Дождь застал Михаэля на полпути к высокой каменной арке, увитой лозами, — входа на кладбище. Северный ветер принес морось. Капли воды кололи кожу ледяными кристаллами, словно желая пробудить от тоски. Приближалась зима, и кронпринц империи не мог не придавать этому значения. Наступившие холода значили, что Король готовит переходы для армии. Так было всегда. Всегда.

Война началась с рождением нынешнего кронпринца и не желала прекращаться до сих пор, подобно его жизни.

Не обращая внимания на морось, Михаэль Аустен наконец достиг арки. Увиденное заставило разозленно выдохнуть. Его карета исчезла, вместо нее в стороне красовался эльфийский дилижанс из темного дуба. Дилижанс медленно подъезжал ко входу на кладбище. Клокоча от ярости, Михаэль повернулся к губернатору, идущему за ним.

— Я просто хотел с вами поговорить, — заявил Эрродан, не дав сказать и слова.

— Нарушив мой приказ? — плюнул Михаэль. — Я приказывал кучеру оставаться у ворот!

Злость, кипевшая внутри, чуть утихла. Что это он? Откуда силы на подобные всплески эмоций? Душа Михаэля настолько усохла за прожитые года, что любое ее «оживление» казалось чудом. «Сапфиры…» — подумал Михаэль, имея в виду вовсе не камни.

— О чем поговорить?

Гладкое лицо Ленроя-старшего озарилось улыбкой. Отвратительная привычка всех губернаторов Хайленда — улыбаться, словно улыбка может скрыть истинное лицо. Михаэль видел насквозь всех. Лживые, себялюбивые, корыстные дельцы. Нравственные люди и эльфы редко рвутся к власти. В настоящее время исключением был лорд Санурите, давний знакомый Михаэля, называвший себя другом. Лорд, как сестра, настоятельница храма при Каалем-сум, действительно боролись во благо народа, как того желали. Михаэль не понимал их. С остальными губернаторами в стократ проще: остальные ценят деньги и власть, которые дать легче, чем процветание, благоденствие и счастье. В счастье верят только дети и мечтатели.

Сейчас кронпринц отчетливо видел корысть за приторно-сладким тоном Ленроя-старшего.

— Как дела у Сель?

— У Селесты все прекрасно, — сдержанно ответил Михаэль. — Она полностью счастлива.

— В Анлосе умеют внушить чувство счастья, — все с той же улыбкой заметил Эрродан, будто не понимал сути сказанного. Для человека, прожившего всего сорок два года, Ленрой-старший был удивительно циничен. Михаэлю ли его осуждать? Юность, прожитая в столице, открыла все грехи мира, и он стал циничен. Цинизм сменился жаждой видеть прекрасные стороны Мосант, уже неприкрытой. И, наконец, бесплодные душевные порывы вызвали безразличие. Стержнем осталось специфическое благородство, которое мало кто мог понять. Эрродан Ленрой — не из их числа.

— Жизнь в Анлосе — милосердие, — произнес Михаэль. — Ты отослал мою карету, чтобы поговорить о Селесте?

Эрродан жестом приказал дилижансу остановиться около Михаэля.

— Проходите, кронпринц.

Он молча прошел вовнутрь. В дилижансе, скрывающем вид на кладбище, дышалось намного легче. Михаэль сел на обитое кожей сидение, откинулся на спинку. Следом за принцем залез Ленрой, отряхивая мундир от капель дождя.

— Завидую вашей способности не мокнуть, — со смехом сказал он, присаживаясь напротив Михаэля. Кронпринц спокойно скользнул взглядом по фальшивым наградам. Эрродан Ленрой никогда не участвовал в войне и повесил на себя ордена ради красоты. Ордена Михаэля пылились в Анлосе; императрица, поняв, что правнук равнодушен к поощрениям, перестала награждать ими того, кто не нуждался в одобрении.

— Я сам этого достиг.

— Да? — удивился Эрродан, постучав по крыше. Дилижанс тронулся. — Думал, особенность вызвана происхождением.

— Нет, — отрезал Михаэль. — Происхождение не дает ничего, кроме вечной жизни и предрасположенностей. Я всего добился сам.

— Ваша дочь, принцесса Сэрайз, наверное, чрезвычайно одарена. С такими… родителями.

Тусклые глаза Михаэля вновь налились гневом. Дочь — тема, которую дерзили затрагивать немногие.

