— Да, Викулечка, — отвечаю, едва справляясь с волнением. Мне радостно и страшно одновременно. Что она скажет? О чём мы будем говорить? Зачем я ей позвонила посреди ночи? Я просто голос её хотела услышать, мне так не хватает её, так не хватает! Жизнь без неё потеряла всякий смысл, всё потеряло смысл.

— Приветик, Юль! Ты что, совсем! В три утра мне наяриваешь! — Вика сразу берёт «быка за рога». — Что там случилось, что ты утра не могла подождать?

Набираю воздуха в грудь и набираюсь смелости:

— Тридцать семь минут. Вика, тридцать семь минут ты не могла мне перезвонить. Это у тебя пять минут называется?

— Ты что, засекала? — Я слышу добрые нотки в её голосе.

— Ага, — смеюсь я и вытираю слёзы.

— Так что у тебя случилось, Юлечка? — совсем по-доброму говорит она.

— Ничего, — отвечаю. — Я просто соскучилась.

— В три утра?! Ты в три утра соскучилась?! Ты с ума сошла?! Меня разбудила, чуть Сашку не разбудила и весь дом на уши не поставила! Я думала, что-то серьёзное.

Ну да, конечно, так я и поверила! Если бы ты думала, что там что-то серьёзное, ты бы тридцать семь минут где-то не шаталась. А вдруг я тут в луже крови валяюсь, вдруг меня маньяк изнасиловал, а ты там чем-то тридцать семь минут занимаешься? Конечно, я этого ей никогда не скажу.

— Просто вспомнила о тебе и не смогла уснуть, — откровенничаю я. — Мне так тебя не хватает, Вика! Можно, я приеду? Я буду тихо себя вести, обещаю.

— Нет, Юля, нельзя. Что тут непонятного?

— Ну почему? — начинаю канючить я. — Почему нельзя? Я так хочу тебя увидеть и-и-и-и… — сглатываю слюну, не могу продолжать. Сейчас опять разревусь. Дура, что ей позвонила, о чём я только думала? что она мне скажет: «Приезжай и трахни меня»? Так она и сама позвонить может, я же ей не откажу, я ей отказать не способна.

— Ю-у-у-уль, ну что опять случилось? Мы же всё уже обсудили и решили.

— Я знаю, но никак не могу с этим смириться… мне так тяжело без тебя!

— Знаю, — говорит она и на время замолкает. — Знаю, но ничем помочь не могу.

— Можешь, Вика. Только скажи, и я приеду. Я буду всё делать, я уже на всё готова… Вика, я всю ночь плачу. Как же мне больно!

— Юлечка, ну пойми же ты, я очень хочу дать тебе то, что ты хочешь, но не могу.

Я уже почти плачу.

— Ну почему всё не может быть, как раньше? — всхлипываю я. — Я была так счастлива, что даже не верила в происходящее! А теперь мне так больно, что я хочу поскорее сдохнуть.

— Юля, давай серьёзно: я не лесбиянка. Я думаю, что ты просто запуталась. Просто ты ещё не встретила того, кого полюбишь больше жизни.

— Я уже встретила тебя, и мне никто больше не нужен. Чёрт, Вика, ты ж понимаешь меня, ты чувствуешь мою боль! Мне кажется, у меня от любви скоро остановится сердце. Я не могу без тебя, не могу, я сижу тут на кухне и вою! Чёрт, как же мне плохо! Поверь, Викусь, я бы не звонила в три утра, если бы могла по-другому. Я бы вообще никогда тебе не звонила. Но я не могу. — Слёзы текут всё сильнее. — Прости, но я скучаю, я так скучаю по тебе! Я люблю тебя всем сердечком, всей душой тебя обожаю! Чёрт, как же мне тебя не хватает! Не хочу жить без тебя, не хочу дышать без тебя, не хочу. Пойми меня, пожалуйста: я же живая, я настоящая, я могу любить, я могу чувствовать! Если в твоём сердце есть хоть что-то похожее, скажи не молчи, не убивай меня своим молчанием. Умоляю! Позволь хотя бы просто быть рядом, держать тебя за руку, целовать твои ножки. Не будь со мной жестока, я этого не заслужила. Ты теперь за меня в ответе. Я же готова есть из твоих рук.

— Юль, ну не трави ты себе душу! Знаю я, чем всё закончится: ты ведь опять меня в постель потянешь. Ты же не можешь просто за ручку, тебе обязательно нужно сосаться.

— А что тебе, жалко, что ли, просто лежи и удовольствие получай. Я всё сама сделаю.

