— Вставай, — дергала она меня за рукав, пытаясь поднять, но куда там. Она, с её бараньим весом, могла с тем же успехом пытаться сдвинуть гору, всё-таки я был значительно выше и раза в два тяжелее, — Ноун! Что ты её хоронишь раньше времени! — она выдохнула, поняв, что силой меня вытянуть из комнаты не удастся, — Ноун, у меня есть некие мысли как можешь девочке помочь ты, — ласково, почти заискивающе продолжила она. Я вздрогнул и поднял на неё полный отчаянья, недоверчивый взгляд. Обрадовавшись, что смогла привлечь моё внимание, она легонько потянула мою руку, — да — да, пойдём, у меня есть некоторые мысли.

Я последний раз крепко прижал к себе спящую малышку и положил её в кроватку. Видимо дела плохи, если я туда-сюда тягаю ребёнка, а она даже не просыпается, значит нет сил.

— Надеюсь, ты сейчас можешь хоть что-то воспринимать, — недовольно бормотала знахарка, разливая по чашкам травяной чай, подозреваю, что успокоительный, — прям левретка нервная, а не мужик.

— Кто — кто? — не понял я.

— Левретка, это такая собака раньше была, всего боится, трясётся и всё время писается, от страха.

— Спасибо.

— Да на здоровье! У малышки проблемы с печенью, она не вырабатывает один фермент. Получить его можно только синтетическим путем. Есть идея, бредовая, но лучше нам не придумать. Надо тебя пристроить в какую-нибудь медицинскую лабораторию, и ты оттуда будешь таскать лекарство.

— О это легко устроить! — притворно восторженно воскликнул я.

— Легче, чем ты думаешь, — раздраженно отмахнулась она, — одна сложность, во времени. Ладно, месяц я её продержу на травах, но за этот месяц ты должен раздобыть приличное количество лекарства, чтобы продержаться до твоего следующего визита. Вряд ли тебе дадут ездить сюда чаще раза в месяц.

— Что за лекарство?

— Это лекарство колют, когда у человека не функционирует какой-то из органов. Точнее мне даже нужно не само лекарство, а его компонент.

— А! Ну, всё понятно, остались мелочи, прийти, устроится, стибрить, и сделать так, чтоб тебя не замели. Как два пальца об асфальт, — сарказма мне было не занимать, да и как иначе? Это был совершенно не реальный план.

— Ехидничаешь? Уже хорошо. Устроить тебя в лабораторию не проблема.

— Да? Кто ты такая Мелиса Мгалишвили? — недоверчиво сощурившись, тихо произнёс я

Она лишь хмыкнула.

7

— Ладно уж, коль скоро ты так сегодня нанервничался, расскажу тебе сказку, — сказала она, грея руки о кружку с чаем, — уже много поколений моя семья занимается знахарством. И моя мама, и моя бабушка были травницами, так что сам понимаешь, это у нас в крови. Я росла обычным ребёнком, ходила в школу, проходила тесты на профессию. Тогда мы жили в черте села, а моя мама работала на ферме. Отец умер, когда я была совсем маленькой. Естественно на тестах, основной профессией была медицина, я не спорила, мне это было интересно, единственное, на чём настояла мама, чтобы я училась на фельдшера, а не на врача, — увидев мой непонимающий взгляд, пояснила, — фельдшер, это тот, кто работает при поселковых больницах, а врачи это те, кто трудятся в Лагерях. Есть ещё исследователи, они уже находят своё применение в лабораториях. Так вот, я выучилась, получила распределение, создала ячейку и родила сына. Рожать, правда, приезжала сюда, по настоянию мамы, она боялась, что что-то может пойти не так, но всё прошло отлично. Когда моему сыну было три года, случилось горе. Моему супругу на работе стало плохо и его забрали в больницу. Уже на следующий день я получила справку о том, что я вдова, — она тяжело вздохнула, было видно, даже прошедшие годы не сильно облегчили горечь утраты, — я расспрашивала сослуживцев любимого, не веря, что молодой и здоровый мужчина может умереть, вот так, неожиданно. Теперь по имеющейся информации я подозреваю, что у него случился инфаркт и произойди это дома, я бы смогла его спасти. Но Общество не лечит людей, разве что от мелких бытовых травм. Мать, узнав о случившемся, уговорила меня вернутся. Слава богу, у вдов с рожденными детьми, тогда была возможность переехать к родственникам. Меня взяли фельдшером, в местную больничку, так там по сей день и числюсь. Мама учила меня распознавать травы, она тогда уже давно лечила, но из-за отсутствия образования ей иногда было сложновато. Она много читала, чтобы правильно диагностировать болезнь, — женщина махнула рукой на книги, — это всё осталось ещё от неё.

