— Симона, — закончил за подругу Оли и судорожно сглотнул. — Он был чересчур предан Инсиву. И быстрее вернуть его, чем промывать мозги кому-то новенькому.

— Но я думала, воскрешать людей невозможно!

— Поверь, я удивлен не меньше. Но, с иной стороны…

— Что?

Парень вздохнул.

— Фактически, душа Симона все еще находится в этом мире. Сондра разбила его амулет, и он был обречен на вечные муки между небом и землей.

— Думаешь, поэтому его душу можно вернуть? — Эрика пробежалась взглядом по строчкам и ткнула в нужные слова. — Причем в чужое тело! Он займет место опенула, который даст для ритуала свою кровь. Но что еще за твердь?..

— Может, земля Лайтов? — предположил Оливер.

— «Лайты» переводится как «опенулы»?

— Нет, Лайты — это фамилия крупнейшей в истории семьи опенулов, которая и была первоначально сослана на остров. Но, ты знаешь, мало ли что Керал имела в виду! Человек, который планирует ввести реформу на основе некромантии, имеет полное право врать в географии.

Эрика задумалась. Нет, здесь все должно быть куда проще. Твердь, земля, почва, минералы…

— Это камень, — осенило ее. — Ну конечно, нужно восстановить камень, и тогда Симон вернется! Поэтому Керал нужны были осколки! Черт, да она же проворачивала это у нас прямо под носом!

Оливер оживленно закивал:

— Да… Да, это похоже на нее! Переключить внимание соперника на что-то незначительное, пустить пыль в глаза, а самой в это время воплотить свои задумки в жизнь. Вот уже месяц она трудится на воскрешение Симона, а мы попросту не обращали внимания. Ты просто умница! Хорошо, что последний осколок надежно спрятан.

Последний осколок. Эри нервно покривилась. Спрятан-то он спрятан, вот только инсивы сейчас куда к нему ближе, чем всем кажется. Если они, конечно, не выбросили плюшевого Зайку на помойку.

— Ага, хорошо, — нехотя поддакнула Белуха. — Но, если Керал все-таки найдет его, то мы все будем в опасности. Ты, я… Хотя, — она невесело рассмеялась, — Мне уж явно нечего бояться. Такого непутевого опенула еще надо поискать. Худший вариант для Симона.

Оливер в одно мгновение посерьезнел и взглянул на подругу так, что у той отпало всякое желание говорить дальше. На какую-то секунду девушка даже подумала, что Оли догадался, почему она ни на что не годна, и сейчас просто встанет и уйдет.

И он встал. Но ушел недалеко — к ограде крыши. Облокотился на нее и тяжело вздохнул.

Эри приблизилась к нему и замерла по правую руку. Инсив смотрел на город блестящими в полумраке глазами. Белуха не знала наверняка, зачем он нагоняет весь этот драматизм. Но, судя по всему, Оливер хотел поговорить о чем-то серьезном.

— Кстати об этом. Я слышал ваш разговор с Сотенко, — наконец заговорил он, и сердце Эрики ухнуло куда-то вниз, прямо к тротуарам и магистралям.

— Что?..

— Когда она собиралась на выпускной бал. Я перешел через ванную комнату и случайно услышал из коридора, — Оливер прикрыл глаза. — Твоя мама не была опенулом, не так ли?

Белуха впилась взглядом в редкие машины на дорогах, чтобы только не смотреть на друга. Высоты она не боялась, но сейчас страшно было неимоверно.

— Я тебе теперь противна? — сумела выдавить девушка.

— Противна? С чего бы?

— Я ненормальная. Бракованная. Со мной что-то не так. Дар у меня ненастоящий! А может, я и не опенул вовсе… Просто дурацкая случайность, которая не должна существовать.

— Не говори так.

— Но это правда. Я — ошибка…

Между ними вновь звонкими струнами натянулась тишина. Эрика шумно вдохнула. Если Оливер думает то же самое, она поймет. Поймет, но не переживет. У нее не останется ничего, что еще могло бы убедить ее в «нормальности» происходящего. Ее это просто уничтожит. Она не выдержит. Уйдет из дома или выгонит всех лайтовцев, закроется в комнате и будет реветь, пока вся эта дурь, вся вера в чудеса не выйдет со слезами! Потому что нельзя, прикоснувшись к миру мечтаний и снов, вернуться в реальность и сохранить сердце целым.

