Мужчины и женщины, сидящие с ним рядом стали пересаживаться, остальные отходить, шарахаясь и выражая недовольство. Андре заинтересованно смотрел и слушал незнакомца, в этот момент думая:

– Потрясающий подрыв повседневности! Особенно смешно наблюдать за этими удивлёнными и шокированными лицами. Я бы тоже себе хотел такую смелость. Интересно, он бывший певец, музыкант? А почему так паршиво выглядит? Мужчина окинул окружающих деревянным взглядом. Потом буркнул себе под нос:

– Выговор той Богадельне, в которой Вас штампуют. – И вышел, больше парень никогда его не встречал. Это небольшое, но выделяющееся событие, почему-то надолго застряло в проспекте памяти. Потом, оказываясь в местах с большим скоплением людей, Винкерт ловил себя на мысли:

– Если я сейчас начну петь или буду выкрикивать лозунги, представляю, какие сконфуженные физиономии будут у окружающих, как они начнут шарахаться от меня – бесценный эпизод, но, конечно же, я этого, наверное, никогда не сделаю.

– Итак. Поступок. А если среди недели после работы заехать в супермаркет накупить там игрушек и сладостей и отвезти в приют. Хотя, да, детей я люблю, а то, что из них вырастает лет через двадцать как-то не очень. Эгоистичный ход. С одной стороны порадовать детей, но с другой стороны я же думаю о себе, о своих будущих воспоминаниях этого дня. Да уж, Дарси сказала бы:

– Решил – делай.

– Интересная идея – с благотворительностью, стоит далеко не откидывать её от себя. А что если каждый день добираться до работы разными маршрутами? Вначале будет увлекательно, но потом размоется и не останется ярких пятен в воспоминаниях. Черт, веду с собой мысленный разговор, как ненормальный. А ещё надо продумать конкретную дату из прошлого для своего путешествия.

Андре пытался занимать голову размышлениями, чтобы как можно дольше не думать о Дарси. Но память предательски начинала вновь и вновь транслировать заветные отрывки воспоминаний о минувшем субботнем утре. Андре очень хотел позвонить, поговорить с Дарси, услышать её голос. И если бы она сама сейчас позвонила, то в тот же момент по его телу растеклась медовая эйфория. Но Дарси не звонила, и – это означало, что она не хотела или не была готова с ним разговаривать.

К концу рабочей недели – в пятницу Андре всё же ухватил мысль, что хочет сделать необычного, и тем самым внести смуту в свои заурядные отточенные будни. Окончив работу, он вышел из офиса, и сел в свою машину. Но вместо того, чтобы поехать домой, поехал в соседний городок под названием Ньюберипорт, который находится в тридцати семи милях от Бостона – на автомобиле это примерно пятьдесят минут пути.

– Я никогда не был в Ньюберипорте. Заеду, припаркую машину, и погуляю пешком по городу, а затем поужинаю в понравившемся ресторанчике, и поеду обратно домой – к десяти, может, к одиннадцати часам уже буду дома. Для моего сегодняшнего уклада жизни – это просто вопиющий, эксцентричный поступок – совсем на меня не похоже. – Разумно, но с язвинкой, размышлял Андре за рулём автомобиля.

Дорога до Ньюберипорта летела под любимые песни, не из лёгкого музыкального жанра, Андре доверительно позволял музыке проникать в себя. Мелькали живописные лиственные композиции, которые, молча намекали на то, что осень уже со дня на день будет диктовать свои права. В этой поездке Андре приложил все усилия и выкинул утяжеляющие мрачные мысли из своей головы. Сегодня он ликующий путешественник и исследователь. К тому же смена обстановки всегда идёт ему на пользу, и оказывает нужный оздоровительный эффект для души. Именно сейчас Андре всецело наслаждался настоящим. А ведь счастье – это поглощать настоящее, без остатка, с удовольствием, как любимый десерт, и восторженно радоваться, словно ребёнок. При этом не шкрябать в будущее, словно кот – в надежде, что откроют; и не рыскать постоянно, в прошлом, как в старой кладовке, с целью – найти там что-то важное.

Андре представлял себе, фантазировал, каким может быть Ньюберипорт.

– Стоило бы заранее забронировать местечко в кафе, но это же спонтанная поездка, поэтому, думаю, что свободное место найдётся – голодным точно не останусь.

