Про род занятий Айвены Ветвицкой Донна слышала первый раз. Она знала только то, что сияющая перед ней девушка «скончалась» в возрасте тридцати четырех лет в психиатрической лечебнице, брошенная мужем и ребенком, про существование которого Вейни даже не помнила. Она была свято уверена, что бесплодна. Никому не хватало духу напомнить о сыне. Что толку? Он умер двести лет назад. Не хотелось сгонять улыбку с лица столь несчастного существа.

— Майри в Ожерелье был, передал мир, но вернулся, когда почувствовал, что ты в опасности, — судя по голосу, Айвена была очень горда поступком любимого монарха. — Мы вытащили тебя из лавы… Кости ног пришлось растить заново. Их не было. Лава обглодала тебя до груди, поэтому ничего странного, что Майри немного устал!

— Да не устал я! — возопил Майриор. — Со мной все нормально! Я… я решил дать передохнуть ей! Отвали от меня и рот закрой наконец!

Айвена, взвизгнув, отползла в сторону. «Какой же мерзкий, — подумала Донна. — Только такой, как ты, может поднять руку на слабого или накричать на него». Лицо Майриора пылало от негодования. Как это его, божество, выставили слабаком? Сжав губы до бесцветной линии, он положил ладонь на грудь Донны. Около глаз и на руках Майриора немедленно проступили вены — он собирал остатки сил. Зрачки стали белыми. Руки божества Мосант начали скользить по телу, исцеляя. Кожа восстанавливалась, светлела, зрачки Майриора, наоборот, медленно угасали — он передавал свое серебро ей. Донна выносила близость монарха с отвращением. Убийца. Предатель. Ей было противно находиться рядом с ублюдком, разжигающим войны от скуки.

— Не трогай, — произнесла Белладонна, едва ладонь коснулась лица.

Метку, оставленную пощечиной, она предпочла сохранить.

Майриор остановился.

— Если ты еще хоть раз тронешь меня, — продолжила Белладонна, — то будь уверен: Золотые палаты сгорят быстро.

Ей было все равно, что сделает Майриор за эти слова. Белладонна не боялась и, кроме того, знала, что он не тронет. Она — вершина творений, идеал разумного существа. Идеальный исполнитель чужой воли. Когда Белладонна лишилась руки во время Пятой космической, Майриор впал в ярость и покинул Мосант на два дня — это был самый долгий срок за историю королевства. Мир перешел к Бетельгейзу, который не смог излечить Донну. Кузнецам Синааны пришлось выковать новую руку, металлическую и бездушную. Такую же, как она сама.

«Лучшее творение». Просто и со вкусом. «Лучшие творения» не уничтожают, ими любуются сквозь прутья клетки и с них же сдувают пыль.

— Зачем ты это сделала? — спросил Майриор. На его лице не было ни радости, ни грусти, ни сочувствия. Только желание узнать причину. Если Белладонна ответит — это чудовище не поймет. Майриор не знал любви. Валентайн разгадал его: Майриор хотел лишь одного — противоположного ценностям Белладонны.

Потому она молчала. Ждала дальнейших слов. Реакции. Майриор изучал ее; Вейни сжалась у окна и едва дышала, боясь вновь вызвать гнев.

— Ты лучшее из моих творений. — Белладонна ждала этой фразы. — Я не позволю тебе исчезнуть. Если придется стереть память — я это сделаю. Чувства разрушают разум, ты полоумная, как и все влюбленные. У вас отключается инстинкт самосохранения? Никаких привязанностей, Белладонна, никаких чувств и эмоций, это удел слабаков.

Айвена оторвалась от подоконника. Слова задели ее, счастливой и беззаботной Вейни уже не выглядела. Уголки губ продолжали быть приподнятыми, но назвать гримасу улыбкой Белладонна не могла. Глаза вампирессы стали настороженными и колючими. Столь разительная перемена заставила Донну задуматься о ее психическом здоровье. Странно, что после битвы, полной крови, Айвена не билась в приступах на полу. Вместо чужих страданий ее добило косвенное обвинение в слабости.

