Пораздумав, Ольга пожала его руку, оказавшуюся на ощупь удивительно теплой и мягкой. Обычно у мужчин были грубоватые, сухие ладони, но тут же дело обстояло абсолютно по-иному. Девушка позволила себе задержать руку в его ладони чуть дольше положенного времени, наслаждаясь человеческим теплом, пока он отчаянно перестраивался и в то же самое время умудрялся кулаком ударять в клаксон, бурча себе что-то под нос.

– Ольга. Спасибо, что подвозишь.

– Да не за что. Тяжелый день? – он быстрым кивком показал на ее испачканную куртку, сам не отрывая взгляда от дороги.

– Очень,– она вытащила из кармана куртки сигареты и махнула перед ним:– Можно?

– Да, если хочешь. Но сам не курю.

– Тогда не стоит,– она спрятала упаковку обратно и притихла, нахохлившись, кутаясь в верхнюю одежду.

– Журналистка? – увидев ее вопросительный взгляд, он пояснил:– В медиа-центр едешь, вся замученная, рюкзак огромный. Звонила кому-то по имени-отчеству, скорее всего начальник какой-нибудь.

– А ты сыщиком подрабатываешь? – немного резко спросила Ольга, почему-то чувствующая себя отчаянно некомфортно в этом гостеприимном и теплом салоне автомобиля, что быстро и совершенно бесплатно домчит ее до работы.

– Нет, только увлекаюсь,– он усмехнулся. – Но всегда мечтал стать оператором. Фотоаппарат, все дела…

– А что помешало?

– Да ни образования, ни возможности. Финансовой,– он сконфуженно глянул в окно. – Семью кормить надо. Жену и дочку. Так как насчет работы? Если не хочешь – можешь не отвечать на этот вопрос.

– Да почему нет,– безразлично пожала она плечами. – Да, журналист.

– Нравится?

– Ну, скучно редко когда бывает, да и времени не остается ни на что, кроме работы. Есть свои плюсы, свои минусы…

Разговор отчаянно не хотел завязывать, и они оба примолкли, наблюдая за проплывающими мимо одинокими и одинаковыми улицами с редкими столбиками снующих прохожих. Глеб вырулил во дворы и, поплутав там немного, притормозил у офиса, где работала Ольга.

– Карета прибыла на место назначения,– очередная ослепительная улыбка вызвала лишь кислую мину у Ольги, и парень смутился, вглядываясь в свой руль. – Может, оставишь номерок телефона? Я тебе про детективов расскажу, ты мне – про тяжелые дни?

– Думаю, не стоит,– уже выбравшись из машины, жалко подволакивая разомлевшие от тепла ноги, Ольга наклонилась и поблагодарила сухо:– Спасибо за помощь.

И вместо точки в своей фразе хлопнула дверцей. Взревев мотором, серебристый автомобиль укатил вперед, оставив ее одну на пронизывающем ветру. Проводив машину взглядом, она, поежившись, побрела на любимое рабочее место с таким лицом, будто только что откусила размашистый кусок от цыплячьего бока лимона.

Дверь их отдела она открыла пинком – руки, затекшие от беспрестанной писанины, отказывались повиноваться, и она от души врезала по невинной двери, чувствуя, как закипает голова. Три с половиной часа она потратила, выслушивая сухие цифры и сводки по установке счетчиков водоснабжения в многоквартирные дома, мнения экспертов, позицию администрации, и все это можно было записать одной-единственной строчкой – «Никому не нужная чушь».

Ее встретила непривычная тишина – дверь от удара резко хлопнула о стену и все замерли, уставившись на нее, как на инопланетянку. На секунду их удивленные взгляды вернули ее снова в детство, когда она стояла, трепля пальцами короткие белоснежные косички, перед отцом, вернувшимся в тот день с очередного собеседования. Еще до того, как они увидели в тесной ванной этот тусклый свет, эти цветастые баночки и огромное, белоснежное тело…

Ольга тряхнула черными обрывками волос, сгоняя с себя мысли, и ринулась к рабочему столу. Оператор, бросивший штатив в угол, рухнул прямо на диванчик, уткнувшись лицом в дешевый кожзаменитель. Девушка на секунду позавидовала ему.

