Придумать ответ на эти слова Гарри не удалось, он почти обрадовался, когда мадам Помфри снова напомнила, что больше шести посетителей к Рону не допускается. Гарри и Питер сразу же встали, намереваясь уйти, да и Хагрид решил составить им компанию — пусть с Роном побудут родные.

— Страшное дело. Столько всякой новой охраны, а детишек все едино губят… Дамблдор прямо болен от беспокойства. Он об этом молчок, но я же вижу…

— У него никаких идей на этот счет нет, а, Хагрид?

— Идей у него штук сто, при его-то мозгах. Да только не знает он, кто эти бусы прислал, кто вино отравил. Меня ведь что беспокоит, если тут на детишек охота пошла, так долго ли сам Хогвартс открытым останется? Опять как с Тайной комнатой, верно? Паника поднимется, родители станут детишек из школы забирать, а там и опомниться не успеешь, как попечители…

— Неужели это возможно? — встревожился Гарри

— А ты посмотри их глазами. Посылать детишек в Хогвартс всегда было дело рискованное, так? Чего ж удивляться, что Дамблдор так рассердился на Снегга…

Хагрид замер на месте, и на лице его над спутанной черной бородой появилось знакомое виноватое выражение.

— Что? — быстро спросил Питер. — Дамблдор рассердился на Снегга?

— Я так не говорил. Времени-то сколько, к полуночи, мне бы надо…

— Хагрид, почему Дамблдор рассердился на Снегга? — громко спросил Гарри.

— Чш-ш-ш! Не ори так, Гарри, ты же не хочешь, чтобы меня с работы погнали?

— Хочешь, чтобы я почувствовал себя виноватым? Ну так ничего у тебя не выйдет, — твердо сказал Гарри. — Что натворил Снегг?

— Да не знаю я, Гарри, мне вообще их слушать не полагалось! Вышел я вчера вечером из Леса, слышу, спорят. Я им на глаза попадаться не хотел и вроде как пошел себе потихоньку, старался не слушать, да только они… ну, в общем, горячились, а уши-то не заткнешь…

— И что?

— Я просто слышал, как Снегг сказал: мол, Дамблдору много чего кажется само собой разумеющимся, а ему, Снеггу то есть, может, больше этого делать неохота…

— Делать что?

— Не знаю я, Гарри, вроде как Снеггу показалось, будто он малость перетрудился, вот и все. А ещё всем деканам велено было порасспросить своих насчет тех бус…

— Да, но ни с кем другим из них Дамблдор не ссорился, так?

— Погоди… Я знаю, что ты про Снегга думаешь, Гарри, да только не стоит видеть в этом больше, чем там есть.

— Осторожно! — коротко предупредил Питер, издалека услышав Филча.

Гарри и Хагрид замолчали, недоуменно посматривая на Пита. Он всего лишь приложил палец к губам и посмотрел за угол, где Филч, поглаживал по спине Миссис Норрис.

— Что с ним? — громко спросил Поттер, отчего Паркер перевернулся, а сам Завхоз словно молния оказался около угла, и теперь смотрел прямо в глаза Питера.

— Ага! — запыхтел он. — Час поздний, а вы не спите, насидитесь теперь в школе после уроков!

— А вот и нет, — оборвал его Хагрид, исправляя ошибку Гарри. — Они же со мной.

— Мне-то какая разница? — вызывающе поинтересовался Филч.

— Я, черт побери, учитель, разве нет, сквиб ты ползучий! — мгновенно вспыхнув, рявкнул Хагрид.

Послышалось отвратительное шипение — это Филч раздувался от гнева; тут же появилась Миссис Норрис и принялась тереться о его костлявые лодыжки.

— Топайте отсюда, — краем рта сказал Хагрид.

Дважды просить не пришлось — Гарри с Питером ударились в бегство, слушая эхом отдававшиеся за их спинами громкие голоса Хагрида и Филча. Когда они свернули к башне Гриффиндора, навстречу им попался Пивз, радостно летевший к источнику криков, хихикая и скандируя:

Если где повздорят люди, Кликни Пивза — драка будет!

Полная Дама уже похрапывала и нисколько не обрадовалась, когда ее разбудили, но все же, поворчав, отступила в сторону, позволив Питеру и Гарри протиснуться в тихую гостиную. Питер с Гарри остались в гостиной, сидели у камина, глядя на потухающие угли.

— И так, Питер, ты мне кое-что не хочешь рассказать?

