- Моя злокозненная обда, побойся высших сил! Радоваться надо, что выкормыш крокозябры не развеялся, как сильф, и мы сможем хотя бы увидеть его лицо.

Клима устало усмехнулась и отпила кипятка. Тенька взял другую чашку и зачерпнул из котелка для себя. Он понял, что у него подрагивают руки.

- Сударь великий колдун, спаситель обды и отечества, – раздался сверху раздраженный голос Зарина. – Если вы там уже успокоились, договорились и пьете, то, может, наконец, снимешь нас отсюда?!

- Интересненько это у меня получилось, – в который раз произнес Тенька со своей обычной мечтательной задумчивостью, задрав голову вверх.

- Да не то слово, крокозябра твоя мать! – выругался Хавес и бессильно саданул рукой отвердевший воздух.

Сам Хавес, Зарин и колдуны сбились в кучку в двух десятках метров над землей. Виной тому было пространство твердого воздуха с непонятным набором свойств и постоянно меняющимися границами: даже ноги не свесишь без риска грохнуться вниз. Пять человек словно сидели на невидимом полу, опасливо поджав ноги. Особо занимательным был тот факт, что редкие снежинки пролетали через «пол» абсолютно свободно.

- Маму не трожь, – велел Тенька и снова протянул: – Не, это ж как интересненько у меня вышло… Ума не приложу, чего я там сделал?

Колдуны из Локита выглядели подавленными. Их академические умения оказались бессильны против невольной импровизации деревенского самоучки.

- Вы там вообще себя как чувствуете?

- Замерзаем! – огрызнулся Зарин, дыша на белые от холода ладони. Ему, уроженцу юга Принамкского края, здесь, в северной части, приходилось хуже прочих.

- Интересненько-то как… надо будет записать. А томление в груди есть?

- Есть! – сердито отозвался младший колдун. – Есть томление и большое желание поучить тебя хворостиной! Хватит издеваться над учеными людьми!

- Если вы такие ученые, то спускайтесь сами, – резонно пожал плечами Тенька. – И я не издеваюсь, а рассуждаю. У меня, может, этот эксперимент четыре года не получался толком, мне надо разобраться, что я тогда делал не так, и чего сотворил теперь, уж больно интересненько…

- Снимешь ты нас отсюда, наконец?!

- Чего вы все разом на меня орете? Нечего было за руки хватать. И вообще, потише там. Вдруг оно треснет. Или посыплется. В прошлый раз, когда я сестру пытался поднять, от ее визга колдовство наперекосяк пошло.

- Сударыня обда, прикажи ему! – полушепотом потребовал старший колдун.

- Тенька делает все, что может, – отмахнулась Клима.

- Все?! Да он просто стоит и зубоскалит!

- Ну и пускай, – обда сонно зевнула. – Провисите там денек-другой. От вас все равно никакого толку.

- Мне нет прощения… – завел Зарин.

- Не обессудь, сударыня обда, но не всякому нормальному человеку придет в голову то, что сотворил с тобой Артений, – заметил младший колдун. Он впервые назвал коллегу-самоучку по имени.

- А я, между прочим, того подонка с десяти шагов завалил! – встрял Хавес.

- А смысл, если обду к тому времени уже ранили? – осадил его средний колдун.

- Но я хотя бы не стоял!

- Молчать, – Клима не повышала голоса, но стало тихо. – Вы просидите наверху, сколько потребуется, и я не услышу от вас ни слова жалобы. Ясно?

Ответом ей было пристыженное молчание.

Денек-другой жертвы колдовской импровизации все-таки не провисели, Тенька справился за несколько часов, минут сорок из которых он, щурясь в неярком свете костра, составлял подробное описание «хода эксперимента» на всех подвернувшихся под руку бумажных клочках и даже на куске шубы, поскольку бумаги не хватило. Наверху изнывали и вполголоса сыпали проклятиями, но Тенька был неумолим, уверенный, что спустя время запросто может снова все позабыть. Ну а потом, создавая под собой маленькие площадки сгущенного воздуха, колдун поднялся наверх и таким же манером спустил всех на землю. Клима к тому времени крепко спала, пригревшись под шубами, поэтому ее подданные старались двигаться бесшумно, а говорить шепотом, чтобы, охраните высшие силы, не потревожить чудом спасенную обду.