Молчание стояло все такое же густое, тяжелое, несвойственное их расхлябанному офису. Раскрыв ежедневник с огромным количеством пометок, предложений, выписок с заседания, Ольга кинула взгляд на счетчик просмотров ее утренней потасовки – и удивилась, не обнаружив новости на сайте. Откатилась немного от рабочего места, чтобы увидеть побольше народу, и кинула в пустоту тихую фразу:

– Ребят, а где утреннее нападение?

Ей никто не ответил, все сосредоточенно нырнули в собственные экраны и клавиатуры, изображая бурную деятельность. Девушка с мелкими рыжими кудряшками так усердствовала, что даже не заметила, как колотит пальцами по одним и тем же буквам, создавая видимость занятости. Даже Мила-Люда отвернулась и рылась в поисках бумаги, но даже с большого расстояния было заметно, как сильно дрожат ее пальцы.

У Оли противно засосало под ложечкой.

В дверь сунулось тонкое, обрюзгшее лицо редактора с клювом-носом. Обведя всех сосредоточенным взглядом, заставляя каждого вжимать голову в плечи, он прищурился, а его пытливые, острые глаза замерли на девушке посреди офиса, вцепившейся в подлокотники собственного кресла:

– Ольга, шеф зовет. Быстро.

– Но у меня материал из администрации,– жалобно проблеяла девушка, но редактор даже не дал ей закончить мысль:

– Бегом.

И исчез из поля зрения.

…Офис шефа был большим, но каким-то пустым – широкие окна были прорезаны панелями жалюзи, огромный стол с несколькими стульями, кресло шефа, таращащегося в монитор, да большой фикус в кадке. Все остальное пространство с белыми стенами и паркетными полами было заполнено одним лишь воздухом, и, оказавшись в этом месте, Ольга всегда чувствовала себя на вершине горы, на которую так удобно глядеть со всех концов света и тыкать в нее пальцем. Прошмыгнув в кабинет, она села прямо напротив редактора, что-то сосредоточенно вычитывающего в сероватой бумаге. Шеф замер во главе стола – с по-птичьи хищными глазами, расплывшимися руками и прилизанными черными волосами, он, казалось, взглядом прошивал девушку насквозь.

– Добрый день,– поздоровалась она, и голос предательски просел на нижние ноты, показывая ее испуг. Она сама и не знала почему, но руководитель вызывал в ней почти суеверный, иррациональный ужас– она тушевалась, шептала что-то и производила впечатление полнейшей бездарности. Редактор на ее тихий шепот не обратил абсолютно никакого внимания, его коричневый пиджак почему-то напоминал о темной ванной, и Ольгу снова передернуло.

Мысли о трагедии, случившейся так давно, все лезли и лезли ей в голову, мешая нормально подумать, собрать в кучу остатки самообладания и выслушать директора. Натянув рукава свитера на ладони, сжав кулаки и спрятав их под столешницу, она, вся сморщившаяся в комок, глуповато улыбнулась. И в который раз взмолилась, чтобы шеф не заметил ее испачканных брюк.

– Добрый, добрый. Ничего объяснить не хочешь? – он сразу скакнул от официоза к делу, и Ольга мгновенно поняла, что разговор будет долгим и тяжелым. Редактор зашелестел бумагой, и она примолкла, дожидаясь, пока установится тишина.

– По поводу утреннего инцидента? Я выехала снимать место аварии, на меня набросился виновник, его оттащил водитель. Так как подготовить репортаж об аварии у меня не было возможности, я подала новость о нападении, лицо его замазали, личных данных не указывали. Инцидент исчерпан.

– Ты так думаешь? – он посмотрел на нее с усмешкой, но глаза оставались ледяными, мертвыми. Шеф подпер большим кулаком свой второй подбородок, будто ему было безумно интересно, и приготовился слушать.

– Думаю, да. А из-за чего весь сыр-бор? Что-то случилось? Я только приехала и увидела, что новость удалена…

– А ты в курсе вообще, к кому с камерой полезла?

– Ни малейшего понятия не имею,– в его голосе Ольге послышалась угроза, и она мгновенно напряглась, распрямляя плечи. – Но мне кажется, что ничего страшного нет в том, чтобы сделать типичные для нас фото аварии, кто бы за рулем ни был. Номера же мы не показываем… Не вижу, из чего можно сделать трагедию. Скорее уж нам надо было вызывать полицию, вон, у меня до сих пор вся одежда грязная…