— Я не могу сказать, что он нравится мне или не нравится, — ответил Люпин. — Но я не забываю, что в тот год, когда я преподавал в Хогвартсе, Северус каждый месяц готовил для меня волчье противоядие и готовил замечательно — я не испытывал в полнолуние обычных страданий.

— Тем не менее он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! — гневно воскликнул Гарри.

Люпин пожал плечами.

— Да оно так или иначе выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на мое место, и все же Северус мог бы причинить мне куда больший вред, просто подмешав что-нибудь в противоядие. А он сохранил мне здоровье. И я ему благодарен.

— А может, он просто не решался подсыпать что-нибудь в противоядие, зная, что Дамблдор не спускает с него глаз! — возразил Гарри.

Селестина завершила пение на очень долгой, высокой ноте, из приемника понеслись громкие овации, к которым с энтузиазмом присоединилась и миссис Уизли.

— А уже кончилось? — громко поинтересовалась Флер.

— Ну что же, по стаканчику на ночь? — еще громче спросил мистер Уизли, вставая. — Кто желает яичного коктейля?

— Чем вы в последнее время занимались? — спросил Гарри у Люпина, когда мистер Уизли торопливо отправился за коктейлем, а все остальные, потянувшись, начали переговариваться друг с другом.

— Сидел в подполье, — ответил Люпин. — Почти в буквальном смысле слова. Потому я и не писал, Гарри. Посылать тебе письма — значило бы выдать себя.

— О чем вы?

— Я жил среди моих собратьев, моей ровни. Среди оборотней. Почти все они встали на сторону Волан-де-Морта. Дамблдору требовался шпион, а я словно для того и создан.

В голосе его прозвучала горечь, возможно, Люпин и сам заметил ее, потому что, продолжая свой рассказ, улыбался уже с большей теплотой.

— Я не жалуюсь, работа необходимая, а кто выполнит ее лучше меня? Но завоевать их доверие было трудно. По мне ведь сразу видно, что я пытался жить среди волшебников, понимаешь? А они из нормального общества изгнаны, живут особняком, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.

— Но чем им так нравится Волан-де-Морт?

— Они думают, что при его правлении их ждет лучшая жизнь, — ответил Люпин. — И спорить с этим, когда среди них Сивый, трудно…

— А кто такой Сивый?

— Фенрир Сивый, пожалуй, самый лютый из живущих ныне оборотней. Цель своей жизни он видит в том, чтобы перекусать и заразить как можно больше людей, — хочет создать столько оборотней, что они смогут одолеть волшебников. Волан-де-Морт пообещал ему в обмен на службу любое количество жертв. Сивый предпочитает детей… — сказал за Люпина Питер, встал со своего места и пошёл на чердак, а Римус смотрел на паучка с любопытным взглядом.

========== Глава седьмая ==========

Через несколько дней после Нового года, Гарри, Рон, Питер и Джинни выстроились у кухонного очага, собираясь вернуться в Хогвартс. Министерство организовало по Сети летучего пороха одностороннюю связь, позволяющую ученикам быстро и безопасно возвращаться в школу.

— Не плачь, мама, — сказала Джинни, поглаживая по спине орошавшую ей слезами плечо миссис Уизли. — Все хорошо…

— Да, за нас не волнуйся, — прибавил Рон, — И из-за Перси тоже. Он такая задница, что без него даже лучше, правда?

Миссис Уизли, заключив в объятия Гарри, зарыдала еще сильнее.

— Обещай мне, что будешь осторожен… что не станешь лезть на рожон…

— Так я всегда осторожен, миссис Уизли, — сказал Гарри.

Миссис Уизли, усмехнувшись сквозь слезы, на шаг отступила от них.

— Ну ладно, будьте умницами. Вы все…

Питер, не дослушав миссис Уизли, вошел в изумрудное пламя и крикнул:

— Хогвартс!

Перед тем как пламя поглотило его, он успел еще в последний раз увидеть кухню и залитое слезами лицо Молли, потом его закружило, и вот он уже твердо стоит на ногах в камине кабинета, принадлежавшего профессору МакГонагалл. Когда Питер выбрался из камина, она на миг оторвала взгляд от лежавших перед ней бумаг.

— Добрый вечер, Паркер. Постарайтесь не слишком засыпать пеплом ковер.

