Я знаю, что она не перезвонит и уже никогда не будет со мной. Мне тяжело это принять, сердце всё ещё верит в сказку, но мозг потихоньку начинает свыкаться с этой мыслью.

Заглядываю в кошелёк; на бутылку ликёра должно хватить. Начинаю одеваться. Колготки телесного цвета — пускай все на мои ножки пялятся, мне не жалко. Обожаю свои ножки, они реально заслуживают всеобщего внимания. Реснички нужно подкрасить, губки подрисовать. Не жалею на это времени. Мне реально нравится собой заниматься и любоваться собою в зеркало: своим личиком, губами, скулами, разрезом глаз. Повезло же мне родиться красивой! Нравится высовывать язычок и смотреть на него. Раньше он нравился мне не так сильно, но после того как я стала «розовой», я куда сильнее полюбила свой язычок, учитывая где он побывал. Люблю своё тело, оно мне кажется таким волнующим.

Хотела бы я клонировать себя и заняться любовью со своим клоном. Лизать и сосать свою же «киску», целовать свои крошечные груди, гладить свои округлые бёдра. Я бы попросила себя высунуть язычок и пососала бы его — интересно, какой он на вкус? И почему мы с Викой такого не делали? Мы столько всего не попробовали, что иногда мне кажется, будто у нас ничего и не было. Надеваю лодочки на каблучках, мои любимые.

Нет, снимаю, не нравится: хочу, чтобы пальчики были видны, чтобы каждый ноготочек выделялся — я же столько времени их вырисовывала! Я — как художница, а моё тело — это холст, я себя украшаю и разрисовываю.

Недолго думая, снимаю босоножки и стягиваю с себя колготки: мне так приятно каждый раз прикасаться к своим ногам — наверное, у меня там эрогенная зона, и не одна. А где у меня их нет? Снимаю с себя трусики и разглядываю в зеркало свои «кисулю», половые губки и «вишенку». Растягиваю половые губы пошире и смотрю на дырочку, любуюсь собой. Обожаю себя разглядывать, обожаю себя трогать!

Выбрасываю трусики в стиралку и надеваю колготки на голое тело. Вот так, без трусиков, в одних колготках и мини, намного прикольнее идти на улицу. Чувствуешь себя беззащитной. Главное — в транспорте, когда садишься, сильно не раздвигать ножки. Хотя почему бы и нет? Пускай кому-то повезёт. Не думаю, что кого-то может оскорбить или шокировать вид обнажённой «кисули» — это же так прекрасно! Разве делиться красотой не наша святая обязанность?

Надеваю босоножки. Любуюсь собой, голенькой, в колготках и босоножках. Мне только в порнухе сниматься с Викой. С ней — куда угодно, даже бесплатно, я даже доплатила бы за это.

Натягиваю юбку покороче — специально, чтобы всё было видно; нужно ещё колготки купить в сеточку, чтобы на меня все пялились. Я такая фетишистка! Бюстгальтер не надо, надену блузку на голые сиськи. Мне даже приятно, когда они трутся о блузку, лишь бы раздражения не было. Заправляю блузочку в юбку, поправляю макияж. Всё, я готова дойти до ближайшего киоска.

Открываю дверь и выхожу за порог. Хух, как же тяжело мне этот шаг даётся! У меня в последнее время разыгралась жуткая боязнь открытых пространств, мне всё тяжелее и тяжелее выходить на улицу, прямо и не знаю с чем это связано. Боюсь чужих взглядов. Как бы это ещё сильнее не обострилось, а то я и так не сильно нормальная, а под обострением вообще непонятно, что со мной будет.

— Привет, Юля! — здоровается соседка.

— Здравствуйте! — улыбаюсь я.

Что они обо мне знают? Думают, что я примерная ученица и отличница, что у меня на хате никогда стрёмных компаний не собиралось. Знают, что я вся такая хорошая и примерная. Зато одеваюсь я, как шлюха, но это потому, что сейчас всё так одеваются. Я раньше ещё в огроменных каблуках ходила, одиннадцатисантиметровых, сейчас поменьше.

Выхожу на улицу; светит солнышко, порхают птички, пахнет весенней свежестью, цветут какие-то деревья (я в них не разбираюсь). Я уже хочу поскорее оказаться дома, под своим пыльным одеялом. На улице мне некомфортно. Кажется, что все вокруг пялятся на меня и осуждают. Но, по крайней мере, я не о своём разбитом сердце сейчас думаю, и то хорошо.