— Сэрайз ничего не взяла от матери. Ничего.

— Ходили слухи, что она тоже из детей тьмы.

— Любите слухи, лорд Эрродан?

— Слухи — прекрасный способ устранять конкурентов.

— Слухи легко могут устранить и тебя, не забывай. Достаточно одного слова, и губернатором Верберга ты уже не будешь. Как и владельцем рудников. Вполне можешь стать очередным обгоревшим трупом в подвале Анлоса. Не играй против императорской семьи, это плохо кончится для всех Ленроев. Даже против Мару.

Спокойно чеканя неприкрытую угрозу, Михаэль смотрел в окно, глядя, как морское побережье и луга сменяются лесами. Начинали появляться дома, спрятанные среди стволов вековых деревьев. Свет моргал из-за ветвей, раздражая еще больше. Кронпринц едва сдерживал себя. Как металл накапливает жар, он накапливал обиды и злость, готовясь выплеснуть их в самый неожиданный момент.

— У меня и в мыслях не было идти против вас или леди Мару, господин.

— Не лги. Все написано на твоем лице. Ты не первый, кто хочет нас свергнуть. Поверь — этого никогда не произойдет.

Настоящая жизнь в империи никогда не была столь радужной, какой казалась жителям. Тщательно запудривая мозги обычным смертным, помощники правительницы, в числе которых был и Михаэль, скрывали правду. Анлос — не апогей утопии. Буквально каждую неделю сходила с ума очередная прозревшая душа — таких было необходимо убирать. Вечные стычки, противостояния между народами давно заслужили почетное место в списке бед. Области, особенно автономные, пытались вырваться из-под контроля. Так было всегда, но теперь падение шло по наклонной. Михаэль держал ситуацию под контролем, но чувствовал, что конец близок. Конец — неизменный спутник начала. Кронпринц жаждал его.

— Селеста писала мне, — неуверенно начал Эрродан, — что вы с ней… вы с ней, господин. Я рад.

Михаэль презрительно выгнул бровь. Как и у прабабки, брови наследного принца были черны, что резко контрастировало с бледными, призрачными волосами и такой же кожей, не желавшей загорать.

— Да, — согласился он с молчаливым вопросом. — И?

— Могу ли я рассчитывать на что-то большее?

Аустен сцепил руки на груди. Злость охладела настолько, что сохранять самообладание стало совсем не сложно.

— Твоя наглость поразительна, Эрродан. Только что ты угрожал мне распространением слухов. На что ты теперь можешь рассчитывать?

— На свадьбу?

— Нет, — в очередной раз отрезал Михаэль. — Мой брак с Мару останется действительным навсегда… пока кто-то из нас не умрет. Селесте и тебе следует радоваться тому, что есть. Не каждая может похвастаться связью со мной, и не каждый — такими отношениями. Забудь об этом слове, иначе окончательно испортишь их.

Авторитарность. Михаэль всегда был таким. Никакие договоры, компромиссы не спасут Хайленд. Стоит дать слабину — губернаторы загнобят Анлос за считанные годы. Не нужно далеко ходить за примерами: город народа майомингов шесть тысяч лет пытался выйти из-под контроля. И вынужденные компромиссы уже не спасали.

Ленрой, поджав губы, нерешительно задал следующий вопрос:

— Как Спэйси? Не доставляет хлопот?

— Нет.

— Я подумал, что ваша дочь и мой сын… Леди Мару в письме сообщила, что не против такого союза.

— Спэйси тоже вполне счастлив сейчас, в отличие от их отца, который, по всей видимости, не понимает, что его дети — наши заложники, и потому погоня за властью — чревата.

В дилижансе повисло долгожданное молчание. Михаэль ненавидел пустые разговоры, особенно если они касались дочери. За окном же начинался центр столицы эльфийской нации: дома, оплетая стволы, росли вверх вместе с деревьями, по улицам бегали жители, спасавшиеся от надвигавшегося шторма. Большинство зданий скрывались в ветвях и листве, древесине и тенях. Единственным зданием, открытым взгляду, был новый дворец Верберга, в котором проживали Ленрои. Ветер трепал зелено-золотые флаги. В подобных цветах была отделана вся лицевая часть здания. Дворец, стоявший на лужайке, окружал сад. Красота и убранство центра Верберга не произвели на Михаэля никакого впечатления, он никогда не чувствовал красоты. Дилижанс остановился у самых ступеней. К нему немедленно подбежали эльфы.