— Фамилия Анель — Марьер, — вдруг заговорил Оливер без тени злобы или презрения.

Эрика кивнула. Она понятия не имела, к чему друг ведет.

— А ты Сивэ. У вас разные отцы, — вывела она. — Я помню, вы сводные.

— Да. Родители Анель были законными супругами. Идеальной семьей. Мама, папа. И двое детей. — Оли стиснул пальцами железную перегородку. — Им казалось, что родных. С Анель было все понятно и правильно — она подселенка, как и наша мать. А со мной…

Мимо, громко хлопая крыльями, пронеслась какая-то птица и скрылась в темноте. Парень молчал, явно подбирая слова. Говорить на эту тему ему было непросто. И Эрика попыталась подхватить:

— Отец Анель не был опенулом.

— Не был. Зато он был жутким ревнивцем. И когда узнал, какой у меня дар, он… — Оливер топнул ногой и на выдохе произнес, — Он зарезал свою жену и главного опенула лагеря, за что был осужден, лишен звания и отправлен в темницу, навечно повесив на Анель клеймо дочки преступника, а на меня — нагулянного выродка!..

Он нахмурился и еще что-то неразборчиво шепнул. Эри стояла, не в силах и слова вымолвить.

— Знаешь, Анель — далеко не худшая сестра на свете, — улыбнулся дрожащими губами Оли. — Она скрывала все это так долго, как только могла. Я жил, даже не подозревая, что разрушил не только семью, но и судьбу своей сестры. Понимаешь, у нас… у нас так принято. Брак — святое. И если кто-то из родителей заводит интригу на стороне, дети просто становятся отбросами. Я не понимал, почему никогда не стану главным опенулом, а Анель, которая едва ли не убивалась, чтобы выслужиться, не может добиться высокого звания. И когда узнал… Ты даже представить не можешь, что со мной творилось! Я возненавидел себя, свой дар, свою природу. Ведь это из-за меня все полетело к черту. Из-за моих способностей. Если бы я не оказался опенулом, то все было бы по-прежнему. И эта мысль так прочно засела в моей голове… Я засыпал с ней и просыпался. Смотрел на двери и думал — если бы я не мог их открывать, все было бы хорошо. И если я не буду опенулом, то, возможно, не сделаю еще хуже. Все это просто разъедало разум, стоило только взяться за ручку. Каждый раз что-то внутри будто надламывалось. И я просто не мог… позволить себе образовать даже мелкую складку.

— Ты… — пораженно распахнула рот Белуха. — Ты перестал колдовать?

— Можно сказать, разучился. Даже когда Анель убедила меня, что в той ситуации я не был виноват, даже когда я уже сам хотел вернуться к магии, у меня попросту не получалось. Как будто…

— …Что-то мешало? — закончила за него Эри, и Оливер лишь согласно кивнул.

В голове не укладывалось. Вот же он, Оли, сильный опенул, способный в мгновение ока перенестись на другой конец земли и достать из кармана любую вещь, какую пожелает! Магия — неотъемлемая его часть. И представить его без нее было просто невозможно. Но…

Но если это все правда, то, получается, Оливер переживал все то же, что переживает сейчас Белуха. Чувство, будто в тебе сломалась какая-то мелкая деталь, из-за которой не работает весь механизм. Вот только ничего в Эрике не ломалось! Она сама себя убедила в том, что не может быть опенулом. Это вклинилось в ее подсознание, как мысль Оливера о том, что он виновен в бедах своей семьи.

— И как ты справился? — с придыханием выпалила Эрика.

Инсив загадочно улыбнулся и пожал плечами. Он повернулся к девушке, и в свете ночных огней в его глазах замелькали огоньки, похожие на звезды. Эри показалось, что она видит сквозь зрачки чужие воспоминания.

— В моей жизни появился человек, ради которого пришлось нарушить собственные же правила.

— Жил далеко? — не думая спросила Белуха, и тут же поняла, какую глупость сморозила. «Жил далеко»! Ничего топорнее не придумала?!

Оливер беззлобно рассмеялся:

— Можно сказать и так. Но это и неважно. — Он ласково убрал одну из прядей Эрики за ухо. Девушка замерла и боялась даже вздохнуть. Оли продолжал, — Главное, чтобы у тебя появилась достойная причина использовать свой дар. Мы действительно удивительные, мышка. Весь мир подчиняется нам. Должно же быть что-то, чему подчиняемся мы.