Вера действительно, со вкусом накрыла этот небольшой вагонный столик, и даже придумала пару декораций из подручных предметов и продуктов. Подняв стаканы с соком и водой, все чокнулись, а Штефан произнёс:

– Прёштли!

– Что это значит, Штефан? – поинтересовался Виктор.

– Это как у вас «на здоровье!»

– Прёштли! Так у них говорят на наше «На здоровье»? Как-то коротко, фигня какая-то, – взглянув на Виктора и Веру, усмехнулся Сергей.

– А я, прежде всего, желаю поднять бокалы, – Штефан прошил взглядом гранёный стакан, который он держал в руке, и слегка стукнулся головой о верхнюю полку, пытаясь встать для произнесения тоста. – Предлагаю выпить за наше интересное знакомство. За вас, таких гостеприимных и хороших людей. Благодарю вас всех!

Сергей повернулся и вытянул из своей сумки бутылку коньяка.

– Мы не пьём, детей полно с нами. Понимаешь, да? А вот тебе с удовольствием налью чего покрепче.

Штефану и перевод Виктора не понадобился. Он вновь начал отказываться, поднимая свой стакан и произнося слово «Solidarität».

– Ты смотри, мужик, – также поняв без перевода, похвально произнёс Сергей. И добавил: – Зер гут!

…Поезд был на подъезде к Бийску и двигался очень медленно, ожидая разрешения от диспетчера. Был вечер, и Штефан задумчиво глядел в окно, думая о том, что для него эти два с половиной дня пролетели как один час. Что через несколько минут они выйдут на перрон, попрощаются друг с другом, и останутся лишь воспоминания о том, что в течение последних двух дней он испытал в своей душе. Он испытывал чувства, которым не мог дать названия. При мысли о том, что они сейчас разойдутся в разные стороны, Сергей в одну, Виктор с Верой в другую, ну а он в третью, у него по щеке покатилась слеза. Он думал о том, что, возможно, для них подобный процесс прощания на вокзале был чем-то приятным и привычным, а для него это было совершенно новое чувство, которое привело взрослого, состоявшегося человека, как маленького ребёнка, в восторг. Это был как бы аттракцион на поезде, но в нём было всё по-честному и по-настоящему. Его поразило всё, что происходило в этом вагоне во время всего путешествия, вплоть до мельчайших деталей, а прежде всего люди. Он думал о том, что поздно стал пересматривать свои жизненные приоритеты и поэтому поздно приехал в эту страну. Он думал, почему ему ни разу в жизни в Европе не довелось встретить подобную компанию. Почему? Штефан вспомнил, что после того, как он рассказал о себе, о своём бизнесе, они, глядя на него и поняв, что перед ними сидит очень богатый человек, искренне радовались его успехам, в их глазах он не заметил никакой зависти. Он подумал, что настоящий успех в его жизни пришёл лишь сейчас.

Он вспомнил, как он с Виктором ходил в купе к их школьникам, и они тренировались с ними в разговорной немецкой речи. У некоторых это получалось неплохо. Как Виктор играл на гитаре, а ученики, собравшиеся из всех купе, набились в одно, некоторым пришлось стоять в коридоре, и они вместе пели под гитару не известные ему, но всё же затронувшие его душу песни. Один школьник объяснил, что это походные песни о дружбе и о любви к родине. Штефан видел, как эти трое учителей любят свою профессию и всё то, что с ней связано. Он видел, с каким удовольствием дети, облепив своего учителя, то, затаив дыхание, слушали, то, с восторгом подпевая, проводили с ним время. Штефан думал о том, что в его обеспеченной и стерильной жизни не было ничего подобного. Его мысли нарушил Виктор.

– Мы подъезжаем, – произнёс он, сев к столику напротив Штефана, написал в блокноте свой адрес и телефон, вырвал лист и протянул Штефану:

– Возьми, пожалуйста, дружище. Это наши с Верой координаты, на всякий случай. Возможно, на обратном пути позвонишь и встретимся, или, может, смогу помочь, звони, не стесняйся. Мы с Верой всегда будем раду твоему звонку или визиту. Да кстати, а какая конечная цель твоего путешествия?

– Дальше в тайгу, – засмеявшись, ответил Штефан. Поезд дёрнулся и затормозил. В проходе вновь наперебой заголосили теперь уже хорошие знакомые школьники.

