Кирдан Корабел заверил, что в добром деле новые знакомые всегда могут рассчитывать на его военную помощь, снабдил их провизией, а единорога Васю – роскошной попоной, которую тот оценил по достоинству. Правда, исключительно в гастрономическом смысле.

И вот, не ранним утром, а в вечерних сумерках, крепость на Амон Эреб предстала перед глазами путешественников.

Окруженная стеной цитадель располагалась на возвышенности посреди обширного поля. Кругом было тихо, голо и уныло. Тенька достал свою вилку, и та исправно показала куда-то в сторону от крепости.

Глорфиндел сделал несколько шагов в указанном направлении, но потом понял, что идет в одиночестве и остановился. Майтимо, Тенька и даже единорог Вася смотрели на крепость и не двигались с места.

- Неужели не заглянем? – уточнил колдун, хитро прищурившись.

- Может быть, на обратном пути, – по Майтимо было видно, что он сам ни капельки не верит в свои слова.

Тенька глянул другу в глаза.

- Пошли?

- Пошли, – тут же согласился Майтимо, и они неспешно двинулись к подножию холма, на котором стояла крепость.

- Вы куда? – позвал Глорфиндел. – Нам же в другую сторону!

- Мы на минуточку! – заверил Тенька. – Поглядим, чего там они интересненького устроили, и сразу обратно!

Глорфиндел понял, что возражать бесполезно, и повернул вслед за товарищами.

Место для подкопа выбрали подальше от ворот, башенок и часовых. К тому времени уже совсем стемнело, из-за туч то и дело выглядывал желтый краешек луны.

- Ты только поменьше дыру делай, – попросил Майтимо, наблюдая, как вед голыми руками разрывает монолитную каменную кладку. – Им еще тут, может быть, обороняться.

- Как получится, – ответил Тенька. – Маленькую дырку нельзя, иначе Вася не пролезет!

- Вы собрались протащить внутрь единорога? – удивился Глорфиндел.

Тенька поднял голову от намеченной дыры.

- А чего, снаружи его оставлять?

- Я тоже считаю, что внутри Васе делать нечего, – высказался Майтимо. – Нас моментально обнаружат!

- Вася тихий!

- Да у него весь круп светится в темноте почище фонаря!

- У тебя тоже, – напомнил Тенька.

- У меня нет крупа! И я умею гасить сияние, когда надо!

- Вот и Вася умеет!

- А почему же он в Эгларесте полдворца озарял?

- А разве тогда ему было надо таиться?

Майтимо покосился на предмет спора, меланхолично дожевывающий попону, и только рукой махнул.

Изнутри стена заросла высоким густым кустарником вперемешку с плодовыми деревьями: в этом месте располагался небольшой сад, запущенный и потому идеально подходящий, чтобы спрятать даже единорога. Впрочем, Вася не доставил двуногим спутникам хлопот: понятливо перестал сиять и не заартачился, когда его протаскивали через дыру.

- Ничего, заделают, – обнадежил Тенька, изучая дело рук своих. – На худой конец, я пенобетона намешаю, у него состав простенький: взять песка, травы, поплевать, применить косинус третьего вектора упругости…

Майтимо вдруг понял, что не ощущает позади влажного дыхания единорога. Обернулся, да так и обомлел.

Вася бесследно исчез.

- Я же говорил, что он тихий! – напомнил Тенька, ничуть не удивленный и не обеспокоенный. – Мне дроу рассказывал, что единороги умеют ходить еще бесшумнее вас, эльфов. Божественные существа, что с них взять!

- А куда он делся? – переспросил Глорфиндел, тоже пропустивший миг пропажи единорога.

- Наверное, пошел искать, чего перекусить, – предположил колдун. – Ничего, найдется потом, единороги жуть какие самостоятельные! Сам материализовался, сам гулять пошел... К тому же, у него моя лютня, а Вася – существо ответственное.

Едва путники немного отдалились от стены, как услышали за разросшейся чередой деревьев звуки музыки.

В саду плакала арфа.

Майтимо не нужно было видеть лицо менестреля, чтобы догадаться, чьи пальцы так искусно перебирают струны в пустом саду глубокой осенней ночью.

Они подобрались совсем близко, и Тенька осторожно отвел в сторону ветку, которая заслоняла обзор.