Приехав в на место, Винкерт оставил машину на платной парковке, и отправился бесцельно бродить по городу, вбирая в себя новые впечатления от всего увиденного. Благодаря пешей прогулке он оказался на Вашингтон стрит.

– Надо же, как схожи между собой Бостон и Ньюберипорт, – думал про себя Андре и почувствовал с улыбкой, будто и не уезжал никуда из Бостона.

Он прошёлся по улицам, усеянными такими же трёхэтажными и четырёхэтажными домами из красного кирпича, здесь так же полно чёрных металлических цветочниц с пурпурно-алыми, лилово-аметистовыми и кораллово-розовыми цветами. И даже тротуар в такой же цветовой гамме – пестрит, хаотично играющими разноцветными кирпичиками: красными, тёмно-бежевыми, светло-серыми. Винкерт двигался, и увлечённо рассматривал всё вокруг, и неожиданным для себя образом очутился на Мерримак стрит. Ярдах в пятидесяти громоздился причал с прогулочными шлюпками, лодками и белоснежными яхтами. Парень подошёл к воде, осмотрелся, и ощутил ужасный голод, утолить которой хочется свежайшими морепродуктами. По правую руку находился небольшой ресторанчик морской кухни с подходящим названием Salmon and Oyster⁴. Он был встроен в красном кирпичном трёхэтажном здании, на первом этаже которого расположились ещё два, мирно соседствующих заведения. И над каждым свой корзинный маркиз – грифельно-серый, изумрудно-зелёный и чёрный в золотом обрамлении. Над рестораном Salmon and Oyster обозначился чёрный с золотым тканевый козырек, и вывеска также чёрного цвета с искусно выведенными золотыми буквами. Андре зашёл в ресторанчик и обомлел, словно ощутил дежавю⁵: внутренне убранство заведения очень схоже с обстановкой бистро, в котором он и Люк иногда проводят время за ланчем: почти такие же тёмно-графитовые деревянные столики и стулья, расположенные в два аккуратных ряда, единственное, вместо красных кирпичных стены – белые. Небольшой по площади ресторанчик хранил атмосферу уюта и радушия. А везение и тут не покинуло парня – свободный столик, словно гостеприимно ждал его. Посетителей было сегодня не так уж и много. Одни увлечённо и шумно делили общение между собой, и рассыпались в восторгах и восхищениях от блюд. Другие бессловесно утоляли голод, вдумчиво разглядывая стены, увешанные картинами с рыболовной и просто морской тематикой. Андре выбрал себе самый дальний столик от входа с видом на пристань и морские суда и принялся за изучение меню, кричащего о разнообразии блюд, которые в свою очередь молчаливо сулили гастрономические восторги. Хотелось перепробовать всё, и в порыве хищного голода Винкерт заказал салат из рукколы с грейпфрутом, лосося crudo⁶, спаржу, процветающего зелёного цвета, рулет с омарами, домашний хлеб, шоколадный десерт и в завершении этой буйной феерии морозный лимонад из лайма с листиками мяты.

– Жаль, нельзя сейчас побаловать себя белым вином, которое как нельзя лучше сочетается с блюдами из обитателей морских глубин. – Думал Андре, стараясь не спеша, поглощать, осторожно смакуя каждый кусочек морской симфонии. – Как правило, в будни просто проглатываю пищу для поддержания тела в пригодном для офиса – рабочем состоянии: то мысли о работе отвлекают от вкуса, то меланхолия, то ещё что-нибудь. А именно здесь и сейчас не нужно никуда спешить, можно вкушать, наслаждаться и испытывать обширную гамму эмоций, погружаясь в чревоугодный рай…

Закончив ужинать, парень не торопясь, изучил карту Ньберипорта и пришёл к выводу, что не плохо бы было остаться в этом городе, и провести здесь выходные, но финансовая сторона этого вопроса всё решила за него. Андре расплатился за ужин, неспешно окинул прощальным взглядом обстановку ресторанчика, фиксируя каждую деталь в своей памяти, и словно в замедленной съёмке, покинул его. Он проник на вечернюю улицу. Винкерт прогулялся по Стейт стрит, заботливо освещённой чудесными фонарями и вывесками многочисленных магазинчиков. Уже совсем стемнело, и это означало, что пора возвращаться домой. Андре продолжал вбирать в себя атмосферу нового места, проникался ею, насколько это было возможно, и запоминал, чтобы позже испить с послевкусием из источника памяти.