– Ну всё, нам нужно детей высаживать, – произнёс Виктор и, вставая, подал руку Штефану. Тот также встал, и, пожав руки, они по-дружески обнялись. Выйдя, уже из коридора, Виктор сказал:

– Удачно тебе добраться, куда бы ты ни ехал.

Гурьба школьников, нёсшихся с сумками по проходу, врезалась в своего учителя, и создалась пробка. Виктор ещё раз махнул рукой и скрылся в коридоре. Теперь Штефан уже знал, что нужно немного подождать в купе, для того чтобы школьники могли спокойно выйти из вагона. Мимо открытых дверей его купе проходили ребята, и каждый по-своему прощался с ним. Кто просто молча махал рукой и, непонятно улыбнувшись, проходил дальше, подталкиваемый сзади. Кто-то заглянул в купе и на немецком произнёс заученное «Ауфвидерзеен». Зашёл Сергей, пожал руку и так же по-дружески обнял нового иностранного друга. Пожелал на русском всего доброго и вышел. Последней шла Вера и, заглядывая в каждое купе, проверяла, всё ли забрали, не забыли ли чего дети. Зашла, пожала руку и на немецком пожелала: «Аллес гут». В вагоне стихло, и стало как-то пусто и одиноко. Мимо дверей проходили ещё оставшиеся пассажиры, и Штефан тоже решил, что пора выходить из вагона. Он взял свою сумку, из которой торчало горлышко наполовину выпитой бутылки коньяка, и, поглядев на трико, в которое он был одет, вытащил из сумки сложенные джинсы, быстро переоделся и побежал на выход в надежде догнать Сергея. Выйдя в тамбур, он подумал, всё ли он взял. Сунув руку в боковой карман сумки, нащупал паспорт и, достав, переложил его в нагрудный карман. Проверил другой карман сумки, в нём лежали бумажник с деньгами, карта России и ключи от дома. Застегнув замок и накинув сумку на плечо, он вышел на новенький перрон свеже отстроенного вокзала города Бийска. Поглядев в обе стороны, не обнаружил и следов, по которым можно было бы узнать направление ушедшего школьного отряда. Он повернулся к проводникам, которые курили в стороне от вагона и рассказывали друг другу анекдоты. Штефан спросил их на английском: «В какую сторону пошли дети с учителями?» и показал спортивные штаны, которые необходимо отдать владельцу. Проводники не понимали английского, но всё равно разобрались, о чём идёт речь, и показали направление, в котором ушли его новые друзья. Штефан так же пожал руки проводникам, пожелал им удачи на немецком языке. И побежал в указанном направлении.

– Наконец-то мы дома! – присев на диван и закрыв глаза, растворившись в приятном чувстве ощущать вокруг себя привычный домашний уют, выдохнула Вера. Заварив на кухне чай, Виктор вошёл в комнату и протянул жене её кружку.

– Ой, я, наверное, перепутал, ты ведь с мёдом хотела, а себе я с сахаром сделал. Попробуй, – и сам, тоже отпив глоток из своей кружки, с уверенностью заявил: – Не, всё правильно. У тебя с мёдом. Мы ведь в поезде планировали написать отчёт о поездке. Штефан как-то влился в коллектив, и поэтому неудобно было отстраняться от него. Придётся завтра с утра заняться. Ты по девочкам напишешь, я пацанов… Там два недоразумения произошли, помнишь, в Ярославле Новиков с Богачёвым чуть не подрались. Я с ними уже предварительно обговорил, но серьёзный разговор ещё впереди. Пока в отчёт для гороно писать ничего не стану. С отцами поговорю. Хорошие ребята, но вот за последние года полтора я, по крайней мере, заметил, что Новиков нос задирать начал. Папа крутой, ну и он себя так же в школе вести начинает. А тот-то тоже не из бедной семьи, я про Богачёва. Но там совершенно другой взгляд на вещи. Женя совершенно приземлённый парень. Если бы я не знал, что его папа большим бизнесом руководит, не поверил бы, глядя на Женю.

Встав перед ним, Вера обняла его за шею и глазами, говорящими совершенно о другом, не отрывалась от глаз мужа.

– У меня такое впечатление, что он после занятий в школе только читает и йогой своей занимается. Хотя по успеваемости он вполне тянет. Поэтому я не говорю, что я на его стороне. Но представляю, кто…