— Хорошо, профессор.

В скором времени камине возник Гарри, а затем и Рон. После того как появилась и Джинни, все четверо покинули кабинет МакГонагалл и направились к башне Гриффиндора. Шагая по коридору, паучок поглядывал в окна.

— Елочные шарики, — уверенно сказал Рон, когда они добрались до Полной Дамы. Дама была немного бледнее обычного и поморщилась от его громкого голоса.

— Нет, — сказала она.

— Что еще за «нет»?

— Пароль сменился, — ответила Полная Дама. — И не кричи, пожалуйста.

— Но нас здесь не было, откуда же нам…

— Эй!

К ним торопливо приближалась раскрасневшаяся Гермиона.

— Я уже часа два как вернулась, выходила навестить Хагрида и Махаона, — переводя дыхание, сказала она. — Рождество хорошо провели?

— Да, — тут же ответил Питер, — столько всего случилось. Руфус Скримджер…

— У меня для тебя кое-что есть, Гарри, — сказала Гермиона, — Да, постой-ка, пароль. Трезвенность.

— Вот именно, — отозвалась слабым голосом Полная Дама и повернулась, открыв дыру в портрете.

— Что это с ней? — спросил Гарри.

— Не знаю.

Остаток вечера они провели, дружно ругая министра магии, и Гермиона считала, что после всего пережитого Гарри по вине Министерства, а потом просить у него помощи — просто наглость с их стороны!

Новый семестр начался на следующее утро с приятного для шестикурсников сюрприза — кто-то приколол ночью к доске объявлений в гостиной большой лист, на котором значилось:

УРОКИ ТРАНСГРЕССИИ

Если вам уже исполнилось семнадцать лет или исполнится до 31 августа, вы вправе пройти двенадцатинедельный курс обучения трансгрессии, который будет вести назначенный Министерством магии инструктор.

Желающих принять участие просим расписаться ниже.

Плата за обучение: 12 галеонов.

Тройка парней присоединились к небольшой кучке тех, кто собрался у доски объявлений и поочередно расписывался внизу листа. Рон как раз вынимал перо, чтобы поставить свое имя под именем Питера.

— Угадай кто, Бон-Бон!

Гарри увидел уходившего Пита и присоединился к нему, не желая оставаться рядом с Роном и Лавандой, но Рон нагнал их сразу за портретным проемом — уши его горели, лицо было сердитым.

— Так, значит, трансгрессия, — сказал Рон. — Наверное, весело будет, а?

— Не знаю, — ответил Гарри. — Может, делая это сам, чувствуешь себя и получше, но когда меня брал с собой Дамблдор, я никакого удовольствия не получал.

— Да, я и забыл, ты же уже трансгрессировал. Хорошо бы пройти испытания с первого раза.

— Зато Чарли провалился, верно?

— Чарли крупнее меня.

— А когда мы сможем пройти настоящие испытания?

— Когда нам стукнет семнадцать. Мне осталось только марта дождаться!

— Но в замке ты все равно трансгрессировать не сможешь. — сказал Питер, — И тому же…

— Ну и пусть. Зато все будут знать, что я могу трансгрессировать, если захочу.

Будущие занятия трансгрессией взволновали не только Рона. Все разговоры в этот день вращались вокруг предстоящих уроков, на возможность исчезать и появляться по собственному желанию возлагались большие надежды.

— Вот будет клево, когда мы сможем просто… — Симус прищелкнул пальцами, изображая исчезновение. — Мой кузен Фергюс делает это, просто чтобы позлить меня, но ничего, он у меня дождется, я ему минуты покоя не дам!

— А Гарри уже трансгрессировал, — сказал Рон. — Дам… э-э… один человек брал его с собой. Ну, знаешь, парная трансгрессия.

— Ух ты! — прошептал Симус и склонился к Гарри, чтобы услышать от него, что ощущает трансгрессирующий человек.

Шестикурсники до самого вечера приставали к Гарри с расспросами. Все они испытывали благоговейный восторг, услышав, какие при этом ощущаешь неудобства. Когда часы показали без десяти восемь, Гарри без слов встал с дивана и бесцеремонно вышел.

***

— Садитесь, прошу вас! И побыстрее, сегодня у нас много работы! Третий закон Голпалотта… Кто может сказать мне?.. Ну, разумеется, мисс Грейнджер!