- Я пришла возродить Принамкский край. Мир наступит! Не в легендах, не через сотню лет, а сейчас! Я – легенда, я – обда, я вернулась. Высшие силы не покинули нас, они с вами, если вы со мной. Принамкский край прощен и будет жить!..
- Это безумие, – говорил Гера, вороша палочкой ядовито-сиреневый Тенькин костер. – День клонится к закату, мы потеряли убитыми и тяжелоранеными двенадцать сотен из двадцати восьми, остальные вымотаны и измучены. Да, к нам присоединилось около шести сотен ведских солдат, четверть их армии, а остальные вернулись по селам и городам…
- Подозреваю, они хотят поглядеть, чем это все кончится, – вставил ответственный за снабжение.
- Логично, что Компиталь и Опушкинск не хотят открыто идти против Фирондо, даже если им прикажет Ритьяр Танава во плоти, – заметил Тенька.
Гера продолжил:
- Вдобавок, перешедшие на нашу сторону не слишком хотят воевать и надеются решить все миром. Итого, у нас меньше бойцов, чем было изначально, кончились огненные стрелы, напрочь разбита конница, поле, на котором мы все сидим, превратилось в помесь кладбища с лазаретом, а на небе по-прежнему ясно. И при всем этом, моя обда, ты намерена продолжать поход на Фирондо?
- Верно, – ответила Клима. И окинула свой отдыхающий у костра штаб таким острым взором, что возразить никто не посмел. – Мы не можем вернуться ни с чем. Мы одержали победу сейчас, и столица тоже будет нашей.
- Это безумие, – повторил Гера. – Кто может поручиться, что переметнувшиеся веды в последний момент не повернут против нас оружие, как поступили сегодня со своими? Посмотри, все посмотрите, что творится кругом. Это не мир, не возрождение Принамкского края. Это бойня. Такая же, как на орденской границе. И если это будет повторяться под стенами каждого города, то мы разрушим нашу несчастную родину сильнее, чем за пятьсот лет войны.
Его ортона лежала рядом, рука была перевязана чуть пониже локтя. Сейчас Гера выглядел куда старше своих двадцати лет.
Климины пальцы побелели, потому что все время разговора она держала их крепко сцепленными.
- Ты думаешь, твоя обда ослепла? Я вижу дальше. Если мы сейчас повернем назад, бойня пойдет за нами по пятам.
Она нервно оправила складки платья, которое не снимала, чтобы видом старого кожуха не портить впечатление новых подданных.
- Значит, переговоры? – уточнил заместитель главнокомандующего.
- Да, – Клима опять сплела пальцы. – Сейчас куда больше шансов переубедить Сефинтопалу. Мы подождем, потянем время, хотя бы до грозы. Те, кто были здесь, пришлют ему соколов, расскажут все, как было.
- Вот кто бы мог подумать, а? – восхитился Тенька. – Интересненько же придумали! Эх, мне бы в горы, да поизучать…
Кто-то из локитских колдунов вполголоса пожалел упомянутые горы. После победы над Эдамором Кареем Теньку стали воспринимать всерьез, а его нетривиальных методов – слегка опасаться. Коллеги, в отличие от обычно окружавших Теньку «неучей», прекрасно знали возможности современной колдовской науки, и никак не могли привыкнуть, что даровитый самоучка их постоянно расширяет, притом в совершенно непредсказуемых направлениях.
- А кто будет вести переговоры? – спросил ответственный за разведку. – Мы не можем отправить кого попало, но и сама сударыня обда исключается.
- Я могу пойти, – беззаботно предложил Тенька.
- Ты – наша главная боевая единица! – напомнил Гера. – А если учесть потерю стрел – единственная. К тому же, в Фирондо засел Эдамор Карей, которого ты оставил без глаза.
- Вот и замечательно, как раз верну ему…
- Нет! – отрезал «правая рука» и подытожил: – Пойду я.
- С какой это радости? – возмутился Тенька. – Ты вообще-то здесь полководец!
- Вот и хорошо, значит, я достаточно весомая фигура для переговоров. Остальных Сефинтопала слушать не станет, они для него предатели. А я был с обдой всегда и многое могу о ней сказать.
- Главное, не ляпнуть, что она сошла с ума, как это ты обычно говоришь, – хохотнул Тенька. – Они же не знают, что ты любя.
