- Я могу пойти на уступки. Давайте проведем испытания предлагаемой вами модели. Я сама неплохо летаю на доске, и среди моих подданных есть заслуженные мастера. Если предлагаемые тобой доски будут ничем не хуже – почему бы и нет.

Оба заранее знали, что доски хуже. И Липка начинал понимать, почему Юра постоянно мотался к нему за советом, но все равно умудрялся заключать скользкие и двоякие соглашения.

- В таком случае, я тоже иду на уступки. В знак дружбы между державами. Наши мастера сумеют изготовить специально для тебя партию именно тех досок. Но их цена не может остаться прежней.

- Увы, – Клима сделала вид, что ей неимоверно жаль. – Нельзя изменить цену, согласованную договором. Тем более, изначально мне предложили именно понравившуюся модель.

- Разве имело место официальное предложение?

- Разве нельзя считать таковым факт, что доска была оставлена у меня?..

Беседа-игра затянулась на пару часов. Если опустить обороты и иносказания, то весь ее смысл сводился к двум фразам, так и не произнесенным вслух:

«Мне надо, чтобы ты купила за бесценок хлам, который даже Ордену не продашь. Или хотя бы нормальные доски втридорога».

«А мне надо купить у тебя нормальные доски по цене хлама. И я куплю их, потому что денег все равно нет».

Игра обещала быть долгой. У Климы перед глазами до сих пор стояли скверные орденские доски, и она во что бы то ни стало намеревалась выторговать для себя другие.

Наконец, Костэн Лэй известил, что дело серьезное, а он слишком утомился в дороге. Клима проявила милосердие и предложила перенести разговор на вторую половину дня. А пока дорогому гостю приготовят комнату и еду.

Дождь заканчивался, и на темные мостовые падали первые лучи утреннего солнца. От приоткрытого окна тянуло сквозняком.

Костэн Лэй встал и снова подошел к жаровенке. Та находилась в двух шагах от стола с бумагами, и гость перевел взгляд на поблескивающие серебром ручки ящиков, затем – выше, на гладкую столешницу темно-вишневого цвета. Бумаг было немного, Клима любила распихивать все по ящикам.

А на уголке стола сиротливо лежал маленький овальный портретик, ради любопытства извлеченный из недр Тенькиного мешка, да так и позабытый. Карие глаза на тщательно прописанном личике смотрели в даль, неведомую ныне живущим.

Сильф мельком скользнул взглядом по портретику. Изумленно ахнул, взял его в руки, поднес ближе к глазам, потом к свету.

Клима заметила этот странный интерес и тоже встала, подходя вплотную.

- Что случилось?

- Не понимаю, – пробормотал Костэн Лэй.

- Тебе знакомо это лицо?

Сильф уверенно кивнул и поднял на собеседницу свои дивные голубые глаза, на сей раз полные искреннего недоумения.

- Откуда, смерч побери, здесь взялся портрет моей прабабки?!