- Тогда почему бы не остаться тебе? Ты и правда старше, опытнее, сможешь узнать больше, чем я!

- Потому что я не отпущу тебя одну, в ночь, через полстраны.

- Ах, ты опять за свое?!

- Да не считаю я тебя дурой! – взорвался Юрген не хуже той стрелы. – Я твоему отцу обещал, что с тобой ничего не случится! Если сейчас ты улетишь неведомо куда, это будет значить, что я нарушил слово.

Он думал, что Даша снова устроит ураган, но девушка молчала, о чем-то задумавшись. Потом тихо спросила:

- Только поэтому?

- Да, только поэтому. Ни я, ни твой отец…

- Значит, ты тоже не хочешь, чтобы со мной случилось плохое?

- Тридцать четыре смерча, конечно, не хочу!

- Я дорога тебе?

- Очень, – Юра мало задумывался, что говорит, и готов был согласиться на все. – А теперь бери доску и лети, ради Небес, домой. Сиди тихо, сделай вид, что всю ночь спала. Куда я делся – ты не знаешь.

Даша кивнула.

- Ты только тоже себя… береги. Я никому про тебя не обещала, но не хочу, чтобы… ты понял?..

- Да, – Юра с удивлением отметил, что действительно понял. Дарьянэ смотрела на него странно, словно чего-то ждала, и он поспешил вставить ноги в крепления доски. – Увидимся!

- Попутного ветра, – сдавленно шепнула Даша.

Утром Дарьянэ ждала допроса, наподобие того, который устроили им с Юрой после вылазки на Тенькин чердак, и где единственным убедительным аргументом было невысказанное «вы ничего не докажете». До позднего утра Даша провалялась в постели, придумывая разные варианты ответов, а когда спустилась на первый этаж, то застала там только Лернэ, возившуюся с прялкой.

- Доброе утро, – улыбнулась девушка, увидев Дашу. – А где Юра? Он тоже пошел с остальными?

- Э… – растерялась сильфида. – Да. А куда?

- Не знаю, – Лернэ с безмятежным видом расправила на прялке мягкий прошлогодний лен. – У них всегда очень важные дела, даже к ужину не обещали быть.

- Но хоть что-то тебе сказали?

- Чтобы я не волновалась. Но я все равно каждый раз немного тревожусь, – Лернэ вздохнула. – Ведь страшно представить, что они задумали.

- Что? – эхом переспросила Даша.

- Все это, – красавица устроилась на лавке и взяла в тонкие пальчики веретено. – Возвращение обды, конец войны. Очень хорошо, что война кончится, но я совсем не представляю, как Клима этого добьется. Она ведь даже посуду не моет.

Даша, не удержавшись, фыркнула.

- По-твоему, чтобы управлять государством, надо непременно мыть посуду?

- Я не знаю, – от пряжи потянулась ровная ниточка, веретено закрутилось. – Порой мне кажется, что Клима больше похожа на мужчину. Она ничего не делает по хозяйству, зато вечно чем-то занята, командует, все ее слушаются… По-моему, так она никогда не выйдет замуж.

С подобной точки зрения Дарьянэ поведение обды еще не рассматривала.

- Ты думаешь, Климе это надо?

- Каждой девушке надо, – убежденно произнесла Лернэ. – Вот ты, например, уже замужем. И я тоже непременно когда-нибудь выйду за того, кого люблю.

- Толку от моего замужества, – погрустнела Даша. – Юрка только и делает, что издевается надо мной.

- Как – издевается? – Лернэ подняла на нее свои огромные синие глаза, полные искреннего сопереживания.

- Известно, как! В разведку с собой не берет, за дуру постоянно держит, вечно думает, что я сейчас какую-нибудь глупость ляпну. Делает вид, будто вот-вот поцелует – и, что бы ты думала? – не целует!

- Может, он просто стесняется?

- Да ни смерча он не стесняется!

- Но это правильно, когда он тебя бережет, – заметила Лернэ. – Наш удел – ждать, а не ходить в разведку. Жены создают домашний уют, они любят, терпят и прощают. А мужья совершают подвиги и носят жен на руках.

- Откуда ты этого набралась? – изумилась Даша.

- Так ведь все знают, – красавица пожала плечами.