- У меня высший балл по риторике, – напомнил Гера. – Я прекрасно понимаю, что можно говорить, когда и где.
- Но ведь вызвался ты не поэтому, – Тенька смотрел ему в глаза.
- А почему? – тут же спросил заместитель полководца.
- Я мысли не читаю. Пусть Гера сам скажет.
- Хорошо! – Гера поднялся на ноги, словно уже был оратором у трибуны. – Это я виноват, что мы остались без поддержки горцев. Я поступил по совести и не жалею, но это не снимает с меня вины, в том числе – за сегодняшнее побоище. Если бы нас поддерживали горцы, никаких переговоров не потребовалось бы. И если к Сефинтопале пойдет кто-то другой и сгинет, его смерть тоже будет на моей совести, чего я допустить не могу.
- А чтобы Лерка плакала, ты можешь допустить?
- Тенька, не надо запрещенных приемов! Лернэ знала, куда меня провожает. Это война, и на войне я в ответе не только за ее слезы, но и за каждого из моих солдат и членов моего штаба.
- Значит, решено, – сказала Клима, мигом пресекая споры.
Стены Фирондо были высоки и безмолвны, а маленькие аккуратные домики с внешней стороны – пусты. Люди, напуганные грядущей осадой, поспешили оставить жилища и разъехаться кто куда. Некоторые укрылись в городе, пополнив собой ополчение.
Фирондо стоял на равнине, а горизонт с запада скрывали туманные пики далеких отсюда гор. Кругом стелились обширные поля, уже распаханные к посевной или зеленеющие озимыми. Между полей лежали широкие дороги, мощенные плавленым камнем (полезное преимущество колдовства, в Ордене булыжник дробили вручную). Идущее по одной из таких дорог войско было как на ладони. Впрочем, на расстояние полета стрелы они не приблизились, значит, беспокоиться было не о чем.
Остановились в отдалении, разложив костры и развернув палатки прямо на полях. Едва убедившись, что войско в порядке, ответственный за снабжение распределил крупу и мясо для походного кулеша, ставка пребывает в спокойствии, «важная боевая единица» не порывается затеять очередной эксперимент, а дражайшая обда надежно охраняется, Гера засобирался в дорогу. Он решил идти налегке и вовсе не брать оружия. Почистил кое-где свою куртку, ботинки и штаны, наскоро вымыл и высушил голову, умело сочетая ведро теплой воды с Тенькиными возможностями, тщательно спрятал под рукав повязку, со всеми простился и смело зашагал в сторону города.
День клонился к закату. Под издевательски ясным небом парили легчайшие, не сулящие непогоду облака. Кругом было очень тихо, то ли от непривычного безлюдья, то ли сама природа замерла в ожидании, не решаясь предугадать, что случится с ними всеми завтра.
Гера услышал позади быстрые шаги и оглянулся.
Его догонял Зарин, тоже кое-как отмытый, непривычно смятенный. Обычно названый Климин брат держался уверенно и с тем достоинством, какое может позволить себе человек, семнадцати лет в одиночку преодолевший полстраны. Если с нагловатым и развязным Хавесом Гера так и не сошелся, то Зарин стал ему вторым другом, почти не хуже Теньки. У Зарина и голова на плечах есть, и спину прикроет, если надо. Порой молчит, молчит, а потом вдруг начинает говорить вещи, о которых до него прежде никто не додумался. Гера подозревал, что догадливый Зарин прекрасно знает, чем на самом деле занимались Клима и Тенька в ту памятную ночь. Может, именно поэтому относится к колдуну прохладно.
- Я иду с тобой, – сообщил Зарин, поравнявшись.
- Тебе обда велела? – удивился Гера.
Зарин саркастично фыркнул.
- Неужто ты тоже думаешь, что я при Климе навроде чурки?
- Ты ведь знаешь, я никогда так не думал.
- И то хлеб, – Зарин глянул на небо: этот жест в последнее время прилепился ко всем членам штаба. – Ты затеял гнилое, опасное дело. На такое нельзя идти одному. В штабе все нужные, солдаты тебе, что козлу капуста, а я – в самый раз.
- А кто будет охранять обду, пока ты со мной ходишь?