Больше никому спать не хотелось, поэтому все столпились у тела убийцы. Хавес перевернул его на спину и удивленно крякнул: кожа на вытянутом скуластом лице была до того тонкая, что сквозь нее просвечивали сосуды и волокна мышц.

- Как же эта тварь на люди показывалась? – пробормотал младший колдун.

- Он полусильф, наверное, – объяснил Зарин, больше знакомый с такими вещами как уроженец Орденской части.

- Теперь что ли… как у них там… развеется? – уточнил старший колдун.

Зарин пожал плечами. В их деревне хоть и любили перемыть косточки «воробушкам», до таких устрашающих тонкостей дело не доходило. Нормальные сильфы сразу в туман превращаются, а этот – смерч разберет.

- Зато ясно, кто его подослал, – оптимистично заметил Тенька. – Фирондо с сильфами и их отродьями дел не имеет, значит, Орден на обду охотится. Хотя, это и прежде известно было…

- А если сами сильфы и подослали? К чему им новая обда? – Хавес ничего не знал о посланниках Холмов.

- Может, и сильфы, – легко согласился Тенька, перемигнувшись с Зарином, благо тот был понятлив и похитрее Геры.

Обыск тела ничего существенного не дал: ни именного оружия, ни каких-нибудь сопроводительных писем при убийце не было. Разве только на шее болтался маленький овальный медальон с чьим-то залитым кровью портретиком. Тенька подумал, что Гера бы оставил украшение при теле, с ним же и похоронив. Но сам колдун потихоньку срезал медальон и сунул в карман, решив на досуге попытаться вывести пятна крови и понять, кто там изображен. Мало ли, вдруг пригодится.

Потом тело оттащили в сторону от лагеря, благо, падких на мертвечину волков в здешних местах не водилось, и наскоро засыпали снегом. Желающих устроить похороны по обычаям Принамкского края – придать земле или воде – не нашлось, хотя колдунам под силу было размягчить задубевшую от мороза почву. Рассудили, что снег тоже в какой-то степени вода. Высшие силы сами по весне решат, принимать ли им получеловека, покусившегося на их избранницу.

Хавес дольше прочих задержался у рыхлого снежного холмика. Стоял, прислонившись щекой к обледенелой коре тонкой ели с ободранными на подстилку лапами и думал о невеселом. Скотину юноше резать приходилось, курам шею сворачивать, счищать чешую с еще трепыхающейся рыбины – обычный деревенский быт. Но вот чтобы человека, да еще ножиком, который привык метать исключительно в деревянную стенку сарая… Это прежде никогда. Это впервые.

Но потом Хавес дернул плечом и пошел к лагерю, по пути ни разу не обернувшись.

Оставшаяся часть дороги прошла без приключений, и спустя трое суток прямо по тракту показалось родное Тенькино село. Во вторую половину дня на улицах было довольно людно, поэтому весть о возвращении сударыни обды мгновенно разлетелась по округе. Прибежал со стройки разрумянившийся на морозе Гера, в рыжем меховом тулупе выглядевший здоровее и шире в плечах. Тенька по сравнению с другом выглядел сущим дитем, даже сидя на коне.

- Приветствую госпо… сударей колдунов на земле юной Капищевой крепости! – вежливо раскланялся Гера. – Вы очень вовремя, тут как раз начались долгие снегопады, позавчера весь день работа стояла, а вчера ничего толком не сделали, лишь снег разгребали. Но сегодня погода ясная, как раз успеете обжиться на новом месте. Вас ведь трое? Вот и отлично, всех определим в дом старосты, тут недалеко.

Староста еще в начале той осени сколотил солидную пристройку к дому и устроил там четыре небольших комнаты для каких-нибудь высоких гостей. Идею подсказала Клима. Она понимала, что ей непременно надо будет принимать посетителей из дальних краев. Дома у Теньки и без того хватает народу, а деревенский трактир не располагает гостиничными комнатами, разве только на его территории разрешается ставить шалаши торговцев в ярмарочные дни. Это сейчас трактир разросся, даже второй появился на окраине, где обосновались в хатках и землянках последовавшие за обдой авантюристы.