- Как же меня задолбало делать то, что от меня ждут! – в сердцах высказался Стив.

- А чего бы ты сам хотел?

- Лучше не спрашивай.

Лицо Баки вдруг оказалось близко-близко, а жар его тела Стив почувствовал даже через несколько слоев ткани.

- И все же…

- Этого, - сказал Стив и потянулся вперед, едва касаясь губами твердых, чуть обветренных губ Баки и ужасно страшась его реакции.

Но Баки его не оттолкнул. Совсем наоборот. С мучительным, гортанным стоном, он потянул Стива на себя и жестко, отчаянно, жадно ответил на несмелый поцелуй, яростно сминая губы Стива и властно хозяйничая языком у него во рту.

Стиву показалось, что небо раскололось на миллион осколков и обрушилось прямо на них.

- Баки, - потрясенно прошептал он, хватая ртом воздух.

- Стив? Ты здесь? – послышался снизу звучный голос Пегги Картер, а следом пронзительно заскрипели ступеньки.

Баки притянул Стива к себе и прижал лицом к груди, не давая ответить. Но Стив и не собирался ничего говорить. Затаившись, они молча лежали рядом, дожидаясь, пока Пегги уйдет, и Стив ощущал, как стремительно и сильно колотится у Баки сердце.

Как это часто бывало в последнее время, Cтива разбудили птицы. Их звонкий разноголосый гомон раздавался, казалось, над самой головой. В глаза били лучи солнца, в прозрачном золоте которых порхали пылинки, что-то тяжелое и горячее навалилось справа, отчего у Стива вспотел бок, да еще и руку он умудрился отлежать, но на душе было невероятно легко.

Стив чуть повернул голову и увидел Баки. Это он лежал у стены с прилипшей к щеке соломинкой, едва помещаясь в узком пространстве между Стивом и старыми потемневшими досками, и, подперев голову рукой, пристально разглядывал Роджерса. Без стыда или раскаяния, без капли смущения, - так, словно не встречал в жизни ничего прекрасней. Губы Стива дрогнули сами собой, расплываясь в улыбке, а щеки, при воспоминании о вчерашних поцелуях, вспыхнули предательским румянцем.

- Привет, - вполголоса сказал Баки, продолжая смотреть все так же восторженно и откровенно, будто любуясь, и положил тяжелую ладонь ему на грудь.

- Доброе утро, - так же тихо ответил Стив, понятия не имея, что делать дальше.

Вообще-то их ждал с докладом полковник Филипс и, наверное, стоило поторопиться, но Стиву вдруг захотелось оказаться за тысячи километров от фронта, забыть о войне и обо всем, что с ней связано, наплевать на командование, разведку и устав и оказаться в своем старом доме. Чтобы легкий дождь за окном, яблони в цвету и запах жимолости, и обниматься с Баки не здесь, на тонком слое соломы и старых спальных мешках, а в своей комнате, в уютной кровати с резным изголовьем, мягкими матрасами и лавандовым бельем. Но чтобы так же чувствовать запах тела Баки, ощущать тепло его ладони на груди и легкое дыхание, пусть не благоухающее розами, зато такое родное и настоящее. Не пригрезившееся.

- Кажется, я люблю тебя, - чувствуя себя ужасно глупо, пробормотал Стив. – Даже представить боюсь, что надо вставать и куда-то идти. Давай останемся здесь? М-мм?

Вместо ответа Баки еще чуть приподнялся, нависая над Стивом всем телом и легко-легко, едва касаясь, прижался губами к его губам. Невероятно целомудренно и бережно.

- Баки?

- Еще слово, и я точно не смогу от тебя оторваться, - хрипло пробормотал Баки, ерзая на месте, и Стив с восторгом почувствовал, как основательно и крепко у него стоит.

В животе от этого словно бабочки запорхали.

- Не надо от меня отрываться!

Баки прикусил губу и отрицательно покачал головой.

- Пока ты спал, сюда уже дважды заглядывал какой-то паренек. Нас ждут.

- Пусть подождут еще, - Стив накрыл ладонь Баки своей и прижал к сердцу. А потом потянулся и поцеловал, куда получилось: в уголок сухих, чуть растрескавшихся губ. – Разве ты не понимаешь? Я больше не смогу жить как раньше. Не смогу тебя куда-то отпустить. А вдруг тебя убьют?

Баки откатился обратно к стене, притерся ближе, прижал Стива к себе, по-хозяйски оглаживая бок и бедро, и резонно заметил:

- Я снайпер, а не девица. Не смогу все время отсиживаться в тылу.