Макалаурэ, непривычно строгий и осунувшийся, сидел на каменной скамье, усыпанной мокрыми опавшими листьями, держал на коленях небольшую арфу и с закрытыми глазами изливал в мир мелодию горя. Его обычная синяя мантия в сумерках казалась черной, упавшие на лицо волосы были короче обычного и неровно острижены, а губы сжаты. Каждый аккорд был наполнен болью, простые и известные ноты непостижимым образом складывались в такую музыку, от которой заходилось сердце, а к горлу подкатывал комок.

- Величайший из менестрелей, – прошептал Глорфиндел. – Даже слова не нужны, чтобы понять в точности, о чем он играет.

- Кано всегда, чуть что, за лютню хватался, – вспомнилось Майтимо. – Вся семья за мечи (мама за стамеску), а он – за лютню. Отец как-то рассердился и спрятал лютню, так он на арфе научился играть. Потом на флейте. Потом художественно свистеть. Примерно тогда мы поняли, что стали родней величайшего менестреля. Отец был безутешен. К счастью, тогда у него родился Куруфинвэ, и от нас, старших, наконец-то отстали.

Тенька задумчиво вслушался, тоже честно пытаясь оценить непревзойденность исполнения.

- Вприсядку под это не спляшешь! В черный замок его надо, там точно оценят. Ортхэннэр обрыдается, а Элхэ накормит вареньем и подарит огромный букет полыни.

- Ты не умеешь ценить истинную музыку, – покачал головой Глорфиндел.

- Почему не умею? Знаешь, какие из Кано замечательные сильмариллы получались? Лучше только из Эонвэ! Но Даэрону не говори, если встретишь, а то обидится. Он у нас три месяца в будке просидел на одних бутербродах с маргарином.

- А потом?

- А потом у него депрессия прошла, и сбежал!

Мелодия кончилась и началась другая, еще печальнее, хотя прежде казалось, что печальнее уже некуда. Безликое горе перетекло в плач, и среди череды созвучий ясно слышались собачий лай, скрип седла под наездником, лязг оружия, звон молота о наковальню, и даже будто бы далекие голоса. Макалаурэ оплакивал погибших братьев и жителей Дориата.

Майтимо зажмурился, стиснул ладонями виски и глухо признался:

- Я больше не могу это слушать. Какого Моргота он уродился таким талантливым?! Какого Моргота мы все поклялись добыть эти несчастные камни?!

Тенька отпустил ветку, и скамья со страдающим в ночной тиши менестрелем скрылась из виду.

- Вы думаете, – тихо уточнил Глорфиндел, – что с сильмариллами было бы легче?

- Не с сильмариллами, – поправил Майтимо. – А без Клятвы. Стоит единственный раз коснуться камня, ощутить, что он твой, возвращен и никуда не денется… – он внезапно застыл, а потом хлопнул себя по лбу: – Да что же я тут рассуждаю! У меня ведь этих сильмариллов полный мешок!

Он принялся быстро развязывать горловину.

- Майтимо, – тронул его Тенька.

- С отцом я сам поговорю.

- Тут так интересненько получается…

- И пусть только попробует меня в чем-то упрекнуть!

- Да ты чего, – Тенька потянул мешок на себя, – мы с Феанаро не жадины какие, понимаем! Но даже если ты все эти камни ему отдашь, ваша Клятва не исполнится!

Майтимо резко отпустил горловину, и колдун, не удержав тяжести мешка, плюхнулся с ним в обнимку на опавшую листву.

- Почему?

- Я же тебе, неучу, объяснял! – Тенька ухватился за протянутую руку и поднялся, отряхивая штаны. – Это не совсем сильмариллы!

- А что? – скептически переспросил Майтимо. – «Стекло эльфийское»? Или, может, вы гальки на Таникветиль насобирали, чтобы всем голову морочить?

- У них особая функция дисфункции, – для пущего взаимопонимания Тенька помахал руками в воздухе. – Они рассчитаны на подачу производных, а не на основной цикл! Друга Феанаро интересненькая идея! Вроде как эти камни – рассада, семена, из которых можно вырастить настоящие полноценные сильмариллы!

- То есть, ты хочешь сказать, что если их посадить в землю, окучивать и поливать, то вскоре вырастет чудо-дерево, на котором будут висеть сильмариллы? Теперь я понимаю, почему Эонвэ был так сердит!