Желаю читателям, открывшим эту книгу, увлекательного и душеполезного чтения, а русскому поэту Дмитрию Немельштейну – высокого вдохновения и новых творческих достижений.
Ф и л и п п (до пострига – Фёдор Степанович Колычев) – митрополит Московский и всея Руси.
И в а н IV – царь и великий государь всея Руси.
С у б б о т а – зажиточный крестьянин.
Д у н я ш а – дочь Субботы.
С п и р и д о н (до пострига – протопоп Сильвестр) – один из наставников молодого Ивана IV).
З о с и м а – монах Соловецкого монастыря.
П а и с и й – монах Соловецкого монастыря.
В я з е м с к и й – князь, ближайший сподвижник царя в первые годы опричнины.
М а л ю т а С к у р а т о в – ближайший сподвижник царя в последние годы опричнины.
М а т ь Д у н я ш и.
О п р и ч н и к и, и н о к и, с п а л ь н и ч и й ц а р я.
А вот и двор мой. Открывай хозяйка,
Да гостя, Богом данного, приветь.
А что за гость?.. ты и сама дознай-ка,
Пока я за медком спущусь в подклеть.
(В горницу входят С у б б от а, его ж е н а и н е з н а к о м е ц)
С у б б о т а
Дуняша, что застыла, как колода?
Что зришь-позришь во все свои глаза?
(Г о в о р и т с а м с е б е)
А гость наш, чую, не простого рода.
(И снова, обращаясь к Д у н я ш е)
Что замерла?.. Ну, то-то, егоза.
(С у б б о т а уходит и вскоре возвращается с кринкою медовухи. Н е з н а к о м е ц по-прежнему сидит на скамье в изнеможении)
С у б б о т а
Сними-ка кожушок с него, Дуняша,
Да расстели на лавке у печи.
Ишь зубы как у бедолаги пляшут…
А очи, словно угли, горячи.
Да сапоги давай-ка стащим с гостя;
По счастью, пальцы на ногах целы.
Хватило б лавки при таком-то росте.
Испей-ка, брат, и вознеси хвалы
Ко Господу за чудное спасенье.
На тракте этом не один замёрз.
Но таково Господне повеленье,
Чтоб я тебя от смертушки увёз.
(Н е з н а к о м е ц выпивает толику мёду. Его кладут на широкую лавку. О н то ли впадает в беспамятство, то ли забывается в тревожном сне)
С у б б о т а
Ты, матушка, прикрой его тулупом.
Пускай поспит покуда – ночь мудра.
Да оттащи от изголовья ступу.
Доведаемся, что к чему, с утра.
М а т ь
Дуняша, я опару замесила…
Смотри, не спи, доглядывай её.
За гостем тож… Эк, как его сморило.
Да попряди, деньком возьмёшь своё.
(Все укладываются спать. При мерцающем свете лучины Д у н я ш а прядёт и следит за опарой, прислушиваясь к словам, которые н е з н а к о м е ц изредка произносит во сне. Ранним утром, затемно, крестьянский дом оживает.
Первой поднимается м а т ь, дабы испечь хлебов и приготовить гостю отвар. Следом поднимается С у б б о т а и выходит на двор присмотреть за скотиной)
Д у н я ш а (шепчет)
Полночный гость наш, кажется, проснулся.
Отвар взогрейте, матушка, скорей.
Уж встал, перекрестился, улыбнулся.
М а т ь
Да ты, Дуняша, быстро и взогрей.
Ужо я баньку нашу истопила;
Попарить гостя доброго не грех.
И будет он здоров, и будет сила,
А там и доберётся без помех
В далёкий монастырь, о коем ночью
Не раз он поминал во сне своём.
Однако ж, где зимою взяться кочу2?
И ни гроша, к тому же, нет при нём.
(Входит С у б б о т а, бормоча)
Мне б молодца такого. На полатях
Лишь девки с бабкой жмутся мал-мала…
Бог сыновей не дал… Дык, может зятя?..
(Видит сидящего на лавке н е з н а к о м ц а)
Мил человек, присядем у стола.
(Н е з н а к о м е ц крестится на образа, кланяется, подсаживается к столу с краю)
С у б б о т а
Отвар испей, хлебца поешь ржаного,
Да о себе, коль хочешь, расскажи.
Что на Руси прошло, что стало ново?
Откуда родом? Как забрёл в Хижи?3
Н е з н а к о м е ц
Как звать тебя, спаситель мой нежданный?
С у б б о т а
Субботой люди кличут с первых зим, —
Явился я в сей день в сей мир престранный, —
Ну, а по святцам писан – Никодим.
Н е з н а к о м е ц
Ты мне, Суббота милый, явлен чудом.
Век за тебя молиться должен я.
Коль скоро к месту нужному прибуду,
Тебе молитва первая моя
За Богом вслед. Зовут меня Феодор.
Стремлюсь уйти из мира в монастырь.
Скарб, серебро дороги ради продал.
Язык мне был доселе поводырь.
Мой многодневен путь в страну покоя.
Бегу подале от мирских сует.
А как дошёл?.. Господь Своей рукою
Прямил мой путь и вёл на дальний свет.
Не вор я и не тать. В том будь уверен.
Работы не чураюсь хоть какой.
И тот обет я выполнить намерен,
Дабы обресть спасенье и покой.
С у б б о т а
Да где ж сыскать нам нонечи покою?
За монастырской разве что стеной.
Хотя и там забот не счесть. Зимою
Скит не согреть лучиною одной.
В монастыре не токмо же молитвой
Придётся жить. Труд тяжек чернецов.
Плоть умерщвляют не одною битвой
Духовной. Разве ты к тому готов?
Ф ё д о р
Обвыкну как-нибудь. Господь поможет.
