Откуда здесь взялся Снейп, никто не знал, но, как только он появился, Малфой мгновенно замолчал, уставившись на него с такой злостью, что Гермиона почувствовала желание уйти.

Она протиснулась между сбившимися в кучу студентами, Джинни и Дин испуганно таращились на разворачивающуюся картину… Гарри стоял рядом с ними и, судя по виду, в его голове родилось примерно три сотни новых теорий относительно происходящего.

Гермиона взяла его за руку:

– Мы уходим.

– Нет, мне нужно…

– Гарри.

– Просто иди, ладно? Я догоню.

Он обхватил ее за плечи и посмотрел в глаза.

Снейп уже вышел в коридор вместе с Малфоем, ученики начали галдеть, обсуждая произошедшее. Гермиона посмотрела на выход, потом снова на Гарри.

– Ты не можешь просто ходить и подозревать всех вокруг.

– Это не все вокруг, это Малфой. Гермиона, прошу тебя, неужели тебе не кажется это странным? Почему он появился здесь? Почему Снейп пришел вслед за ним, что их связывает?

– Домашняя работа?

– Я близок к отгадке, понимаешь? Так что иди в башню. Я скоро приду.

Он поцеловал ее в лоб и выскользнул за дверь.

Гермиона сделала вдох, чтобы усмирить дыхание. Безумный вечер. Ей вообще не стоило приходить.

Галстук. Рубашка. Ремень. Брюки. Носки. Майка. Часы.

– Что сказал Снейп?

– Что ты хуевый друг – вот что.

Драко залез под одеяло и уставился в потолок.

Какого дракла его вообще понесло в Выручай-комнату сегодня? Знал ведь, что «слизни» устраивают вечеринку, и наткнуться на кого-то из них – раз плюнуть. И ведь наткнулся. На придурка, сука, Филча. Чтоб у него руки отвалились, так его хватать.

– Драко, не злись.

Забини сидел на своей кровати в одежде и виновато смотрел перед собой.

– Я что тебе говорил? – он потер глаза. – Чтобы ты не лез к ней. Думаешь, я вообще слепой, что ли? Не видел, как вы шептались?

– Мы не шептались, я просто спросил, как избавиться от снов вроде твоих, и…

– О, Мерлин, можно я встану, чтобы тебе въебать?

– Ладно, встань и въеби, давай! Если тебе полегчает! Потому что я волнуюсь, блять!

Гойл заворочался на своей кровати, и Драко замолчал. Видимо, они орали чересчур громко, потому что обычно этого громилу даже взрывом не разбудить.

– Просто спи, Забини.

– Ну, она помогла, если ты хочешь знать.

– Не хочу.

– Хорошо.

Кто бы знал, как сильно его это заебало. Все это. Мерзкие сны и куча мыслей в голове после них. От этих мыслей казалось, что голова скоро распухнет и взорвется, как перекачанный воздушный шар. Он затрахался думать обо всем сразу: о том, что времени на задание остается все меньше, что исчезательный шкаф никак не хочет работать, что ожерелье он проебал, а Дамблдор все еще жив-здоров. Что Кэти Белл в Мунго с поехавшей крышей по его, блять, вине. Что Грейнджер не смотрит, а без ее взглядов словно удавка на шее каждый день. И затягивается.

Грейнджер. Что ж ты за сука-то такая ненормальная?

Он сел и вытащил запечатанный конверт из тумбочки. Белоснежная бумага тихонько заскрипела в пальцах. Почему он до сих пор не использовал это письмо или не прочитал, на худой конец? Почему таскал его на уроки с собой, но распечатать так и не решился? Почему грязнокровке было плевать на него, тогда как он сам изводил себя мыслями еще и об этом, словно без этого письма ему не о чем было думать…

Он проталкивал глубоко в глотку ее последние слова: «Подавись, подавись им», – и понимал, что ненависть к ней медленно перетекает в ненависть к себе, и это не заглушить туалетной еблей с Паркинсон, бесконечными полетами на метле и книгами. Оно не уходило.

Он распечатал его.

Он читал строчку за строчкой, он слышал, как Блейз говорит с ним, но его слова размывались, звучали, как эхо, которое он пытался расслышать сквозь шум в ушах.

– Знаешь, однажды тебе придется принять тот факт, что есть люди, заботящиеся о тебе. И они никуда не денутся.

«Гермиона».