И снова паучье чутье подвело Питера третий раз за день. Сзади него стояла Гермиона, которая мирно поглаживала Живоглота по рыжей пушистой шерсти. Паркер вопросительно поднял бровь.

— Рассказать о чём?

— О том, что случилось в больничном крыле.

— А! Это… Рон скоро поправиться, Дамблдор повздорил со Снеггом…

— Ну вот и ты, Поттер!

Теперь Гарри испуганно вскочил на ноги, держа наготове волшебную палочку. Это был Маклагген, а Гермиону как ветром сдуло — об её недавним присутствии напоминал Живоглот.

— Я ждал твоего возвращения. Заснул, наверное. Слушай, я видел утром, как Уизли волокли в больницу. Похоже, к назначенной на следующую неделю игре он не поправиться.

Гарри потребовалось не одно мгновение, чтобы понять, о чем идет речь.

— А… ну да… квиддич, — протянул он, засовывая палочку за пояс джинсов и устало проводя рукой по волосам. — Да, к игре он может не поспеть.

— Ну тогда я смогу встать на ворота, правильно? — спросил Маклагген.

— Нет, — ответил Питер, зная к чему это приведёт. — Я встану на ворота, а Демелза побудет охотником.

— Что? Да ты даже поймать квоффл не сможешь, — огрызнулся Маклагген.

— Да? — вопросительно поднял одну бровь Питер.

Паркер без всякого страха прыгнул за спину Маклаггена и сделал подсечку, отчего парень с грохотом упал на пол, от чего Живоглот со страху убежал в Отделение Девочек.

— Я буду стоять на воротах, а ты, будешь в гостиной и готовиться к СОВ. А на моём месте лучше побудет Демелза.

На завтра по школе разлетелась новость об отравлении Рона, но шума, подобного тому, что поднялся после покушения на Кэти, она не наделала. Похоже, все сочли это несчастным случаем, к тому же во время отравления Рон находился в кабинете преподавателя зельеварения, противоядие получил сразу, а значит, не особенно и пострадал. На деле гриффиндорцев куда больше интересовала предстоящая игра с Пуффендуем, многим хотелось увидеть, как Захария Смит, игравший у пуффендуйцев охотником, будет наказан за высказывания, которые он позволил себе во время первого матча со слизеринцами.

Между тем Гарри квиддич интересовал как никогда мало. Мысли о Драко Малфое быстро превращались у него в подобие мании. Просто Малфой продолжал необъяснимым образом исчезать с карты.

Впрочем, времени на то, чтобы вплотную заняться этой загадкой, у Гарри не было — мешали тренировки, домашние задания, да еще то обстоятельство, что теперь, куда бы он ни направлялся, за ним неотступно следовали Кормак Маклагген и Лаванда Браун.

Кто из них досаждает ему сильнее, Гарри решить так и не смог. Маклагген постоянно намекал, что вратарь команды из него получится лучший, чем из Питера и Рона вместе взятых, но Гарри в который раз говорит, что пост вратаря занят Питером, пока Рон не выздоровеет.

А Лаванда то и дело подкатывалась к нему с разговорами о Роне, и эти разговоры Гарри находил не менее утомительными, чем разглагольствования Маклаггена о квиддиче.

— Послушай, почему бы тебе не поговорить обо всем этом с Роном?

— Я бы и поговорила, но всякий раз, как я к нему прихожу, он спит! — раздраженно сообщила Лаванда.

— Вот как? — Гарри был удивлен, поскольку сам он при каждом посещении больничного крыла заставал Рона бодрствующим.

— А Гермиона Грейнджер к нему все еще заглядывает? — внезапно поинтересовалась Лаванда.

— По-моему, да. Так ведь они же друзья, верно? — скрыл неловкость только что подошедший Питер.

— Друзья, не смеши меня! Когда Рон стал встречаться со мной, она с ним неделями не разговаривала! Теперь-то она, конечно, хочет с ним помириться, он же стал таким интересным…

— По-твоему, получить яд, значит стать интересным? — спросил Гарри. — Как бы там ни было, извини, я должен уйти — вон Маклагген идет, опять прицепится ко мне с разговорами о квиддиче.

В то утро, на которое была назначена игра с Пуффендуем, Гарри с Питером заскочили по пути на поле в больничное крыло. Рон был вне себя — мадам Помфри не разрешила ему пойти посмотреть матч, считая, что это может его