С у б б о т а
Вот сказ те мой: иди-т-ко в найм ко мне.
Крестьянская сноровка приумножит
Твоё раденье в горней стороне.
К тому же Соловки отсель далече.
На Беломорье нонче нет пути.
Придётся ждать до лета с ними встречи.
И коч не скоро выпадет найти.
Ф ё д о р
О Соловках я не во сне ль поведал?
С у б б о т а
Во сне. Твой сон не безмятежен был.
Другой такой обители Бог не дал.
Тот монастырь давно святым прослыл.
Я старостою в этом поселенье
Ужо лет пять. Ужо лет пять Хижи
Мне доверяют суд и управленье.
И я радею безо всякой лжи.
Коров пяток, овец держу немало,
И поросята хрюкают в хлеву.
А всё один. Невмоготу уж стало,
Хоть мужиком сноровистым слыву.
Каб наперёд то знать – скорей в монахи,
Как ты, мил друг. Да что там говорить…
Подушки, сарафаны, да рубахи,
Да рушники4 – в приданое вся прыть
Моя уходит, всё моё богатство.
И женихов годящих подыскать…
Так что теперь ужо мне в ваше братство
Заказан путь. Кого тут попрекать?
За грех какой, не знаю сам, любезный,
Сподручников Господь мне не даёт.
Всё девки… Хороши, да бесполезны.
Прядут да ткут, да каждая поёт —
Заслушаешься. Дуня – заводила.
Я кулачищем в бороду упрусь
И плачусь сам. На всё Господня милость…
Трудись, да пой, да славь Святую Русь.
Ф ё д о р
Да если б знал ты, милый друг Суббота,
По чьей бежал я милости сюда,
Пропала б говорить со мной охота,
Привязанность исчезла б без следа.
С у б б о т а
Так повинись мне, милый друг, откройся.
Я видывал ужо лихих людей,
И так скажу: ты, брат, меня не бойся.
Чай ты не вор иль там какой злодей.
Ф ё д о р
Дядья мои – удельные бояре —
Служили честно князю своему
И головы в междоусобной сваре
Сложили не по льстивому уму5.
И я, на княжьей службе не угодник,
При малолетнем быв государе,
Стал виноват лишь тем, что я их сродник.
Мне жить негоже стало при дворе.
К тому же, я давным-давно решился
Уйти в обитель. Счастьем ли назвать
Несчастье рода: путь мой вдруг открылся,
И некогда мне стало горевать.
И в день один, простое взявши платье
И никому ни слова не сказав,
Сюда подался, дабы снять проклятье
С родни своей, обет святой прияв.
С у б б о т а (сам себе)
Догадлив я: он роду не простого
И малый честный – это вижу я.
Другого некичливого такого
Сосватал бы Дуняше я в мужья.
(С н о в а о б р а щ а е т с я к г о с т ю)
Великому ты князю не изменщик,
Татьбы тебе незнамо ремесло.
Так стань же сам и барин, и поденщик —
Что сам посеял, то и проросло.
Платить тебе я, Фёдор, буду справно.
Деньжат подкопишь к лету – и ходи.
Пойдёшь сейчас – погибнешь, брат, бесславно.
Да и сноровки нет в тебе, поди.
Ударим по рукам. Всё честь по чести.
А летом ты подашься в монастырь.
Ты был один, таперя станем вместе
Застраивать души твоей пустырь.
Пока что обихаживать скотину
Я научу тебя, а ввечеру
Зажжём с тобой смолистую лучину
И станем ладить всё, что ко двору
Нам надобно, а что и на продажу:
Плести корзины, сети починять,
Посуду резать… Этот промысл нажил
Я смолоду… Теперь уж не отнять.
И ты войдёшь со мною в то искусство.
Монашеские нужды хоть скромны,
Да нужды, всё ж… Наматывай на ус свой.
Тем скоротаем время до весны.
А как красна придёт, мы вольну ниву
Засеем рожью, льном… Пасти зачнём
Скотину, птицу… Нам ли нерадиву
Да праздну быть, тем более вдвоём.
Ф ё д о р
Поклон тебе глубокий и почтенье,
Опять меня ты, брат Суббота, спас.
Ты, словно кряж, который чужд сомненья,
Но выслушай же дальше мой рассказ.
Меня ведь князь Василий заприметил,
Когда я был семнадцати годов,
И ко двору призвал. И я ответил
Всем сердцем на любезный князя зов.
И быв изрядно грамоте обучен,
И в иноземных знаясь языках,
С мечом, конём, пищалью неразлучен,
В дворянских смалу служивал полках.
Мой род обширен, и богат, и знатен,
Три сотни лет в державе славен он.
Как не было на Колычевых пятен,
Так нет и ныне. я же принужён
Уйти в безвестность собственной охотой.
Служить лишь Богу, чтоб избыть свой грех
Служения мамоне6, и, Суббота,
Молиться в тишине за нас за всех:
За нищих ли, богатых ли, смятенных,
За веру, за державу, правый суд,
Дядьёв своих, Еленою казнённых,
За род свой древний, за безвестный люд.
И за тебя со чадами твоими.
Увы, мой путь становится длинней.
Один лишь ты моё проведал имя.
Храни же тайну, выдать не посмей.
В обитель должен я прийти безвестным
Послушником и понести свой крест
Безропотно путём молитвы тесным.
Как будет всё – не знаю. Бог же весть!
Пока ж тебе служить без уговору,
Растить в душе смирения сады,
Выказывать во всём свою покору
Готов за хлеба кус да ковш воды.
Ты спас меня, тебе я благодарен.
Учи меня метать твои стога.
Забудь о том, что родом я боярин.
Ты – мой хозяин. я тебе – слуга.