«Все не так плохо…»

«Наверное, я зря тебя беспокою…»

– … И когда ты поймешь это, ты также поймешь и то, что вся эта забота шла тебе на пользу.

«Ты не могла бы приехать…?»

«Прости меня…»

– … А пока продолжай строить из себя мудака, я все равно буду рядом, ясно? Потому что я тебя знаю, Драко. Знаю, какой ты… Куда ты идешь?

Футболка. Носки. Джинсы. Свитер. Ботинки.

Палочка. Письмо.

Один короткий взгляд на Забини:

– Что?

– Ты куда собрался?!

– Мне нужно идти.

– Но Драко…

– Я услышал тебя, Блейз, ясно? Ты всегда будешь заботиться, всегда будешь рядом. Но не жди гарантии, что это взаимно. Я хуевый человек, Блейз, просто хуевый. Однажды ты найдешь друга, который будет тебя достоин, но я никогда им не буду. Мне жаль. А сейчас мне нужно идти, прости.

Он выскользнул за дверь до того, как Забини понял смысл сказанных им слов. Они все еще звенели в голове, смешиваясь со строчками из письма… Он должен был найти ее. Должен был сказать.

Через три ступеньки наверх, наружу из подземелья, по коридору до лестницы, снова вверх.

Один этаж, второй, третий.

Только не двигайтесь, никаких больше перемещений, Хогвартс, не надо твоих игр, только не сейчас.

Просто дойти до гребаной гриффиндорской башни, заставить сраный портрет отодвинуться, найти ее, сказать.

Малфой, ты свихнулся. Тебе нет до нее дела.

Но я должен. Я должен.

И почему-то это «должен» подгоняло его, и он бежал, наплевав на то, что уже далеко за полночь, что, если снова попадется Филчу, взыскания не избежать. Он просто хотел увидеть ее, заставить прочитать…

Он застыл, как вкопанный, когда увидел ее, выскальзывающую за дверь на улицу. Она была в шапке, пальто и тех самых перчатках без пальцев, из-за которых его переклинило пару месяцев назад до такой степени, что он поцеловал ее.

Малфой огляделся. Вокруг не было ни души, замок спал, даже картины похрапывали в рамах. Куда она поперлась?

Уже не вверх через три ступеньки, а вниз, к выходу, прямо в декабрьскую стужу.

Ветер плеснул горсть снежинок в лицо. Малфой отмахнулся от них и натянул рукава на пальцы, двигаясь вслед за Грейнджер, которая шла так медленно, словно лунатила. Может, и правда, спит?

Блять, ну и холод.

– Эй, – позвал негромко, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Грейнджер застыла, насторожившись, потом медленно обернулась через плечо. Не спала. В здравом уме шлялась ночью за пределами замка. Удавил бы.

Ничего не ответила, только вздохнула как-то обреченно, вроде «куда мне от тебя деться, Малфой?» и пошагала дальше по разметенной Хагридом тропинке, вверх, в сторону Запретного леса.

– Ты глухая?! Грейнджер! – повысил голос – ноль реакции.

Серьезно, он должен переться за ней по снегу сейчас?

Обернулся, посмотрев на дверь. Потом чертыхнулся себе под нос и шагнул за ней, набирая скорость.

– Да чтоб ты провалилась, идиотка, стой!

Она шла быстрее, словно надеясь, что, если будет идти, не оборачиваясь, Малфой отстанет от нее. Да вот хер тебе, дура.

Схватил за капюшон пальто, догнав, дернул на себя. Грейнджер пискнула, съежившись, а потом повернулась и толкнула его с такой силой, что он чуть не завалился в снег. Чудом устоял на ногах.

– Оставь меня в покое, Малфой!

– Какого хера ты шляешься по ночам?

– Не твое дело, ясно?

Драко зарычал и растер озябшие руки.

– К черту! Знаешь, я просто хотел хоть раз поступить по совести, но пошла ты!

Она хрипло расхохоталась и спрятала ладони в карманы.

– По совести? Откуда она у тебя взялась?

Он вытащил смятый листок и помахал им перед ее раскрасневшейся на морозе рожей.

– Твое письмо, грязнокровка, въезжаешь? Оно не от Крама.

Вцепилась взглядом в клочок бумаги, а потом отвернулась демонстративно, будто он мог не заметить блеска в глазах.

– Мне все равно.

– Да что ты? – дернул за руку, заставив вытащить из кармана. – Читай его.