Клима посмотрела наверх. Высоко-высоко в ясном голубом небе парил, раскинув изящные крылья, серый сокол.

- Половину стрелков на левый фланг! – командовал Гера. – У нас там конница, смерчи ее побери, их нельзя оставлять без огневой поддержки. Судари, во сколько оцениваете численность противника?

- Сейчас трудно сказать, – начальник стражи, он же помощник главнокомандующего, прищурился, глядя сквозь восходящее солнце. – Судя по длине цепочек, нам всем… кхм, – он покосился на обду. – Если, конечно, прямо сейчас не случится какое-нибудь чудо. Например, хваленая гроза.

- Мы – победим, – Клима сказала это негромко, но ее уверенный твердый голос услышали все члены штаба. – Я – Принамкский край, а вы – лучшие из командиров. И мы – победим. При любом численном раскладе. Во что бы то ни стало. Вперед!

И, глядя на нее, все почему-то перестали сомневаться в будущей победе. Даже Тенька, который прочел по глазам, как на самом деле страшно их безупречной обде, и в каком ужасе она от каши, которую заварила. Но еще он видел, что Клима истово верит в себя, свой народ и высшие силы. Уже только за эту веру в Климе невозможно сомневаться. И совершенно не важно, что на ней надето.

Битва получилась яростная и жаркая. Особенно, когда в небо взмыли первые Тенькины стрелы, и от невиданных прежде взрывов дрогнули небо, земля и все три армии. Конечно, стрелкам обды объяснили, какими снарядами они будут стрелять, но их воображение так и не смогло до конца представить сотрясающий сердце грохот, комья земли в разные стороны и столпы огня высотою с дом каждый.

Сам даровитый изобретатель чудо-оружия тоже не видел прежде, чтобы его творение использовали с таким размахом, поэтому вместе со всеми исправно приседал при особенно массовых залпах и с трепетом повторял при этом: «ну ни смерча ж себе интересненько у меня получилось…»

Но, несмотря на огненные стрелы, конницу спасти не удалось. Слишком мало ее было для битвы в поле. Оправившиеся от первого потрясения ведские солдаты ринулись в атаку и в два счета разгромили малочисленных конный отряд.

Войску обды пришлось бы совсем туго, если бы Гера не велел колдунам выпаривать воду из земли прямо сейчас, из-за чего в низине сгустился почти непроницаемый туман. Под прикрытием тумана оставшиеся воины плотно сомкнули ряды и довольно успешно отражали атаки противника, а лучники из центра выпускали огненные стрелы, запас которых неумолимо подходил к концу. Из-за густоты тумана, сквозь который не просвечивало даже высоко поднявшееся солнце, веды не могли понять, какие потери несет обда, но видели, что она успешно отбивается. Все это было внове: использование колдовства против них самих, бой не на границе, невиданный огонь в глазах воинов обды, вчерашних изгоев, древние кличи на их устах. Словно непобедимая рать Ритьяра Танавы, грозы морских кочевников, сошла с пыльных летописных страниц и теперь заставляла вспомнить, как бились и побеждали в старину, когда Принамкский край был могучей золотознаменной державой. Сейчас из тумана глядели те самые золотые знамена. И невольно, по старой памяти, впитанной с молоком матери, передавшейся через песни и детские сказки, хотелось забыть про фиолетовый флаг с белыми кляксами, символ бесконечной и безнадежной войны, и обхватить замаранными в крови пальцами древко того, другого, из великого прошлого и невероятных легенд. А вдруг – правда? Вдруг обда действительно вернулась?

Туман стоял кольцом, из центра Климиного войска его давно разогнали, поэтому оставшиеся члены штаба чувствовали себя жителями диковинного острова в тридцать с лишним шагов. Границей острова был круг воинов с широкими щитами, направленными наружу, а дальше уже начинался туман, из которого то и дело выныривали гонцы, чтобы доложить обстановку и передать внешним рядам очередной приказ командования. Оное в лице Геры неплохо справлялось.

В разных частях «острова» сидели колдуны, упершись ладонями в землю, странно щурясь и что-то бормоча. Им никто не мешал: сейчас во многом именно от колдунов зависел исход сражения.

Клима и обреченный беречь силы Тенька сидели на рассохшемся бревне, с двух сторон их подпирали Зарин и Хавес. Рядом, привязанная все к тому же бревну, топталась, прижимая уши, чудом уцелевшая Климина лошадка.