Стив замотал головой:

- Тебе осталось служить всего ничего. Ты уже сделал все возможное для фронта. Прошу, Баки, остановись. Хватит. Мне наплевать на репутацию, горел бы синим пламенем образ национального героя! Я приехал сюда ради тебя, а не ради славы. Пусть Капитаном Америкой станет кто-то еще, а мы уедем домой. Вдвоем. Пожалуйста…

Прозвучало жалко и эгоистично, но Баки не стал его высмеивать или что-то доказывать. Уткнулся лбом в плечо Стива, глубоко вдохнул, потерся о его ногу пахом и низко чувственно простонал:

- Что же ты со мной делаешь? Сти-ив… Искушаешь.

Стив раньше никого не искушал, и ни у кого не вызывал такого откровенного неприкрытого желания. Тем более, у Баки. От этого срывало крышу напрочь.

- Баки, ты получишь все, что захочешь. Я буду для тебя всем. Только давай вернемся! Я страшно боюсь за тебя… за нас.

Баки приподнял голову и улыбнулся такой знакомой, невероятно расслабленной и порочной улыбкой:

- Бесстрашный герой Америки чего-то боится? Неужели?

Стиву вся краска бросилась в лицо от того, с каким видом он это сказал и как жадно, бесстыже смотрел, будто раздевая взглядом. Он вдруг вспомнил подслушанный на танцах разговор. Он, еще совсем слабый после очередной болезни, бледный и заморенный, стоял у стены в темном углу, ревностно наблюдая, как элегантно и ловко Баки ведет в туре вальса красивую статную брюнетку, а рядом вполголоса щебетали две принаряженные девицы. Стив не слушал, о чем они болтали – кажется, о какой-то ерунде – но почему-то хорошо запомнил одну-единственную фразу, буквально открывшую ему глаза на отношения между мужчиной и женщиной. «Если попросить в койке, он точно не откажет», - сказала одна из девушек. И вторая тогда уверенно кивнула в ответ.

Воспользоваться ситуацией, конечно, было низко, но сейчас Стив пошел бы на что угодно, чтобы уберечь Баки, вернуть его в безопасность, не потерять снова. Поэтому он обхватил ладонями его лицо и, глядя прямо в глаза, искренне, от души попросил:

- Обещай, что не продлишь контракт! Я этого не вынесу.

Баки отвел взгляд:

- Стив, я…

- Ради меня!

Баки мучительно медленно сглотнул:

- Хорошо.

А потом они снова целовались – исступленно, жадно, жестко сминая губы и сталкиваясь зубами, не обращая внимания на жесткий пол и неподходящую обстановку. Стив даже и не заметил, когда Баки умудрился расстегнуть ему штаны и скользнуть рукой внутрь, обхватывая напряженно пульсирующий член. И не понял, как член Баки оказался в его ладони. Он запомнил только, как они дрочили одновременно, сплетая пальцы и стискивая в двойном захвате оба ствола сразу, какой скользкой и яркой – ярче его собственной! – казалась гладкая головка члена Баки, и что он сам позорно кончил чуть раньше, выплескиваясь белесыми рваными струйками, жмурясь и мыча от удовольствия. Впрочем, Баки сорвался в оргазм меньше, чем через минуту, а после прямо на глазах у Стива бесстыдно облизал залитую белой липкой субстанцией ладонь, смачно обсасывая все по очереди пальцы. Стив в очередной раз покраснел и жадно уставился на вызывающее зрелище, понимая, что ему еще учиться и учиться, как надо вести себя в постели. А Баки, ласково боднув его головой, непринужденно поднялся на ноги, потянулся и сказал:

- Все? Ты готов? Надо принять душ, почистить зубы и отправляться на допрос.

- Какой еще допрос? – удивился Стив, торопливо застегивая ширинку.

- Думаешь, полковник Филипс собирается пожелать нам доброго утра и отправить с миром? – скептически поинтересовался Баки.

Стив пожал плечами, стянул рубашку, в которой спал, собираясь переодеться в чистую, и поймал на себе совершенно новый, очень интимный и собственнический взгляд.

- Что?

- Ничего, - сказал Баки. – Наверное, ты прав. Надо сменить обстановку. Я не вынесу, если эта твоя английская дамочка снова начнет тебя нагло клеить. Оказывается, я жуткий собственник и ревнивец, а здесь все тебя просто обожают. Боже мой, как жить дальше?