— Давай скажу, как есть: я была с тобой только ради Сашки, ты же знала, что я его люблю. Я тебе честно призналась. Меня поначалу удивило твоё предложение, да и, чего греха таить, хотелось попробовать, а как это спать с девушкой. Но мне больше не интересно. Я люблю парней, люблю мужчин, люблю сосать члены, люблю, когда меня трахают, люблю сперму. Да-да, не удивляйся, не все хотят только «киски» лизать, некоторым и сосать хочется. Ладно, прости, я виновата, ты можешь ненавидеть меня, если хочешь. Имеешь право.

— Как я могу тебя ненавидеть, если я тебя так люблю?

— Так чего же ты добиваешься? Я тебе уже всё рассказала…

— Любви. Я хочу быть с той кого люблю больше всего на свете. Я хочу быть с тобой и только с тобой. — Я уже не знаю, что говорить. — Я отдала тебе всё, что у меня было. Тебе нужен был Сашка — забирай, он твой. Я никогда не попытаюсь его отбить у тебя, обещаю, клянусь, чем угодно могу поклясться, если хочешь!

— Не надо, Юль, не надо, — останавливает меня Вика.

— И всё, что мне нужно — капелька любви и ласки. Если бы я могла быть другой… Но я такая, как есть. Я люблю тебя, Викулечка, люблю! Я не хочу без тебя жить, не хочу засыпать и просыпаться, зная, что тебя рядом нет. Не хочешь мне лизать — не надо, не хочешь делить со мной Сашку… я готова просто иногда тайно встречаться… Господи, что я мелю! Прости, Вика, прости, я просто умираю от боли в груди! Как бы у меня не остановилось сердце.

— Юленька, я сейчас заплачу. Я так не хочу, чтобы ты страдала. Но ничего не могу поделать. Поверь: если бы в моём сердце оставалась хоть капелька любви к тебе, я бы уже рвалась к тебе на всех парах. Но нет, этого нет. То, что было между нами — всего лишь любопытный эксперимент для меня, и не больше. Пусть это навсегда останется между нами. А ты ещё встретишь свою любовь.

— Ты, правда, так считаешь? — спрашиваю я.

— Я желаю тебе только улыбок и счастья.

— Викусь, не отталкивай меня, мне так больно! Так ведь нельзя… я же живая. — Я едва не плачу так мне жалко себя. Я совсем тряпка, никакой гордости. Кошка мартовская! Сама бы себе пощёчину сейчас влепила!

— Юль, ну чего ты хочешь? Ну, кроме «сама понимаешь, чего».

— Это «сама понимаешь, что» — единственное чего я хочу по-настоящему. Мне больше ничего не надо.

Под «сама понимаешь, чем» я понимаю любовь. А вы что подумали?

— Юлечка, я могу с тобой переспать один-два раза, но тебе этого будет мало. Ты будешь требовать ещё и ещё, и тогда тебе будет куда больнее расставаться, — говорит Вика. — Кроме того, это же элементарная биология: я — обычная гетеросексуальная девушка… мне просто было любопытно почувствовать себя лесбиянкой. Но я не люблю тебя, я же уже говорила.

Её слова — как ножом по сердцу.

— Не говори так, пожалуйста.

— А что ты хочешь услышать? «Я люблю тебя»? Нет, я люблю Сашку, и ты об этом знаешь. И тебе я лизала скорее из благодарности, чем из каких-то иных побуждений, хотя сейчас понимаю, что не стоило. Если бы я знала, что ты в меня влюбишься, если бы я знала, что тебе будет так больно, не стала бы бередить твоё сердце. Ты нужна мне здоровенькой и счастливой. Я люблю тебя как подругу.

— Ты подарила мне лучшие мгновения в моей жизни. А теперь, когда тебя рядом нет, я вяну, как цветок на окне. Мне кажется, я умираю, потихоньку схожу с ума от одиночества.

— Какой цветок? Что за странные метафоры?

— Из песни… да не важно. Я не могу ни есть, ни пить, мне хочется себя прикончить… Мне больно каждую секунду. Не знаю, что ещё сказать… Я всю подушку прорыдала. Вика, будь хоть иногда со мной, пожалуйста. Я ради этого готова на всё. Неужели Сашка лучше меня делает кунилингус? Он вообще его хоть иногда делает?

— Редко, если честно. Вот в этом ты лучше всех, — улыбается Вика. — Ты замечательно сосёшь.

— Спасибо, — смущаюсь я.

— Господи, ну о чём мы разговариваем?! Хвалю подругу за кунилингус. — Вика замолкает на несколько секунд, а после продолжает: — Ты хочешь сделать меня лесбиянкой?

— Нет, Викулечка, нет, — убеждаю её я, а сама про себя думаю: «Как будто это что-то плохое. Я лесбиянка, и мне норм».