И в а н IV
Ослушался нас Герман9. Повеленья
Не выполнил. Не захотел принять,
Не взял над паствой нашей попеченье,
А стал царю перечить и пенять.
Таков ли нам митрополит потребен?
Сослать в обитель строгую его!
И там о нашем здравии молебен
Читает пусть. И всех до одного,
Кто был ему послушен, взять на дыбу.
В я з е м с к и й10
А кто же будет нам митрополит?
И в а н
Достойного сыскать мы не смогли бы
Средь всей их братьи, что меня и злит.
Сэр Ченселор11 – тот аглицкий купчина —
В свой час об их мне сведал короле12:
Он государь, и вместе – благочинный,
И аглицкой той веры на челе.
Монастыри свои в правах урезал,
Всё злато их в казну свою забрал;
Мол, коль монах, тебе нужна аскеза,
И будь по вере беден ты и мал.
И нынче Лизавета-королева
Обычай тот сумела сохранить.
Она всему глава – затем и дева:
Ей замуж неподобно выходить.
В я з е м с к и й
И нам бы завести то не мешало.
Чай, еретик-то аглицкий не врёт.
И в а н
В опричнине попробуем сначала…
Да чувствую – взбунтуется народ.
В я з е м с к и й
А нет ли средь игуменов достойных?
Обителей немало на Руси
Богатых, и обширных, и спокойных.
И в а н
И то ведь правда. Скоро расспроси…
А впрочем, нет. Расспрашивать не надо.
Есть мних13, который сможет то поднять.
Он упасёт и пастырей, и стадо.
Он строг, разумен и негож пенять.
В я з е м с к и й
О ком ты, государь? Ужо я знаю
Игуменов московских. Среди них
Немало добрых пастырей, да бают:
Мягчает в граде стольном всякий мних.
И в а н
И то… Мне люб игумен соловецкий,
Тот славный стольник, что пропал тотчас,
Когда казнили Колычевых. В детской
Меня берёг он. я, разгорячась,
Его бранил, бывалочи, неловко;
Он на меня сердиться не хотел,
И разуменьем добрым и сноровкой
Был мне по нраву он. И я, пострел,
С ним в шахматы не раз играть садился;
Ужо в игре он этой был хорош…
Потом гляжу: вона́где объявился.
Быв на Стоглаве, был ко мне он вхож14.
Я отпустил тогда его с дарами
И помогал, чем мог, до сей поры.
И вскоре под полночными ветрами
Восстал храм-крепость – вот где те дары.
В я з е м с к и й
Но он из рода Колычевых будет.
Они радеют братцу твоему
Владимиру Андреичу15, Иуде…
И в а н
Я волю так. А значит, быть тому.
Отправите посланников с поклоном,
Не мешкая. Чтобы на всём пути
Его встречали колокольным звоном.
Он будет слово Божие нести
И паству этим словом обнадёжит.
А то, что он из Колычевых… Пусть
Все знают нашу милость. Нам негоже
Чураться верных слуг. Ведь я тружусь
Державы ради. А Филипп – не то же?
Державник он. Мне преданный слуга,
Он, думаю, делам моим поможет.
А там сведём державы берега.
И н о к
Тя Спиридон зовёт. Пойдёшь ли отче?
Вот-вот погаснет свет его очей.
О жребии твоём счастливом хочет
Он молвить слово.
Ф и л и п п (поднимаясь с колен)
Время – казначей
Бесстрастный. Нас ссужает скупо днями
Счастливой жизни, чтобы взять потом
И нашу жизнь, и всё, что было с нами,
В свой вечный схрон. А где-то под крестом
Останки наши бренные истлеют.
О, мудрый старец, отче Спиридон,
Сильвестра помня, все тебя жалеют.
Пока ты был, в державе жил закон.
(Обращается к к е л е й н и к у)
Иду немедля, чтоб утешить душу,
Пред вечностью готовую предстать.
Указ царёв я этим не нарушу,
Да и душе сей вскоре не страдать.
С п и р и д о н (говорит слабым, но твёрдым голосом)
Я ждал тебя, Филипп. Узнал от братий —
В митрополиты царь тебя зовёт.
Мой пробил час, и мне грешно скрывати
То, что меня так много лет гнетёт.
Ф и л и п п
Знай, сыну твоему я весть отправил.
Мы ждём его уже который день.
Обители Онфим твой в дар оставил
Одну из ваших справных деревень.
Я чаю, он тебя ещё застанет.
И ты, смотри, покуда потерпи.
С п и р и д о н
Душа юна, а плоть вот-вот завянет,
Хоть медли жизнь свою, хоть торопи.
Ты был приставлен к отроку Ивану,
Я молодым царём его знавал.
Нрав государев был не без изъяну,
Теперь же бес его околдовал.
Ф и л и п п
Наш государь взыскует утешенья
Средь дел державных. Оттого меня
Зовёт к себе, чтоб не было смущенья
В народе. Не моя ли то пеня?
Его же я ослушаться не в силах.
С п и р и д о н
Он к истине неправедным путём
Стремится. Можно ль, можно ль на могилах
Невинных жертв поставить крепкий дом?
Построить нерушимую державу,
Где счастлив будет, кто бы он ни был?
Как сохранить величие и славу,
Коль честь и славу ближних истребил,
Раздрав надвое собственное царство.
Как разоряя подданных своих,
Обресть богатство. Можно ль чрез фиглярство
Восставить правый суд. Совсем затих
Глас правды и нельстивого совета?
И земщина с опричниной17 – враги?
А испоместный18 наг, и чернь раздета,
С кого взыскать державные долги?
Сомненьями пустыми одержимый,
Он истине путь лживый предпочёл.
И лестью шептунов своих даримый,
Разрушил борть, и закурил всех пчёл.
Но шершней злобных при себе оставил.
Опричники безумием своим
Готовят крах его царёвой славе,
И смуты призрак явится за сим.
Ф и л и п п
Пока делил он с Избранною Радой
Заботы о величии страны,
Высот немалых этой цели ради
Достиг, избыв пороки старины.
Дал укорот он местничеству строгий
Приказы обустроил, свод един
Законов дал Руси19 и встал на ноги
Он твёрдо как могучий властелин.
Границы царства далеко раздвинул.
Стяг веры православной водрузил
Во станах агарянских20. А повинных
В изменах слуг своих, коль поразил —
На то он царь, чтоб не терпеть измены.
Князей удельных вправе он унять.
Но без расправ ужасных, постепенно,
Не изводя под корень в царстве знать.
То истина для царствия любого,
Чтоб был властитель строг и справедлив.
А что невинной крови много… Слово
Я молвлю пред царём. я не стыдлив.
С п и р и д о н
Что истина, коль к ней кривы дороги?
Повдоль же псы и морды их в крови.
И множатся по царству перелоги21?!
И всяк бежать из царства норовит!
Когда предстанешь пред царёвы очи,
Моли его, Филиппе, об одном:
О единенье двух державных отчин —
Да будет царство как единый дом.
Да не казнит он слуг своих вернейших,
Клеве́там злобным хода не даёт.
Пусть бережёт и бо́льших, и малейших,
Иначе царство русское умрёт.
Мой близок час. Те книги, что Онфимом
Мне присланы, обители дарю.
Скучаю я о сыне о любимом…
Прости меня. Ступай теперь к царю.