Захожу в супермаркет. Выбираю алкоголь. Жаль, только что я в нём не разбираюсь. Ликёры, ликёров нормальных нет. За те деньги, что есть у меня, — нет. Надо же взять ещё что-то по закуси. Рассуждаю, как опытная алкоголичка. А что если я такой и стану? Сегодня бутылочка, завтра бутылочка, а там и превращусь в бухающую бомжиху с непроходящим фингалом под левым глазом. Я почему-то как-то так их себе представляю. Но надеюсь, мне это не грозит, хотя кто его знает, не буду загадывать на будущее.

Беру какую-то бутылку и плитку шоколада с целыми орехами. Сколько бы он ни стоил, но это мой любимый шоколад.

Подхожу к кассе. Шоколадку пробиваю, а на бутылку смотрят:

— Вам восемнадцать есть? — спрашивает продавщица.

— Есть, — неуверенно киваю я.

— Документ, подтверждающий, что вам восемнадцать.

Растерянно улыбаюсь и не знаю, что ответить:

— Мне уже почти восемнадцать, у меня день рождения летом. — Я пытаюсь как-то договориться, но, кажется, у продавщиц аллергия на красивых девушек. Нужно было больше накраситься — она бы и полицию вызвала.

— Тогда вам нельзя, — говорит она и ставит бутылку в сторону. Я расплачиваюсь за шоколадку и выхожу. Может её сейчас съесть, настроение себе поднять. Но я не хочу шоколада, я вообще ничего не хочу. Нужно где-то купить бутылку. Может, у мамки дома есть, в заначке. Но мамка не особо бухает, и алкоголь у нас дома бывает крайне редко. А может, пивом напиться? Да вот только я не люблю пиво оно противное.

Подхожу к киоску. Долго стою и выбираю. Вот что-то подходящее — с золотой стружкой, главное цена устраивает. За такую цену они туда скорее фольги насыпали, чем золота настрогали.

— Дайте это, пожалуйста, — показываю на бутылку.

Продавщица мне подаёт. Вот в киосках хорошо, никто про возраст не спрашивает, не то что в этом супермаркете так, где эти камеры везде понатыкали. Первокурсницам спиваться не дают.

— Спасибо! — говорю я и протягиваю деньги. — А можно ещё пакет?

— Только прозрачный.

Чёрт, теперь домой с бутылкой в руках идти придётся!

— Дайте два прозрачных, — говорю. Ну почему у меня всё не как у людей?!

Возвращаюсь домой и снимаю босоножки, даю ногам отдохнуть. Я же так мало прошла, и вот, устала. А я ещё спортом заниматься хотела!

Открываю бутылку ликёра с золотой стружкой. Как ни странно, она обычной крышкой закрыта, которая откручивается. Нахожу мамин свадебный бокал. Он у неё один остался. Как раз, а сколько мне надо? Расстёгиваю блузочку, чтобы грудь дышала. Сажусь перед зеркалом, хочу видеть себя голую. Смотрю на своё отражение. И почему Вика в такую милашку не влюбилась? Ей ведь такая красоточка себя предложила, почему она отказалась? Потому что дура — что тут гадать!

«Вика дура!» — Я поднимаю бокал и чокаюсь с зеркалом. Выпиваю от силы половину и быстро закусываю кусочком шоколада с орехами. Ликер, конечно, сладенький, но такой алкогольный! Как будто это чистый спирт с сиропом, а не ликёр с золотой стружкой. Смотрю на дно бутылки, там стружка плавает. Включаю музыку, смотрю на себя в зеркало, улыбаюсь и щёлкаю себя на телефон с бокалом в руке — так, чтобы грудь попала. Отличая фотка получилась, как раз на аватарку! А грудь можно и в фотошопе увеличить. Вытягиваю свои ножки и фоткаю их. Может, Вике отправить? Стоп, я еще не так сильно набухалась. Нужно торопиться. Наливаю до краёв.

Насильно вливаю в себя весь этот алкоголь, допиваю до дна. Хух, меня едва не стошнило! Быстро-быстро закусываю шоколадом. Ликёр с шоколадом — довольно странный микс, сладкое со сладким. В голове уже мутится. Мне всё сильнее хочется секса и позвонить Вике, хотя для меня это одно и то же.

Открываю в Яндексе: «Девочки нашего города» и начинаю их разглядывать. Они мне все кажутся симпатичными. Наливаю ещё бокал и вновь через силу в себя вливаю. Слегка поглаживаю себя по коленке. Вспоминаю, как делала Вике массаж. Снимаю с себя блузку, стягиваю колготки и остаюсь в одной мини, которая, по сути, ничего не прикрывает. Любуюсь своими ножками, целую себя в коленку и фотографирую.