Конечно же, нет и не может быть смысла в том, что строится, будь то храм, дворец, тюрьма или хижина, если сразу же после завершения строительства здание будет разрушено. Эта мысль не может не действовать угнетающе на человека, предпринимающего усилия для строительства «дома своей жизни» и одновременно знающего о неизбежном его разрушении. Подобное заведомо бесперспективное, бессмысленное строительство скорее напоминает попытку хоть чем-то отвлечься и хоть как-то забыться или придумать смысл для того, что само по себе не имеет смысла.
Животное будет с удовольствием пережевывать жвачку, когда рядом уже точат ножи и идут приготовления к его закланию. Но человек, знающий о конечности своего существования, о том, что каждый прожитый день приближает его к печальному исходу, подсознательно живет с постоянным чувством страха, и страх этот неизбежно увеличивается с годами. «Кто из нас, – писал Шолом-Алейхем, – не просыпался с тревожной мыслью: вот тебе уже сорок, вот пятьдесят…» Именно поэтому человек, в отличие от животного, не может быть не только по-настоящему счастливым, но даже просто полностью психически нормальным существом.
Жизнь в нарастающем страхе перед приближающейся старостью, болезнями и смертью уже сама по себе является психопатологией, разрушающей разум и тело и приближающей фатальный исход.
Но давайте задумаемся: почему только человеку, единственному существу на земле, дана возможность знать о неизбежной конечности его существования; может ли это быть случайным в нашей строго законодательно оформленной Вселенной, где случайность всегда выступает только в роли непознанного нами компонента всеобщей закономерности?
Возможны только два ответа на этот вопрос. Первый: Всевышний жестоко пошутил, наделив человека знанием об ожидающей его старческой немощи и смерти и тем самым окончательно испортив ему радость кратковременного земного бытия. Второй: Всевышний уготовил человеку лучшую долю и дал ему свободу выбора, предупредив об опасности, которой вполне можно избежать.
«Берегись поезда!» – это не угроза, но всего лишь предупреждение. Осведомленность об ожидающей впереди смертельной опасности, впрочем, как и о любой другой, – это всегда и во всем хороший, если не сказать стопроцентный, шанс ее избежать и не допустить наступления трагической развязки.
Знание о неизбежном разрушении телесной формы не принадлежит природе (животным), оно не заложено и в наших генах.
Дети примерно до семи лет не имеют никакого представления о смерти и не верят в нее. Осознание реальности и неизбежности этого события приходит по мере формирования сознания – и в этом ключ к пониманию того, почему только человеку дано знать о конечной предопределенности телесного бытия в этом мире.
Однако, как мы уже отмечали, наличие осознающей единицы (сознания человека) – это только возможность вначале найти, а затем и реализовать смысл жизни.
Понимание смысла собственной жизни становится вполне доступным только тогда, когда сознанию известна цель его пребывания во временной телесной форме, известен путь к достижению этой цели, и когда оно движется по этому пути. И только тогда, и только для сознания слова «Помни о смерти!» становятся не неотвратимой угрозой, но всего лишь предупреждением о том, чего вполне можно избежать.
Дилемма, перед которой вечно стоит человек – что важнее: его бессмертное сознание или же «ветхая днями» телесная плоть, – не имеет ни малейшего реального обоснования, поскольку вывод для здравого, не затуманенного слабостью и невежеством рассудка абсолютно очевиден.
Согласитесь ли вы потерять свое самоосознание, практически потерять самого себя, сохранив физическую жизнь тела, что очень часто происходит в старости, при тяжелых заболеваниях или в случае черепно-мозговой травмы? Конечно же нет!
Но никто, практически никто не откажется остаться самим собой, избавившись, когда придет время, от болезненной, изношенной телесной субстанции. Все, что связано с ней, преходяще, и к старости то, что некогда доставляло удовольствие, неизбежно становится бременем и причиняет страдания.
Радость этой жизни и будущей – не важнее ли она, чем сиюминутные, иллюзорные приобретения и наслаждения?!
Будете ли вы вкладывать заработанные деньги в банк, заведомо зная, что он лопнет и все ваши сбережения пропадут? Но со всей своей жизнью, единственной действительно ценной для нас «валютой», мы поступаем именно так и в конечном итоге остаемся ни с чем: теряем тело и не обретаем бессмертного сознания. Жизнь прожита, но эта жизнь – потеря, даже если в ней многое было приобретено.
Прожить жизнь не болея и излечить себя от самой опасной болезни возможно, но уберечь свое тело от полного разрушения не дано никому из живущих. В клетках нашего организма имеется ген леталь[6], определяющий видовую продолжительность жизни.
Именно поэтому не смерть главный наш враг, а невежество нашего сознания, непонимание и невыполнение своего истинного сущностного предназначения на земле. И если еще до того, как «сработает» ген смерти, сознание обретает крылья, человек получает в дар от Существования гораздо большее, нежели все то, что он имел за время своего кратковременного пребывания на земле.
