Мы предпочли позавтракать в своих покоях. А после спустились в кабинет, в котором нас уже ожидала волнующаяся пара.
— Я не буду вас томить, — сказала я сразу, как только вошла и расположилась напротив, — я её видела…
— Её? — вырвалось у Кюны.
— Да, — ответила я, создавалось ощущение, что я оправдала её опасения, — высокая, с длинными темно-каштановыми волосами, карие глаза, небольшой рваный шрам на щеке, одета в цвета клана.
— Адела, — села обратно, вставшая было, Кайла, — всё-таки мертва…
Кёниг подошел к супруге и протянул ей бокал. Она отказалась от вина и попросила просто воды.
— Она была подходящей кандидатурой, — начал рассказ Генрих, — мы знали друг друга с детства и были обещаны задолго до того, как понимали, что это значит. Когда слёг отец, и стало ясно, что ему не выздороветь, ей стал оказывать знаки внимания Клаус. Кроме того, что он старший сын, он был невероятно одарен магически. Его сила потрясала и многие делали ставки на него, как на следующего Кёнига. Адела решила поменять бесперспективного братца на будущего главу клана. Помогала ему в лаборатории, делила с ним ложе. — Он потер переносицу и продолжил, — После ритуала, она решила вновь сменить покровителя, требовала соблюсти помолвку, естественно я отказал. Я уже был влюблен в Кайлу, да и зачем мне предательница. Перед тем, как Клаус сбежал, она приходила, пыталась соблазнить меня, рыдала, несла какую-то, как мне тогда казалось, чушь, про кровавые эксперименты и жертвы. Затем сказала, что покидает Стоунхельм. Я думал, что она сбежала с Клаусом. Когда вся правда о брате всплыла, я искренне надеялся, что её минула участь тех бедняжек и ей просто незачем возвращаться.
— Я познакомилась с Генрихом незадолго до того, как она его бросила, и задолго до того, как он стал Кёнигом. Многократно после этого, она говорила мне гадости, настраивала против меня членов клана и слуг, когда я забеременела, она как с цепи сорвалась, подстерегала меня на каждом углу и испепеляла ненавидящим взглядом, нашептывала всем, что ребенок не от мужа, Кюна до сих пор меня не приняла…
— Она не приняла не тебя, она не приняла того, что Кёнигом не стал ее любимый Клаус. А ты это — просто ещё один рычаг, чтобы задеть меня, — перебил ее супруг. — Слава Великим, матушка тебя обожает.
— То есть она не просто мертва, — спросил, молчвший все это время Тристан, — её тело где-то здесь? В замке? — обратился он ко мне.
— Да, — просто ответила я, — чтобы её найти мне нужна какая-нибудь вещь, ранее принадлежавшая ей.
Через несколько таймов служанка принесла маленькую коробочку, в которой лежала клановая подвеска Аделы. Оскаленная морда бурого медведя из чернённого серебра была инкрустирована янтарем, в ее основание был вставлен острый клык.
— Она оставила кулон на постели, вот почему я подумал, что она сбежала. Нас хоронят вместе с ними. И если она сняла кулон сама, значит она полностью отреклась от прошлого.
— Может ей помогли, — не спрашивала, утверждала я. В мою протянутую ладонь, уколов острым клыком, опустилась клановая подвеска. Она неприятно холодила кожу. — Давайте попробуем найти Аделу, следуйте за мной, я буду в лёгком трансе, не отвлекайте меня — все вопросы потом.
Я взяла свечи, поставила их друг напротив друга, между ними заняла свое место ритуальная чаша, в нее я положила украшение, некогда принадлежавшее призраку. Я щёлкнула пальцами, два крошечных синих пламени вспыхнули на черном воске, на дне чаши закурился сбор из трав: полынь, крапива, тысячелистник, шалфей, лавр. Эти растения я собирала, сушила и смешивала сама. Дымок от травки клубился на дне чаши, пыхтел, но не мог выбраться. Я капнула немного масла белого яснеца на дно чаши, и оно радостно зашипело, пламя ярко вспыхнуло, смесь мгновенно прогорела и тонкой серой струйкой дым поплыл из комнаты. Три пары глаз внимательно следили за ритуалом и когда я сделала знак, поднялись со своих мест.
— Ступайте за мной, — прошептала я и разворошила пепел, достав кулон.