Солнце перевалило зенит, когда Клима, ничего не объясняя, встала, торопливо подошла к лошади и принялась рыться в прицепленных к седлу мешках. Заскучавший Тенька тут же подхватился следом.

- Ты что-то задумала.

- Время кончать битву, – известила Клима.

- Интересненькое дело! У тебя там, – Тенька выразительно постучал себя пальцем по лбу, – все по часам расписано, что ли?

Обда оторвалась от своего занятия и привычно смерила друга тяжелым взглядом.

- Медальон стал легче, – тихо пояснила она. Забывшись, переплела пальцы, но потом снова нацелилась на мешок. – Значит, все идет к финалу. Я закончу эту битву так, как нужно мне.

- А как тебе нужно? – спросил Зарин. Они с Хавесом тоже подошли.

Клима не ответила, из чего Тенька сделал вывод, что их многомудрая обда сама толком не понимает, что делает и зачем, целиком доверившись интуиции. С Климой часто такое случалось, и в серьезных делах, как сейчас, и в мелочах. Например, однажды Лернэ с утра разлила на лестнице масло и все, даже сильфы, успели набить себе шишки. Кроме обды, которой именно в то утро что-то подсказало позволить себе подольше поваляться в постели. Учитывая, что ни до, ни после Клима в кровати не залеживалась, на совпадение это не тянуло.

- Зарин, подай мне свой плащ, и отвернитесь оба. Тенька, стань рядом, раскрой плащ Зарина и заслони меня. Руки повыше подними, – с этими словами Клима скинула кожух, а затем одним махом сняла обе рубашки.

- То есть, меня ты не стесняешься? – невинно уточнил Тенька, пялясь на круглый медальон, покачивающийся между острых ключиц. И на то, что пониже ключиц... – Или, – он понизил голос, – высшие силы повелели тебе сию секунду повторить наше зимнее приключение?

- Не дождешься, – проворчала Клима, расправляя тугой сверток.

Тенька увидел, что она держит в руках длинное белое платье с золотым шитьем и перламутром на вороте. Очень дорогое платье. И на вид не застиранное.

- Откуда у тебя такое?

- Ристинка в Локите передала, – Клима просунула голову в узкий ворот и расправила сверкающий лиф, вытаскивая поверх медальон. – Я хотела надеть его в Фирондо, после победы, но теперь чую, что правильнее будет здесь.

Она неловко пригладила волосы, одернула юбку и выпрямилась. Тенька опустил плащ, и Зарин с Хавесом, а за ними члены штаба, включая Геру, завороженно ахнули. Странное дело, у Климы не пропали точки на носу, под ногтями по-прежнему чернела грязь, а жидкая челка лежала как попало. Но этого никто не замечал. Все видели силу, стать, белое платье и властные черные глаза.

- Тенька, подними меня над туманом, – велела обда.

- Интересненько это ты придумала! Тебя же подстрелят веды, если увидят!

- Не подстрелят. Скорее, время уходит.

И Тенька принялся за дело.

Уже взбираясь по невидимым ступенькам и поднимая юбку так, что стоящим внизу стали видны совершенно не легендарные холщовые штаны и ботинки с поцарапанными носами, Клима добавила:

- Да, и подсвети как-нибудь снизу, чтобы внушительно выглядело.

- «Как-нибудь»! – передразнил Тенька. – Родная злокозненная обда – и та полнейшая неуч!

Однако исправно прищурился, зашевелил пальцами, и лучи солнца вокруг девушки начали преломляться иначе, создавая впечатление огромной световой короны. Гера заикнулся было о преждевременном расходовании ценной боевой единицы, но тут его отвлек очередной гонец, и стало не до авантюр друзей.

А веды увидели, как над лохматым, распластавшимся по земле облаком, взмывает сияющая белоснежная фигура и простирает к ним руки. Это было настолько невероятное зрелище, что бой прекратился, наступило затишье. И тогда обда заговорила.

Впоследствии Клима не могла вспомнить подробностей своей речи. Как бесконечно давно, на кажущемся сейчас детским собрании в Институте, нужные слова ей нашептывала интуиция. За эти два года дар обды окреп, пропали неуверенность и усталость, а ощущение власти над толпой выросло, стало почти осознанным. Эхо высокого голоса разносилось по низине, и без малого шесть тысяч человек, своих и чужих, завороженно внимали ему. На их глазах сейчас творилось чудо. Легенда превращалась в быль. И сметенные множеством слухов сердца потихоньку начинали отзываться на заветные, подсказанные чудесным даром слова: