— Я не могу объяснить, слишком сложно.

Я развожу руками и пожимаю плечами.

— Это не Европа — если ты не можешь объяснить несколькими фразами, ты ничего не добьёшься. Попробуй, по крайне мере.

Джемма делает глоток вина и качает головой. Я смотрю на нее, посылая телепатические сигналы, что я не сдамся, пока она не расскажет мне. После нескольких вздохов, она все же сдается.

— Это глупо… я просто делаю это для удовольствия, я не ожидаю, что из этого что-нибудь выйдет. Это… — Джемма начала сканировать мое лицо на наличие признаков заинтересованности, и как только она удовлетворилась, продолжила. — Это о молодом человеке, у которого умерла жена… оставляя его в жуткой пустоте… и о том, как он пытается исправить свою жизнь, чтобы двигаться дальше. Это немного необычно, я думаю.

Она посмотрела вниз, на свои ступни, будто готовясь к удару по голове. Она была в этот момент настолько открыта, настолько уязвима. Я протягиваю руку и, коснувшись её подбородка, приподнимаю её лицо, чтобы она посмотрела на меня.

— Звучит… потрясающе. С характером. Независимое кино любит подобное. Ты не думала о том, чтобы показать кому-то сценарий?

Она неловко улыбается, вновь опустив глаза.

— Это глупая идея. Вряд ли я кому-нибудь его покажу. Я знаю, у него нет будущего. Нет сюжета, нет счастливого конца. Немного философии и много сломленных людей, ищущих чего-то… большего. Но в итоге, так и не нашедших.

— Ты не веришь в счастливый конец, верно? — смеюсь я.

— Нет, конечно, нет.

Как раз в этот момент произошел небольшой толчок, сопровождаемый звуком скользящих колес, что означало, что мы приземлились в Вегасе. И этот толчок разрывает хрупкую, интимную нить между нами. Мы поворачиваемся, чтобы посмотреть в окно и увидеть сверкающий горизонт города грехов.

Ожидающий лимузин увозит нас в отель, где нам приготовили номер люкс. Там нас ожидали шампанское со льдом (они меня хорошо знают) и гардероб для Джеммы. Размеры оказались не совсем идеальны, но Джемма хорошо выглядит в любой одежде. Она выходит из спальни в свободной блузе и юбке-карандаш, жестом показывая, что ожидает моего мнения.

— Что скажешь?

— У меня, наверное, будут неприятности, если я скажу тебе, о чем думаю, — говорю я, немного наклонившись вперед.

Она стонет и улыбается, расслабившись и направившись ко мне.

— Итак…, - говорит она, разводя руками и поджав губы, — чем займёмся?

Я поднимаюсь с дивана и киваю в сторону двери.

— В отеле есть частное казино. Думаю, немного выпьем, немного потратим денег и просто повеселимся. И можем лечь пораньше, если ты настаиваешь.

Она пожимает плечами и улыбается.

— Хорошо. Звучит заманчиво.

Когда мы выходим в вестибюль, нас тут же окружают около полдюжины человек с ручками и блокнотами.

— Это Дилан Марлоу!

— О, Господи! В реальной жизни вы такой огромный!

— Вас не затруднит дать автограф?

Я бросаю взгляд на Джемму, которая понимающе улыбается, и приступаю к работе, чиркая на бумажке что-то смутно похожее на моё имя и, натянув на себя рабочую улыбку, позволяю фотографироваться. Как только я сделал достаточно для того, чтобы они перестали чирикать и фотографировать меня, возвращаюсь к Джемме.

— Никогда этого не понимала, — сказала она, когда я повел её к входу в закрытый клуб.

— Чего? — спросил я, кивая служащим отеля, которых узнал.

— Автографы. Что в них такого особенного? Это просто каракули.

— Это символ, я думаю.

— Символ чего? "Эй, я был в пяти футах от такого-то известного — и вот доказательство".

Я смеюсь, и мы подходим к двери.

— Мистер Марлоу! Какой приятный сюрприз! — восклицает девушка у двери. — Прошло столько времени с вашего прошлого визита.

— Я был здесь в прошлом месяце.

— Ну, я и говорю, так давно, — подмигивает она.

