— От поцелуя с тобой растают все снега, и земли окажутся под водой. Ведь это — ты. Наши мысли… наши мысли сейчас до предсказуемого одинаковы. Пойми, пожалуйста. Я не хочу стать убийцей снова, как тогда, в Эллионе!
От резкого порыва ветра захлопнулась дверь.
— Это кольцо, — Бетти выставил перед лицом кисть, — это кольцо — воплощение Мосант, и я храню его, вынужденный взвешивать каждую мысль. Ты вызываешь настоящий шторм. Я — не отец, я не умею быть поверхностным в переживаниях. Это он соединяет души и тела, не забывая о Мосант! Я уничтожу ее, если ты подойдешь. Поэтому оставь меня, пока он не вернется. Я много прошу? Один день разлуки после десяти лет. И тогда мы…
«Что — мы? — остановился Бетельгейз. — Что дальше? Переживем очередную чистку памяти? Папа ненавидит Йонсу. Он сказал мне, что она умерла». Рука с кольцом опустилась обратно. Взгляд опустился следом. Отец никогда, никогда не смирится с ней — взаимно. Это «никогда» тесно перекликалось с осознанием Майриором своих поступков. Скорее Синаана падет — да что там, весь мир! — чем они перестали бы считать друг друга врагами. О дружбе речи не шло. Столь разные личности никогда не смогут дружить; а эта глупая ненависть отца к созданиям своей сестры Эрмиссы! Отец считал себя королем жизни, и Бетельгейз с трудом мог представить, что должно было произойти, чтобы гордость Майриора перестала считаться гордыней. Отец… отец никогда не отступит.
Ему сотрут память, Йонсу исчезнет снова. Возможно, навсегда. Тогда Бетти придет к той же мысли, что и десять лет назад, стоя у ограды набережной города Палаир. В тот день, крутя в руке нож, он надеялся, что лезвия хватит если не на быструю смерть, то хотя бы на возвращение в Чарингхолл. Там его встретит дядя или Бетельгейз займет нишу в мироздании, которую для него выбрала богиня-созидательница. Управление черной империей, брак с нелюбимой женщиной, жизнь под указку родителей… Он бы не вынес этого. Йонсу давала шанс на нечто другое. Он должен его использовать, должен! Но опять приходило желание разрешить ссору мирным способом. Испорченные отношения с отцом? Расстроенная мать? Таковы будут последствия проявленного упрямства. Следовало найти другой способ.
— Кажется, ты понял все сам, верно? — раздался голос Йонсу. — Выбирай, чьим счастьем дорожишь больше. Всем угодить невозможно. А теперь послушай, что я хочу сказать. Посмотри на меня, Бетельгейз!
Он поднял взгляд. Сердце продолжало учащенно биться, но, кажется, мысли начали подчиняться воле. Ни синяк, ни вырез на тунике не вызывали эмоций. Бетти даже ощутил себя на равных с Йонсу — уж он-то, наверное, не сводил ее с ума одним видом? В ее глазах и ауре сквозила только дикая усталость.
— Вчера Джейнис Марсисаг-Селимейн сказал мне интересную вещь: забыть о династии, взять все в свои руки, поделить земли империи и, наконец, сделать так, чтобы народы Мосант узнали, что такое настоящий мир. Знаешь, в чем проблема, Бетельгейз? Джейнис не знает о Майриоре ровным счетом ничего. В отличие от меня. Я прекрасно знаю, что твой отец не даст исполнить эту мечту. Ему приятнее, когда все страдают и умирают. Он чему-то нас так учит! — с сарказмом бросила Йонсу. — Это будет длиться вечно, пока у кого-то не хватит храбрости и сил противостоять. Ходят слухи, что Валентайну хватило первого и недостало второго — он мертв. Что ж, я готова стать следующей. Могу успеть многое, прежде чем Майриор убьет меня. Если честно… в случае твоего отказа помочь, я не вижу для себя иного итога. Так что? Принц Бетельгейз останется в стороне снова и будет молчаливо ждать, когда все исправится само?
Слова больно ужалили по самолюбию, и Бетти нахмурился. Кольцо невесомо нагрелось.
— Ты слишком многого просишь, — ответил Бетельгейз. — Он — моя семья. Я не могу пойти против семьи, какой бы она ни была. Ты смотришь на моего отца слишком однобоко! Ты видишь в нем только плохое и не видишь хорошее! Знаю, первое ярче, а прекрасные поступки так ничтожны, что нечего забивать ими голову! Папа столько раз мог тебя убить, и, тем не менее, ты стоишь передо мной. Задумайся об этом.
