольно привязываешься.

— Но только по этой причине, — отозвалась Мару.

Нет, он нисколько ее не любил, но, тем не менее, протянул руку навстречу острым клыкам вампирессы. Вампиры не могут существовать без крови; его, серебристая, была самой ценной. Она поддерживала Мару по меньшей мере пять тысяч лет. Теперь кровь поддерживала и Сэрайз.

Михаэль поморщился, когда ледяные клыки коснулись кожи, и прикрыл угольно-черные глаза. Острая боль быстро сменилась наслаждением — кронпринц не собирался показывать, насколько сильным. Ни к кому не следует привязываться — эту истину он считал неоспоримой и вечной. И, тем не менее, подался вперед, когда клыки прокусили вену.

Ведь наслаждение прогоняет мысли, от которых некуда деться.

========== Глава 4 Сердце графа Мэйбса ==========

3 007 год от сотворения мира,

Йонсу В. Ливэйг

Города, поселки, реки, поля, озера проносились мимо расплывчатым ярким пятном, и только океан оставался нетронутым скоростью. Йонсу, развалившись на автомобильном кресле, считала острова. Она высунула ноги из окна и ловила переплетения ветра кончиками пальцев; иногда Йонсу переводила взгляд на дорогу впереди. Горы Синааны стеной прятали второй дом Йонсу Ливэйг и ее отца. Трехэтажный особняк о девяти комнат остался в Зачарованных садах, около озера, на самом краю мегаполиса королевства. Целые сутки семья Ливэйг мчалась на машине на запад, изредка останавливаясь в трактирах и гостиницах, где неизбежно тратилось пару сотен вистов или несколько флаконов светлых душ. Ливэйг давно стали своими в королевстве. Никого не смущал их внешний вид, да и сама Йонсу совершенно не пугалась разноцветной кожи местных жителей, их крыльев, когтей, зубов и странных глаз — кого чем наградил бог. Добрая душа, считали Ливэйги, важнее внешнего вида, а отец, смеясь, добавлял, что особо он ценит кошельки и товары здешних жителей. На заднем сидении кабриолета покоились свертки с подарками из Темной стороны Мосант. Контрабанда. Никто не осмелится остановить автомобиль сэра Ливэйга.

Один из самых успешных, влиятельных торговцев современности — вот кто отец Йонсу. Безродный эльф бросил столицу своего народа и отправился на восток, в вассальное королевство Аланда, родину русалок, сирен и прочих морских жителей. Конечно, он не мог жить в городах водного царства и потому остался на берегу, где начал свое дело, организовав пункт обмена между аландцами и вербергцами. Природная хватка, изворотливость сделали свое дело: через год отец отстроил дом на берегу залива.

Аланда — удивительное королевство. Большая его часть была скрыта в недрах залива, недоступная прочим народам, открытыми для чужеземцев оставались только башни, редкие крыши домов да верхние улицы, в которых можно было передвигаться по пояс в воде. Почившая мать нынешнего кронпринца родилась в бездне, и выход на сушу стоил ей свободы. Она, пойманная будущим супругом, никогда более не вернулась домой; похожая судьба ждала мать Йонсу, но, в отличие от усопшей принцессы, леди Ливэйг была, наверное, рада этому. Сирена и эльф счастливо жили на берегу залива, путешествовали по островам и материкам, городам и деревням. Русалки — вечные пленницы океана, сиренам же был отдан дар менять свое тело по желанию. Мать Йонсу, оказавшись на суше, не возвращалась в Аланду. Изредка ей приходилось погружаться в воду, чтобы сохранить жизнь, но какой ничтожно малой казалась цена за любовь и семью! Йонсу плохо помнила мать. Та умерла вторыми родами, когда дочери было шесть-семь лет. Лекари только разводили руками: что стоило ожидать от межвидового союза? Супруги могли гордиться, что первая дочь родилась здоровой. Младший брат, в отличие от нее, не дышал и минуты.