— Я всегда возвращаюсь к тебе, Марси, — улыбаюсь я, пока она открывает для нас дверь.

По выходным казино становится довольно горячим местом, о чем большинство людей Вегаса даже не догадываются. Это первое место, о котором вспоминают более-менее узнаваемые люди Голливуда. Смокинги, облегающие платья и достаточно денег, чтобы обанкротить эту маленькую страну. Что касается меня, я люблю приходить сюда среди недели. Имена не менее знаменитые, но атмосфера иная. Если есть место, где поговорка «что происходит в Вегасе, остается в Вегасе» верна, то это как раз то самое место. Я видел, как оскароносные победители опрокидывали столы после неудачной игры, как рыцари королевства вступали в кулачные бои, и слышал истории, которые заставили бы ваши пальцы скручиваться — да я и сам участвовал во многих из них.

Когда мы входим, головы поворачиваются в нашу сторону, и почти все улыбаются и машут рукой.

— Дилан! — кричит Дэнни, медведь среди актеров, который делает по три комедии в год. — Ни фига себе!

Он толкает парня рядом с собой, мускулистую звезду боевиков, который выглядит так, будто он всегда на грани убийства.

— Вау! Ночь становится куда интересней!

Я положил руку на спину Джемме и направил ее внутрь комнаты, где обменялся рукопожатиями с Дэнни и боксером.

— Как дела, приятель?

— Отлично, — отвечаю я, пока мы вчетвером направляемся к бару.

Женщина в платье с обнаженной спиной поворачивается к нам на своем барном стуле. Я узнаю ее, это Элисон — что-то вроде тех певиц-актрис с зелеными глазами, которые заставляют вас смотреть на обложки журналов, на которых она постоянно, как мне кажется.

— Это правда? — спрашивает она с хрипотцой в голосе, покручивая оливку вокруг стакана.

— Что правда?

— Что ты будешь в фильме Кристофера Уэста?

Тишина окутывает меня, словно облако, складывается ощущение, что в этот момент затихло все, и не только люди.

Я засмеялся и поднял руки.

— Да, грешен.

Возбужденные крики и счастливые вздохи зазвучали вокруг меня, и я ощутил множественные шлепки по своей спине. Гудёж и болтовня стали сливаться в единую волну позитивного энтузиазма.

— Налейте этому парню! Он собирается в космос!

— Я знал это!

— Я всегда знал, что ты вернешься, приятель!

— Черт! Если уж Дилан снимется в фильме Кристофера Уэста, то может произойти все! Дайте ему виски от меня, я хочу, чтобы он меня запомнил!

Я ищу глазами Джемму, но все, что я успеваю увидеть — это вспышку ее голубых глаз, прежде чем толпа обступила меня.

Легко понять, почему Дилан так популярен, когда он в своей стихии. Он выделяется, как маяк, как центробежная сила, вокруг которой все вращаются. Он забавный, обаятельный, неприхотливый, все окружающие его словно попадают под чары его мерцающих глаз и бархатного голоса.

Дилан не забыл обо мне, он представил меня стольким людям, что у меня сложилось ощущение, что я увидела больше звезд, чем на красной дорожке. Но всех волновала новость о «большом возвращении Дилана», каждый хотел выпить с ним, поговорить, и меня выпихнули на периферию.

Я решила побаловать себя вином, наблюдая, как Дилан тянется к рулетке. Он находился рядом с высокой супермоделью, с которой у него явна была какая-то история. Стали появляться более известные лица, и вечеринка начала перерастать в нечто большее. Это уже определенно вечеринка, а не «просто выпьем и поиграем». Хриплый смех и крики раздаются со всех сторон от звезд, привыкших перетягивать на себя центр внимания. Над всеми ними отчетливо слышится Дилан, мастерски дирижирующий всей этой толпой. Люди ловят каждое его слово, каждый жест, следуя за ним, словно он пророк.

— Повторить? — слышится голос из-за барной стойки. Я поворачиваюсь к бармену, достаточно красивому, чтобы стать кинозвездой и улыбаюсь, прежде чем взглянуть на часы.

— Черт. Сейчас серьезно час ночи?

Бармен кивает в сторону часов над баром рядом с табличкой "Не фотографировать". Час ночи.