День в непривычно пустом доме прошел тихо. Лернэ не нужно было суетиться у печи, поэтому девушка сидела за прялкой, тихонько и мелодично что-то напевая. Даша еще плохо воспринимала на слух принамкские песни, особенно старинные, поэтому разобрала только про «соловушек», «милого» и «рябиновый цвет».

Старые Ристины книги стали в доме чем-то вроде безотказного способа убить время, поэтому Даша взяла одну и до самого вечера вникала в тонкости любви одной прекрасной сильфиды к человеку выдающихся моральных качеств. Якобы отец девушки был против и повелел новоявленному зятю идти в логово жрецов культа крокозябры и добыть ему священный жертвенный камень. Это наводило Дашу на мысль, что папаша был малость стукнутый об тучу, иначе зачем ему дома обагренный кровью валун, который и вдесятером не поднимешь. Палисадник украшать, что ли? Наверное, прекрасная сильфида была того же мнения, поскольку сбежала из дома вместе с женихом. На протяжении всей книги герои преодолевали многочисленные испытания, сражались с недружелюбно настроенными горцами, плавали по кислотному морю (у Даши закралось подозрение, что автор никогда не бывал на таком море), благодаря помощи знакомого колдуна пересекали Принамку по дну (а вот в это, при наличии собственного знакомого колдуна, верилось легко), слонялись по темным лесам и шумным городам. В конце концов, влюбленные каким-то манером исхитрились добыть злосчастный камень и, потрепанные, но счастливые, возвратились в отчий дом невесты. Вернее, жены, потому что их сыну в то время было уже шесть лет, а дочерям-близняшкам – по двенадцать…

Когда Дарьянэ кончила занимательное чтение, за окном было уже совсем темно. Даже луна в эту ночь не светила: набежали тучи, в стекло то и дело постукивали дробные дождевые капли.

Вот он, этот дом. Стоит почти на краю деревни, словно дразнится – приходи, кто хочешь. Что ж, можно и прийти. Хорошо, ночь темная, и перестук дождя заглушит любые ненужные звуки. Дорога была долгой, но теперь путь окончен и пришло время сделать то, что велит долг.

- Даша, ты не спишь?

Лернэ стояла в дверях немного смущенная, поверх белой сорочки накинут вышитый платок.

- Собираюсь. А в чем дело?

- Неспокойно мне, – пожаловалась Лернэ. – Дом почти пустой, Теньки нет на чердаке, Гера не похрапывает, Зарин не топчется в коридоре, Клима не скрипит пером за стенкой. Как они там, без нас? В самом деле, ты, наверное, немножко права – иногда ждать очень трудно, легче быть рядом, пусть и не берут с собой. Можно, ты переберешься на эту ночь ко мне?

- Ах, Лера, ну что же ты? – Даша встала с кровати, на ходу прихватывая подушку. – Все будет хорошо. Конечно, пойдем, незачем в одиночестве ночевать.

- А вместе и теплее, правда? – Лернэ улыбнулась.

Даша кивнула, хотя для сильфиды в любом случае тепла хватало. Наоборот, его можно и убавить, очень жарко в домах людей, даже северных.

Девушки пришли в комнату, которую Лернэ прежде делила с Ристинкой. Теперь кровать бывшей благородной госпожи стояла пустая и холодная. Даша торжественно бросила на нее подушку.

Калитка, считай, не заперта. Удивительная беспечность у этих деревенских – повесят с той стороны ржавый крючок да петельку и думают, будто ничего не случится. Оно и к лучшему, не надо маяться с запорами. Просто просунуть руку сквозь жердины забора, подцепить крючок и без скрипа отворить.

- Даша…

- Чего?

- Знаешь, я его очень люблю!

- Кого?

- Известно кого… Геру.

- Так он ведь тебя тоже любит.

- Да, я догадываюсь. Только он думает, что Тенька будет против.

- Ха, да не факт, что Тенька со своей наукой вообще что-нибудь заметит!

- Нет, Тенечка все замечает. У него глаза самые зоркие на свете, сквозь человеческую натуру видят. Наверное, он тоже знает, но ждет, когда Гера сам скажет. И я жду. А Гера все не говорит и не говорит. А теперь мне страшно, что мы никогда друг другу не признаемся. Если с ним чего…

- Ничего! – решительно сказала Даша. – Вот вернется Гера, и скажи ему. Сама. Нечего от этих мужчин благоволения ждать.

- Нет, это будет неправильно, – вздохнула Лернэ.