Йонсу помнила колыбельные, сказки, руки, плетущие ей косички и купающие по утрам. Видела многочисленные фотографии и безумно скучала. Единственное, что мама передала ей — фамилию, отец, понимая, что эльфийское прошлое может сильно помешать карьере, тоже принял ее. Другие женщины появлялись и исчезали, не выдержав дикого темпа жизни. В один день Йонсу с отцом отдыхали на пляже, во второй — уже мчались навстречу метели у северных гор. Путешествия начинались спонтанно и без раздумий. Йонсу с трудом могла вспомнить моменты, которые они проводили в особняке на берегу Аланды. Она отмечала дни рождения в гостиницах, на папиной яхте, иногда в самолетах, машинах и совершенно не жаловалась на это. Друзей и свою комнату Йонсу продала за острые ощущения и прекраснейшие пейзажи, неизвестность будущего и новые знакомства. Ливэйг склонялась в реверансе перед Темным королем, билась — разумеется, в шутку! — с Хрустальным клинком Синааны, однажды посетила смертные планеты за Гранью. Могла ли другая тринадцатилетняя девушка похвастаться подобным? Отец мог купить все, что пожелала Йонсу: книги, альбомы, платья, украшения, экзотических животных. Например, в бассейне синаанского особняка жил настоящий водный дракон, которого Ливэйг часто брали с собой на яхту. Залив теней, Срединное море, Залив призрачной луны — семья изучила королевство лучше Империи. Отец не скрывал, что восточные земли ему нравятся больше западных. Йонсу тоже: в Синаане развитие шло вперед, в то время как Хайленд топтался на месте, не желая принимать открытия. В королевстве можно было погулять меж высотных зданий, взяв у отца машину, познать скорость на широких улицах мегаполисов, вдоволь потанцевать, купить вещи, которые в империи запрещались. Два минуса могла назвать Йонсу: вечный сумрак и пугающее поклонение Королю. Конечно, ни у кого бы язык не повернулся назвать властелина Синааны страшным, но обожествление — это, считала девушка, чересчур. Два минуса — и Синаана отталкивала только из-за них.

В последние года Ливэйг все реже возвращались на территорию империи. Они бы, наверное, окончательно переехали в Синаану, если бы не письмо, подписанное самой правительницей западных земель. Отец был очень удивлен, узнав, что ему пожалован титул лорда. Лорды входили в совет при кронпринце и могли влиять на политику — теоретически. Один друг семьи, входящий в совет, говорил, что кронпринц Михаэль Аустен не слушает никого. Это, однако, не смущало будущего лорда.

— Первый эльф в совете, — хвастался отец. — Все благодаря твоей маме!

Ливэйг спешили на торжественный вечер, бал, назначенный в их честь. Именно на нем отдадут почетную грамоту и перстень, пропускающий во дворец. Отец грезил о внимании императрицы; Йонсу мечтала о самом бале. Сколько лордов, сэров, графов, леди, принцев и принцесс на нем будет! Можно похвастаться новым платьем из таурских нитей, тем самым, пошитым в трех городах востока.

Однако не только отец получил письмо. В кармане девушке лежал конверт, адресованный ей.

— Йонс, убери ноги, сейчас тоннель начнется, — предупредил отец. Море приближалось, воздух пах солью все сильнее.

Полуэльфийка послушно села прямо. Ветер трепал волосы, челка лезла в глаза, а кожаное кресло обжигало, нагревшись за день. Дорога резко нырнула вниз, зарылась в песок. Ливэйг сразу почувствовала себя неудобно. Она ненавидела переход между Синааной и Хайлендом. Не так страшен освещенный фонарями участок в песке, пугало то, что впереди: дорога на дне океана, защищаемая лишь прозрачной трубой, о которую бьются волны. Лучи солнца не проникали сквозь толщу. Йонсу дрожала при мысли, что вокруг невидимая необузданная сила, которая могла убить в любой момент. Ходили легенды, что переход защищал дух первого мемория воды, именем которого был назван звездный водопад в небе и мостик на северо-западе империи.

Йонсу тоже обладала силами, но не горела желанием их изучать. Ей не повезло родиться одиннадцатого числа месяца Постериоры. Апейрон — проклятие, от которого не избавишься. Каждый ребенок слышал о бесчинствах, устраиваемых апейроном Хрустального клинка королевства. Другие способности легко направить во благо: исцелять ли, выращивать сады или исправлять климат; Постериора не такова. В ней нет ни капли добра. Йонсу твердо решила не изучать данные богом силы. Отец разделял ее желание.