Бетти чувствовал, что где-то сказал глупость или выразился неточно, или вовсе пришел к неверному выводу, но твердо решил не признавать вину. Если Йонсу думает, что он не может постоять за себя… Выражение лица полуэльфийки стало каменным. Аура закрылась. «Раньше она не умела», — успел подумать Бетельгейз, прежде чем Йонсу заявила:
— Тогда начну действовать одна. Прощай, принц.
Он отвернулся. Простояв на балконе с полминуты, Йонсу открыла дверь и вышла в зал аудиенций.
Бетельгейз вздохнул. Этот короткий разговор стал едва ли не самым тяжелым в его жизни. Но, тем не менее, он считал, что поступил правильно. Права и Йонсу. Отец не даст привести Мосант к тому, что леди Саманта Санурите считала раем. Это факт. Но выступать в открытое противостояние Бетти все же считал абсурдом. Битва кончится быстро, о ней забудут, и что дальше? Череда таких же самоуверенных глупцов? Нет, проблему нужно решать изнутри. Отца следовало перевоспитать. Возможно, это потребует каких-то жертв, но жертв станет несоизмеримо меньше, чем при войне двух владык матрицы Мосант. Может быть, отцу придется принести боль. Иногда боль — предвестие чего-то лучшего… После уничтожения синнэ Эллионы Майриор выразился примерно в этом ключе — почему бы ему не проверить суждение на себе?
Окинув взглядом залив перед Аливьен-иссе, Бетельгейз подумал, что он готов даже предать отца, если ситуация потребует этого.
— Остров Сантурия, где вы начинали, слишком прекрасен, чтобы отдавать его войне, — прошептал он и, снова вздохнув, перенесся в синнэ Эллионы, гулять по бесплодным землям.
========== Глава 49 Вечная пляска сфер ==========
19 число месяца Постериоры,
Анна де Хёртц
Оказывается, черный вовсе не был цветом. Анни назвала бы его «отсутствием цвета»; когда взгляды солнца и луны впитала соль морской воды, Анни погрузилась во мрак. Она не смогла бы сказать, откуда упала и куда опускается, опускается ли или, может, наоборот — поднимается, открыты ли у нее глаза или веки опустились давно; да и имело ли это какое-то значение? Холод от заклятия Леты Инколоре смешался с глубинной стужей океана. Грудь сжали кольца из хрусталя, мешавшие вздохнуть. Анни не помнила, когда дышала последний раз. Кажется, она попыталась сделать глоток воздуха, вырвавшись из течения во второй раз, перед тем как окончательно увязнуть в воде, но не была в этом уверена. Нойра тянула вниз не только тело, но и мысли.
Когда вокруг начал царствовать черный «цвет», Анни поняла, что вполне может обойтись без кислорода — легкие перестало колоть изнутри и сознание резко прояснилось. Где она? Куда плывет? Последним событием, ярко отпечатавшимся в памяти, было собственное падение в воду от пущенного в спину заклятия. Взрыв острой боли. Между ним и пробуждением практически ничего не было. Не было ничего и вокруг: один только мрак, и даже последние лучи света давно скрылись, а Анни не помнила, когда именно.
И куда именно.
Куда она плывет?
Вниз и вниз. Вниз, вниз, вниз. Почему ее не раздавило водной толщей? Почему легким не нужен кислород? Может, она умерла, и ее тащит в ад? Стоило бы понять, когда ты умер, но Анни ухитрилась пропустить этот момент. Лучше поздно, чем никогда, верно
Говорят, ад находится где-то внизу — ведь она плывет туда, значит, и бесконечные муки в огне совсем рядом? И если огонь — ее друг с рождения, стоит ли и стоило ли бояться конца? «Глупая ты девчонка, Анни», — раздался в голове голос Эдгара, и улыбка сама искривила губы. Доверилась… в очередной раз. Ее так часто обманывали, обманывали самые близкие люди, почему Анни приняла слова за правду? Она видела Ричарда Оррея в первый раз, а вела себя так, будто встречала прежде. Он считал так же — случайность?
Если черный был отсутствием света, то белый — его сосредоточием. В какой-то момент, где-то между пробуждением и прозрением, перед глазами Анни заплясали огоньки. Они падали сверху, как снежинки в безветрие. Завороженная Анни коснулась одной «снежинки» — та со свистом взорвалась, ненадолго развеяв мрак. Звук оказался неприятным, и Анни решила больше не трогать огоньки. Ей почему-то казалось, что это неправильно, как если бы она разворошила чью-то могилу. На пальце, меж тем, осталось пятно из зелени и серебра.
