«Снежинок» становилось больше. Через несколько минут — несколько минут? — подняв голову, Анни обнаружила, что они образовали световой свод. Где море? Где дно? Куда она падает? Под ногами оказалась такая же серебристая стена. Огоньки сливались в одно. Анни сумела рассмотреть их: внутри серебра билось изумрудно-малахитовое сердечко, от которого к поверхности сфер шли нити. Пару раз она встретила огоньки со светло-серыми нитями, иногда — с черными, но больше всего было пепельных или, иначе, темно-серых. Анни догадалась, что это души жителей Мосант. То, что река осталась позади, напрашивалось давно. Реку сменили ожившие рассказы Офелии Нептане.

— Ой… значит, я кого-то убила, коснувшись огонька… — прошептала Анни и тем самым с удивлением обнаружила, что может говорить, находясь в этом странном месте.

Место было, безусловно, странное. Как Алиса, Анни падала в эту гигантскую кроличью нору, у которой не оказывалось дна, и понимала, что в какой-то момент вода стала воздухом, а она снова не заметила. Ориентиров не находилось. Ее окружала напичканная душами-звездами бесконечность. Кажется, Анни приближалась к ее некоему центру, но не могла утверждать об этом. По крайней мере, ей казалось, что жемчужные шарики начали встречаться чаще, а ее падение замедлилось. Вскоре Анни действительно убедилась, что воздух стал вязок, точно кисель. Попытка поднять руку ни к чему не привела.

— Я когда-нибудь умру или нет? — обратилась Анни с трепещущим вокруг душам. Вопрос затерялся в скоплении живых звезд, едва сорвавшись.

Интересно, она оказалась здесь, потому что такова дорога для всех, или потому что Анни особенная? Не обязательно от рождения; про дыры в мироздании не слышал только младенец, и Анни вполне могла оказаться в одной из них. Могло случиться и так, что злую шутку сыграло заклятие Леты Инколоре. Или ее путешествие — воля Бога, кем бы он ни был, смиренным или сатаной.

Огоньки продолжали падать вместе с ней: маячили перед носом, дразнили тайнами, сменяли друг друга. Анни заметила, что не все из них одинаковые. Помимо разных нитей, встречались души с двойной сердцевиной. У них не было сферы вокруг и не было пут, только зеленая крупица, спрятанная под серебристой паутиной. «Кто это? — начала рассуждать Анни. — Словно осквернены наспех… И почему во всех душах два цвета, а не один?» Пытаясь найти ответ, она вгляделась в повисшую перед глазами душу: зеленые детали были гладкими и простыми, серебристые — имели орнамент и закручивались в плетенные цепи. В «двойных» огоньках безуспешно пытались упростить собственный стиль, но результатом стала только фальшь. Вывод напрашивался сам: создателей было двое.

Подумав это, Анни ощутила, что ее ногу начинает обволакивать что-то тягучее и холодное. Световой свод оказался именно тем дном, который она так долго ждала. Серебро поднималось выше и выше; Анни закрыла глаза. Однако несмотря ни на что свет продолжал бить сквозь веки, пытался выжечь одному ему известные картины. Это длилось недолго. Сначала шелковая пелена освободила ноги, потом — живот, грудь и добралась до лица. Казалось, с него будто смахнули пыль. Свет потускнел.

Анни стояла у мраморного стола. Конечно же, он не был мраморным, и едва ли Анни видела такой материал прежде. Над столом кружилась серебристая сфера с голубо-зелеными водоворотами. Вокруг нее застыли, точно детали часового механизма, прозрачные круги. Их Анни прозвала хрустальными, а присмотревшись, обнаружила еще одну деталь — зеленую сферу, вертевшуюся вокруг более крупной «сестры», точно Луна вокруг Земли.

— Мосант… — догадалась Анни. — И моя родная Вселенная. Такие похожие и, надо же, крутятся в разные стороны! Почему так?

Она положила подбородок на поверхность мраморного стола и с любопытством продолжила наблюдать за пляской двух сфер. На боку Мосант оказался шрам, в точности повторяющий размер Вселенной-Грани; над сферами застыла нить, ведущая наверх, где Анни различала только туман. Ее окружал туман. Это не пугало, напротив, если бы она знала, что за пределами привычного мира есть что-то еще, то сошла бы с ума. Бесконечность… Приятнее знать, что у нее есть границы. «А за ними что?» — тут же пришла мысль, заставив Анни отойти от стола к световой завесе. За завесой различались только размытые пятна жемчуга. Встревоженная Анни вернулась обратно, после чего заметила то, что прежде ускользнуло от внимания — хрустальное крошево вокруг Мосант. Взяв один осколочек пальцами, Анни поморщилась и кинула его на пол, после чего смахнула туда же все остальные. На душе стало легче, будто исчез не хрусталь со стола, а ледяная глыба с души.