Аутос Эфа
«Бабочка, когда приходит время, сбрасывает тесный кокон и устремляется к небесам, ощущая непередаваемую радость свободного полета, – она обрела то, к чему предназначалась и стремилась, и вся Вселенная сорадуется прекрасному легкокрылому созданию. Так жизнь вновь и вновь побеждает смерть, так из малого рождается Великое, так совершалось, совершается и будет совершаться вечно величайшее из Таинств всего того, что существовало, существует и будет существовать».
У плода в материнском лоне, как уже отмечалось, есть два пути, две реальные возможности: первая – непрерывно развиваться и родиться в новую жизнь, и вторая – «отказаться» от этого и потерять эту прекрасную возможность.
Образно выражаясь, наше сознание – это тот же плод, зачаток которого мы «вынашиваем» в своем теле. И если это понято и осознанно пройдены все необходимые этапы развития «плода» (путь), когда приходит время, полностью сформированное сознание без страха смело разрывает «пуповину», связывающую его с изношенным, одряхлевшим телом-коконом, и рождается в новую жизнь (осуществленная цель).
Страшна не сама смерть, человека страшит безысходность, бессмысленность прожитой жизни, осознание в момент ухода в небытие потери предоставленного нам поистине самого прекрасного и Великого Шанса – обретения личного субстанционального бессмертия.
«Каким же я был глупцом, что растратил всю свою жизнь по пустякам!» – это предсмертное признание Черчилля далеко не единственное достоверное свидетельство того, что в самый последний момент человеку все же открывается истина об иллюзорности существования, в котором не был понят и реализован подлинный смысл жизни и ее конечное сущностное предназначение.
Прежде бывшее тайным становится вполне очевидным, но, увы, «сова мудрости прилетает в полночь», когда поздно уже что-либо исправить и впереди только безрассветная ночь.
…Поезд «Жизнь» мчится от станции «Рождение» к станции «Небытие».
Человек-пассажир зарабатывает деньги, растрачивает или копит их, развлекается, печалится о неудачах и радуется своим успехам, любит и ненавидит… Он преисполнен надежд и мечтаний, непременно всегда чего-то желает, к чему-то стремится и достигает желаемого. Однако все достигнутое теряет для него свою прежнюю привлекательность, и он вновь и вновь суетится о многом – большом и малом…
Поезд тем временем, набирая скорость, все мчится и мчится вперед. Полустанки и станции – годы и десятилетия – мелькают быстрее и быстрее. Но в какой-то момент пассажир с тревогой замечает, что состав постепенно замедляет ход. И вот уже он останавливается…
В купе к человеку-пассажиру входит Некто в строгом черном фраке и говорит бесстрастно:
– Прошу вас покинуть вагон.
Пассажир в недоумении:
– Однако я ничего не понимаю, разве мы уже прибыли на конечную станцию?..
– Именно так все и обстоит, – подтверждает Некто. – Извольте сами убедиться.
Пассажир выглядывает из окна вагона и видит надпись на мрачном сером полуразрушенном здании: «СТАНЦИЯ НЕБЫТИЕ».
– А что же дальше? – спрашивает пассажир, пребывая в полной растерянности.
– А дальше вас ждет Небытие. Вы забудете обо всем: и о себе самом, и о своем путешествии, – вежливо поясняет Некто.
– Но разве поезд не продолжит свой путь?! – расстроенно и с робкой надеждой восклицает пассажир.
– Следующая станция «БЕССМЕРТИЕ», – отвечает Некто. —
Однако вы не приобрели до нее билета, а в данный момент касса нашего поезда уже закрыта.
Пассажир крайне возбужден и разгневан.
– Форменное безобразие и издевательство, никакого уважения к путешествующему! Смею вас уверить, наличности у меня с избытком. И если бы вы потрудились меня предупредить, я бы обязательно купил билет до следующей станции! – с пафосом восклицает он и начинает с лихорадочной поспешностью рыться в багаже, чтобы удостоверить «кондуктора» в своей платежеспособности.
– Не усердствуйте понапрасну, – говорит тот. – Ведь я вам уже сказал: поздно, касса закрыта. – И добавляет: – Ваши претензии, сударь, абсолютно безосновательны. Отправляясь в путешествие, вы знали, куда именно прибывает наш состав, но все время делали вид, что для вас это не имеет никакого значения.
– Так в чем же тогда был смысл моего путешествия? – спрашивает пассажир, окончательно смирившись со своей участью.
– Смысл именно в том и заключался, чтобы во время следования нашего поезда вы удосужились заранее приобрести билет до станции «БЕССМЕРТИЕ», и вы знали об этом, но все же не поспешили этого сделать. А теперь уже поздно, касса закрыта, и мне нечего вам больше сказать, – говорит Некто и распахивает двери купе, предлагая пассажиру покинуть вагон.
Пассажир понуро собирает вещи, но Некто останавливает его:
– Не трудитесь, в дальнейшем все это вам будет без надобности.