Дым обнял мою руку и ненавязчиво тянул, звал, просил следовать за ним… Мы спустились по несколькими лестничными проходами, прошли кухню, минули подвалы и зарешеченные двери каменных клетей для пленных, которые были пусты. Вилли цокал рядом когтями по каменному полу, он был непривычно собран, и не игрив. Перед входом в последний проход мои сопровождающие замешкались, все это время я вела их по освещённым коридорам и ходам, сейчас же они с небольшой опаской вглядывались в чернильный провал подземелья. Бьёрн снял один из факелов, Тристан взял другой и, освещая себе путь, они двинулись за мной. Мы быстро упёрлись в глухую стену, вокруг была пыль и паутина, создавалось ощущение, что тут не было никого с момента постройки замка.
— Тупик, — одними губами прошептала Кайла.
Я тряхнула волосами.
Мои пальцы покалывало, я знала наверняка, то что мы ищем — за этой дверью. Присев, мне удалось рассмотреть рычаг, он был скрыт в каменной кладке и, если бы я искала его обычным зрением, нет никакой гарантии, что нашла бы. Потянула и… Ничего не произошло.
Тристан осторожно отодвинул меня в сторону и дожал рычаг до слышимого щелчка. С тяжёлым вздохом, словно нехотя, разгоняя крыс, толстая каменная стена отъехала вправо. В нос сразу ударил сладковатый запах разложения.
Когда клубы пыли, забивающие нос, осели и мужчины осветили комнату нашим взорам предстала лаборатория сумасшедшего. Учёным назвать этого монстра не поворачивается язык. Напротив разворошенных столов с разбитыми колбами и ретортами, разрушенными перегонными кубами, сваленными в кучу бумагами, дневниками, сломанного микроскопа стоял топчан покрытый полусгнившим тряпьем, в нем копошились и попискивали особенно наглые крысы. Их более умные собратья шмыгнули по норам, Бьёрн прорычал какое-то заклинание и серые тушки свалились замертво. В груде тряпкок, прикованное ошейником к стене короткой цепью, сломанной куклой лежало то, что осталось от Аделы.
— О, Великие, — Кайла было дернулась, чтобы прикрыть тело. Она уже схватила покрывало…
— Нет, — крикнула я. — Ничего не трогай. Ей твоя забота не нужна. Ни о каком погребении не может быть и речи, отдадите почести после ритуала, она слишком сильна, вся та ненависть, что питала её последние дни жизни обратилась на вас, кроме того смерть была насильственной и неестественной…
— Ты права, — сказал Генрих, он склонился над стальным столом и листал один из тех дневников, что Клаус Бладёльтер забыл, когда уносил ноги, спасаясь бегством от преследования. — Последняя запись датирована днём его побега, он пишет, что сыворотка не сработала. Он торопился и не стал вводить ей противоядие, хотя здесь очень подробно описана её агония… Великие, просто сделать укол…
— Ему было некогда, он не освободил ее, не вколол антидот, просто покинул это место… — всхлипнула Кюна и закрыв ладонями лицо тихо заплакала.
Я отозвала Тристана и практически шепотом, стараясь не нарушить тишину скорби, давая возможность по-своему оплакать ужасное горе, попросила принести кое-что, что могло мне понадобиться. Вокруг тела плескался мрак, злое отчаяние, болезненное бессилие, и ненависть — океан всепоглощающей, нескончаемой ненависти…
Супруги о чем-то тихо разговаривали, Генрих гладил Кайлу по волосам, пытаясь поддержать, успокоить… Тьма заворочалась, зашевелилась, подняла голову почувствовав, как хищник услышавший запах крови раненой добычи, живые эмоции. Я смотрела на сосредоточие мглы, оно наливалось силой. Пугающей. Ужасающей. Вредоносной. Не теряя время, я стала чертить круг.
— Отодвиньте стол к стене, быстрее, — командовала я Бьёрну. Он расчистил мне место невероятно быстро. Очень сильный.
Вернулся маркиз.
— Я нашел все, что ты просила, — сказал мне Тристан и выложил ритуальный нож, чашу, ещё свечи и большой кристалл необработанного агата. Самый большой из тех что смогла найти. Я сама вытащила его из друзы таких же.
— Спасибо, перенесите кушетку в центр. И пожалуйста поторопитесь. Сущность пробудилась и ей чрезвычайно не понравилось, то, что я делаю, — говоря, я продолжала рисовать круг. Главное, чтобы не было разрывов, не отнимать руки и замкнуть силу. Кайла вытерла слезы, но несмотря на то, что эта женщина причинила ей много горя, её страдания и ужас последних дней мучительной жизни выбил Кюну из колеи.