— Что мы теперь будем делать? — прозвучала попытка сменить тему. Майриор не обратил на нее внимание. Он отчеканил:

— Не выношу индетерминизм. Случайность — самое бредовое, что может быть, ты поступила так по какой-то причине, и я хочу ее знать. Не могу понять, что происходит в твоей голове, — каждое последующее слово произносилось суше и жестче. — Абсолютный хаос мыслей, то ли ты лишилась разума, то ли я настолько отвык от способа мышления обычных тварей. По какой причине ты захотела умереть?

Белладонна не собиралась отвечать. Майриор сидел, сложив руки на груди, с неестественно спокойным лицом. На голове его, как влитая, покоилась корона Синааны. Черные брови свелись к переносице, явив вертикальную складку. Пальцы украшали перстни самых диковинных форм. По легенде, Темный король и по совместительству Властелин Мосант брал частицу каждого посещенного им мира и заточал в металл. Внимание Белладонны привлек самый маленький осколок. Он прятался на мизинце левой руки — голубой огонек призрачного огня Чарингхолла. Майриор поморщился и наконец отвернулся от Донны.

— Ничего не будем делать, — заявил он. — Астрея придет сама.

— Можно напасть на Веневер, — неуверенно сказала Айвена.

Тактика никогда не интересовала вампирессу, она не понимала войну так, как Валентайн или Ситри. Именно они составили план захвата восточного побережья империи. Захват городов-близнецов обманным ходом, предоставление шанса уйти из Каалем-сум при осаде — это были идеи Ситри. Без труда реализовав их, Валентайн выманил большую часть армии и оставил Анлос без защиты. Палаис-иссе тоже заняли до банального просто. Если бы не Майриор, столицей завладели бы с прежней легкостью, без потерь для королевства. Теперь Майриор лишился и Валентайна, и Ситри. Войско было разбито, его остатки прятались в захваченных городах. Война сошла на нет, но ненадолго. Донна была уверена, что именно ей прикажут создать новую армию. Кому, если не Главному клинку?

Но станет ли Белладонна выполнять приказы?

— Я могла бы затопить Веневер, — все же продолжила Вейни. — Если это нужно.

— Нет.

— Наама может сжечь его.

— Ты глухая? — огрызнулся Майриор. — Оставь Веневер в покое.

Айвена закусила губу. Типично человеческий жест…

— Меня не устраивает… — начала было она, но Майриор сразу прервал.

— Мне все равно, что тебя не устраивает. Ты — моя собственность, а не наоборот. Я могу распоряжаться твоей жизнью. Я пользуюсь твоими силами. И, главное, часто владею твоим телом. Это право собственности!

— Ты меня совсем не любишь! — вырвалось у Айвены. — Кто живет в Веневере? Почему ты отказываешься его уничтожать, м? Я помню, ты запретил Ситри отсылать туда отряд! Почему? Что ты делал в империи целыми днями?! Тебе мало меня и Леты? Я слишком некрасивая или слишком глупая? Так вот, я не глупая. Я все вижу!

Белладонна не хотела слушать разговор, стремительно переходящий в ссору любовников. Однако она не имела сил даже на то, чтобы повернуть голову. Айвена всегда удивляла Донну умением делать выводы из, казалось бы, простых фраз. Иногда даже из молчания. Как это делалось, Белладонна не понимала, но подобные истерики раздражали как ее, так и Майриора. На улице заворчали тучи — Мосант готовилась к грозе.

— Не люблю, — произнес Майриор хладнокровно. — За что мне тебя любить?

«Для этого нужна причина?» — мгновенно вспомнила Белладонна. Голос Валентайна прошелестел внутри, как кладбищенская листва. Глаза защипало. Слезы… Когда-то Белладонна не верила, что сможет заплакать. Механическое сознание не знало страданий, твердили ей. Ошибались. Сцена у лавового озера доказала обратное. Белладонна прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. «Рассудок ошибается реже», — вспомнила она собственное кредо и без труда убедила себя, что слезы ничего не изменят. Они высохли прежде, чем успели выбраться на волю.

Вместо нее разрыдалась Вейни. У вампирессы никогда не возникало проблем с отсутствием эмоций. Поврежденное сознание выплескивало их с поразительной частотой.

— Ты жестокий! — завыла она.

— Честный, хотела сказать, — парировал Майриор. — Тебя устроило бы больше, если бы я врал? — в голос закралось нечто новое, что Белладонна прозвала «ядовитым лукавством». Рыдания внезапно прекратились. — Ты помнишь свою смерть? — добавил Король внезапно.