Видимо, так уж завернулся хвост судьбы, а может и хвост вселенной. И вроде не было причин, почему это произошло, почему я вдруг оказался там, где оказался. Заснул я, как и в предыдущие двадцать три года своей жизни, на планете Земля, в родном городе Москва и на своей кровати (последние два пункта не были такими незыблемыми и варьировались в зависимости от разных обстоятельств). А вот проснулся уже в вонючем сарае на соломе, руки и ноги сковывали кандалы. На мне были непонятного цвета оборванные грязные лохмотья, из которых выглядывали тощие загорелые ноги и руки. Внимание привлекли ступни, дело было не в том, что они были покрыты толстым слоем грязи, а в том, что ногти мои (а мои ли?) были толстыми заостренными треугольниками. Это не были мои ноги. Это не было мое тело!

Я вскочил, шагнул к двери, но цепь натянулась, не пуская меня дальше. Если это сон, то слишком уж реалистичный.

Но не успел я задуматься, что я вчера мог выпить, чтобы впасть в такое состояние, как дверь распахнулась. В дверях появились двое мужчин, одеты они были во что-то странное, будто играли в ролевую игру. На обоих были шлемы, железные нагрудники, в руках алебарды. Но все это я не успел толком разглядеть. Один подошел к цепи и, открыв ключом замок, отцепил её от вделанного в пол кольца.

– Кто вы такие? – спросил я его. – Что за маскарад?

Но он даже не глянул на меня, а зашагал к двери, дернув цепь, отчего я невольно последовал за ним, словно собака на привязи. Я оказался во дворе какого-то огромного замка. Булыжник покрывала солома. Люди были одеты в старинные средневековые одежды. Похоже, это были слуги. Где-то прокукарекал петух. Заржали кони. Всходившее солнце все освещало слишком ярко, после темного сарая приходилось щурить глаза.

– Где это я? – спросил я, обернувшись ко второму стражнику, но он лишь подтолкнул меня алебардой, отчего я почувствовал жгучий укол в спину.

– Шевелись, – рыкнул он.

Мы прошли мимо хозяйственных построек и попали во двор побольше. Меня подвели к деревянному столбу, рядом с которым прямо на земле сидел здоровяк. Лицом он был страшен, клыки торчали поверх губы, глазки были маленькими, уши заостренными, а когда он, кряхтя, поднялся, он оказался выше охранников раза в полтора. Это был явно не человек.

Столб, цепи, этот урод, в руках которого была палка, меня тут не чествовать собирались. Я заорал:

– Вы меня точно не за того приняли. Я свободный гражданин демократической страны. Это уголовщина!

Я кричал в панике все что придет в голову, пытался выскользнуть, ударить кого-то, но все это было бесполезно: когда этот уродливый молодец приковывал меня к столбу, он даже не почувствовал моих попыток высвободиться.

– Ну чего ты, как малышок, – прошептал он мне, – из-за каких-то двадцати палок вопишь. Не будь червяком.

– Да хоть три палки! – воскликнул я. – Я этого не заслужил! Отпустите! Я Кирилл Васнецов! Честный офисный труженик. Я не нарушал никаких законов…

И ту по спине будто горячим полотенцем шлепнули.

– … хорошо, признаюсь, это я помял крыло машины босса! И те десять тысяч из фонда…

Опять удар, и еще. Я вдруг замолчал. И ясно увидел, что вокруг нет зрителей, площадь была пустой. Откуда-то выскочила кухарка в большом белом переднике, но глянув на меня, с испугом юркнула обратно. Только курицы лениво выискивали в соломе зерна, рядом с сараем лежала огромная лохматая собака и сбоку вполоборота стояли двое стражников, переминаясь с ноги на ногу.

Это не может быть правдой. Какой-то бред. Но боль от палочных ударов отрезвляла, и я вдруг отчетливо понял, что это настоящая жизнь, а не подделка какая-то, не сон и не чья-то безумная подстава. И не от боли, а, кажется, от этих мыслей я и лишился чувств.