— Но ты не сказала, как мне это поможет устроится в лабораторию, — только и смог сказать я. Мне было жаль Мелису, но я никак не мог помочь ей исправить прожитую жизнь. А Хоуп, она жила сейчас и мы ей можем помочь.

— А это, мелочи. Как-то раз ко мне привели рожденного мальчика, обследовав его, смогла сказать, что у ребёнка нарушение работы мозга. Родители на стали мучатся и решили отправить его в Лагерь, рассудив, что это может дать ему шанс на счастливую жизнь. Но случай оказался интересный и вместе с бригадой Лагеря к нам приехал какой-то светила исследователей. И всё бы было отлично, если б не приключился у него в нашей глуши разрыв аппендицита, везти его куда-то времени не было. Тут две фельдшерицы, два дня после колледжа, да я. В общем прооперировала я его, жизнь спасла, обязан он мне, говорил, что готов отблагодарить чем угодно. Остаётся надеяться, что он возьмёт моего сына лаборантом, — подмигнула она.

— но если не получится…

Она скорбно покивала головой, давай понять, что с пятидесятипроцентной вероятностью, это билет в один конец, но это было хоть что-то, всяко лучше того, что придумал я.

На следующее утро, я быстро собрался, получив запечатанный конверт и адрес, отбыл до ближайшего города. Сбегавшая к старосте знахарка сказала, что пока я буду добираться, туда дойдёт разрешение о путешествии на поезде и упредила конверт не вскрывать. Размышлять, что она там написала, я не стал, а просто доверился, этой таинственной женщине.

Дорога заняла мало времени, пешком бы я потратил не один день. Даже светило науки принял меня быстро, хотя мне почему-то казалось, что я сутками буду жаться у ворот, ожидая благостного разрешения. Он читал адресованное ему послание и искоса поглядывал на меня:

— Значит желаете трудиться в лаборатории?

Я сдержано кивнул.

— ну что ж, я могу Вам помочь. Если будете трудится хорошо, и я буду вами доволен, то сможете передать матери, что я не буду считать это услугой. Это опять будет моей выгодой, — он хищно улыбнулся, — сейчас Вас проводят в жилой блок.

На следующий день меня гоняли по врачам и всевозможным тестам, я старался ни вникать, в противном случае из глубины души начинала подниматься отрицание всех этих процедур, да такое сильное, что голову заполняло желание бежать со всех ног, куда глаза глядят и я с трудом подавлял его, из-за этого пришлось переделывать несколько тестов, результат получался нечитаемый, от того что адреналин в крови зашкаливал.

Вечером меня снова вызвал к себе светоч:

— почему вы хотите быть лаборантом, — сквозь зубы поинтересовался он.

— Мать сказала, что это будет лучшей работой для меня, так как мне приходилось помогать ей и она говорила, что я очень хороший помощник, — ложь давалась с трудом, я говорил, что первое приходило на ум, запоздало сообразив, что она фельдшер, а меня без обучения до медицины никто бы не допустил, — у нас заболела одна фельдшер и я помогал делать анализы, — постарался выкрутится я ещё до того, как мне задали соответствующий вопрос, причём ведь почти не соврал.

Мужчина постучал ухоженным ногтем по столу:

— Ваши профессиональные тесты говорят о другом.

Вот тут уж правда точно была спасением.

— у меня была травма головы и этот период времени я плохо помню, — или не была, подумал я, глядя как мой собеседник нахмурился, — но забывчивостью я не страдаю, — попытался я заверить его, — я просто не помню один период своей жизни, небольшой.

— Что ж, — скривил он лицо, от чего его губы стали похожи на куриную гузку, — я конечно попробую что из вас получится, но только попробуйте ошибиться, и отправитесь обратно, в своё село… за коровами убирать. Скажу прямо, если бы вы не были сыном Мелисы, Ваше бы дорога была немного другой.