И где она? В междумирье? Завеса вокруг не желала давать подсказки. Анни вновь склонилась над Мосант и Гранью. Ей нравились обе сферы. В конце концов, она прожила в каждой по чуть-чуть. Что люди делают после смерти? Растворяются в пустоте? С ней это не произошло. Перерождаются? Снова мимо. Наблюдают за дорогими людьми? Возможно. Анни заметила множество дырочек на поверхности сфер, которые при желании можно было сложить в фигуры. Большинство двигалось; неизменной оставалась одна, наверху, где на глобусе располагался Северный полюс. Анни склонилась на ней. Хоть одним глазком посмотреть на то, что она не успела пережить!

В лицо ударил ветер, и мир вновь завертелся.

Анни падала сквозь свет, холод и недвижимые звезды, тьму и облака, видела Мосант с высоты птичьего полета. Лунный свет заливал земли Хайленда, а острова Нитте-нори встречали новый день. Земли королевства скрывали облака; приближающиеся города-близнецы горели от бесчисленных фонарей. На правом берегу реки Анни заметила тело. Высокая нескладная девочка с порванной на спине рубашкой…

— Открой глаза, солнце. Тьма не причинит тебе вреда, — раздалось в голове, и Анни против воли глубоко вздохнула.

Дико болела спина, неприятный холодок шел от места удара по телу, захватывая клеточку за клеточкой. Ее морозило, но одновременно и жгло − над сердцем, которое остановилось по воле заклятия. Лезли в голову черные воспоминания, казалось, уже старательно стертые из памяти: детство, отрочество, смерть… Чья-то рука нежно гладила ее по щеке под едва различимый шепот… Анни с трудом открыла глаза, которые немедленно зажгло от соли.

Траву покрыло снегом, с неба падали редкие снежинки. Вокруг стояли полуразрушенные домики, коробки, бочки, разбросаны кирпичи. Где-то рядом плескалась вода. Так холодно…

— Ты как?

Рядом на коленях сидел юноша. Ему можно было дать пятнадцать, шестнадцать лет; густые каштановые кудри дрожали от ветра с моря, ладная одежда липла к телу, словно промокшая. Капли влаги на коже отражали лунный свет. От ресниц юноши падали тени. «Как принц из сказок», — подумала Анни и произнесла вслух:

— Ты кто такой?

Юноша всплеснул руками.

— Ну кто же отвечает вопросом на вопрос?!

Анни удивленно заморгала.

— Да ты же сам… Ладно. Ты вытащил меня из воды? — неуверенно предположила Анни, мотая головой в попытке прогнать назойливые белые пятна в глазах. Юноша с самодовольной улыбкой кивнул. Если Ричард Оррей внушал Анни доверие с первых слов, то неизвестный спаситель добился строго противоположного. Он не нравился ей, как только мог не нравиться случайный прохожий. Без причин. В поисках этих причин Анни начала изучать юношу и побережье.

Она заметила, что ее одежда, покрывшаяся коркой льда, лежит рядом, а сама Анни сидит в чужом плаще. Гадать, кому принадлежал плащ, было бы излишним. «А как он меня…» — Анни даже додумать эту мысль смогла, ощутив, что краснеет. Пелена наконец исчезла из сознания. Де Хёртц подняла руки: сквозь ладони просвечивал улыбчивый незнакомец. К горлу Анни подкатилась тошнота. Ей казалось, что в желудке находится кусок льда.

— Я сейчас… — с трудом сказала она, поднимаясь на ослабевшие ноги, и, пошатываясь, пошла в сторону пролива. Едва макушка незнакомца скрылась за поворотом, как Анни упала на колени, ворвавшись в черное сгоревшее поле. Кашель сотряс ее: желчь с примесью крови закапала на землю. Горло горело, во рту застыла ядовитая горечь. Спустя минуту спазмы прекратились, и Анни устало упала на спину, выдохнув с облегчением. Ночное небо показывало только одну звезду — через которую она вернулась. Вспомнив сказки Офелии Нептане, Анни произнесла одними губами «спасибо» и подумала, что действительно благодарна неизвестной душе, которой Майриор посвятил эту звезду. Конечно, если бы Анни не вытащили из воды, возвращаться было бы некуда… Вспомнив о юноше, она поднялась на ноги.