Очнулся я в том же сарае, что и до этого, но на руках уже не было кандалов. Рядом стояло ведро с водой. Спина чесалась и слегка ныла, но не больше. Странно, если бы меня избили в моем мире, да бил бы такой бугай, у меня уже и ребра были бы переломаны и навряд ли бы я смог так легко встать на ноги, как сейчас – если бы вообще смог встать. Наклонившись над ведром, чтобы выпить, я оторопел. Из воды на меня глядело уж точно не мое лицо. Это был юноша лет восемнадцати или чуть старше. Широкие скулы, раскосые глаза, короткий ежик темных волос и… клыки, кончики которых лежали на нижней губе. Прям как у того здоровяка палача. Я улыбнулся, показались крупные белые зубы и клыки не хуже чем у волка. Интересно, тут что – все такие? В голове мелькнули неясные образы уж точно не из моего прошлого, какие-то дворцовые палаты, грязные задворки… Кажется, это были воспоминания существа, в теле которого я оказался.

Дверь сарая была открыта, я вышел беспрепятственно, не понимая, пленник я или нет.

И тут же какой-то высокомерный мужчина видной наружности и в одежде слуги вручил мне метлу.

– Долго же ты прохлаждался, весь двор уже по колено в грязи из-за твоих выходок. Ну что ты стоишь, ну, пошевеливайся.

– Какого черта, – возмутился я, – я не нанимался. Я здесь вообще проездом.

– Опять палок захотел? Не надоело постоянно шкуру обновлять из-за своей дерзости?

– Я что тут – раб? – спросил я.

Но тот вместо ответа посоветовал мне пошевеливаться и ушел. Но даже если бы он ответил: «Да», я бы мириться с этим не стал. Хорошо, я по злой шутке или коварной ошибке судьбы попал в другой мир, где обитают дикие, похожие на огров или орков существа, и где царит средневековье с его невеселыми и малоприятными наказаниями. Но кем бы я тут ни был, с этим я мириться не буду.

Да, я взялся за метлу и принялся мести этот облагороженный скотом и снующими птицами двор, потому что палок и кандалов мне уже было достаточно. Я смотрел по сторонам, слушал и думал. Когда я стал задуматься, как что здесь устроено, воспоминания парнишки, в теле которого я очутился, стали пробиваться откуда-то из темноты, будто вчерашний сон, который вроде и возможно вспомнить, но только смутные образы остались от него.

К обеду я бросил свое тоскливое дворничье занятие и направился на кухню. Кухня скорее походила на зал или столовую: напротив окон располагался огромный двухметровый камин, в котором на вертеле коптился целый кабанчик, вертел поворачивал приставленный к камину мальчишка. На главном центральном столе три кухарки что-то крошили, мяли и мешали. На втором столе, поменьше, у окна, сидели двое слуг и, о чем-то переговариваясь, пили вино, закусывая холодным мясом. Эти слуги, как и мужик вручивший мне метлу, тоже были приятны лицом. Как я с удивлением услышал, они себя называли эльфами. У них, и правда, была утонченная внешность и чуть заостренные уши. В этом замке, как я уже понял, жили эльфы, и эльфы же были слугами, и только на самые грязные и низкие работы ставили уродливых увальней огров. А я, что же, тоже огр? Хотя, если поглядеть на их детишек, игравших во дворе у кухни, таких же толстоногих и большеруких коряг, я вообще-то был скорее эльфом, ну, или человеком, который просто еще не был у дантиста и не носил скобок.

Только сейчас, впервые, меня назвали по имени. Толстая кухарка-огр, похожая лицом на того палача, кивнула на миску, поставленную на углу стола, и сказала мне:

– Поди за эти дни наголодался. Ну ничего, Ивейн, я тебя откормлю.

Я буркнул слова благодарности и взялся за миску. И вправду, есть хотелось так, будто я неделю не ел. Может, так оно и было. Похлебка на вид была простой, и я боязливо зачерпнул суп и кусок картошки. Но похлебка оказалась в тысячу раз вкуснее, чем какой-нибудь суп-пюре в итальянском ресторане. И я проглотил ее за пару минут, так же стоя у стола. Кухарка подлила мне еще порцию и кивнула на кусок хлеба. Взяв, что мне полагается, я отправился за большой стол и сел недалеко от слуг, они кинули на меня мельком взгляд и с презрением отодвинулись подальше. За кого они держат этого Ивейна?