Привыкнув заниматься психологическим анализом в отношении своей пары – а что делать, когда живешь с сумасшедшим? – Дерек за достаточно короткий срок отточил своё мастерство.

Читать Стайлза было сложно, но Хейл справлялся, как умел.

... – Не переживай, детка, мы снова куда-нибудь съездим, обязательно, – обещал он Стайлзу, логично предположив, что пленник башни грустит: по мимолетному отпуску, так быстро окончившемуся; по вечеринкам; по всей той жизни, которой у него не было очень давно и которой больше не предвиделось, следуя врачебным предписаниям Дитона.

Казалось, будто эта разовая выездная акция так и останется в их жизни единичным случаем; тщетной попыткой вести жизнь нормальную. Так предполагал Дерек и тут же решительно составил план, содержащий свои собственные, придуманные им лечебные мероприятия: прививки публичностью, инъекции социализацией и витаминные коктейли уютных вечеров в гей-клубе.

Самодеятельная терапия не включала в себя грандиозных перемен в их жизни, и никакие дальние поездки больше не входили в список. Там значились походы в кино, в маленькие кафешки рядом с домом и, напоследок, в субботу – в камерный клуб только для своих, членство в котором Дереку было предложено еще очень давно и которого он так и не принял.

Программа была выполнена в полном объеме, но все это не впечатлило Стайлза. Он был по-прежнему тих и спокоен. Он безоговорочно Дерека слушался; он одевался в те шмотки, которые выуживал для него из шкафа его парень и после, приходя домой, он так же уныло давал их с себя снять. Дерек мыл Стайлза в душе, едва прикасаясь к интимным местам, но видя, как Стайлз никак не реагирует на его игриво-нежную сдержанность и не делает попыток вымыться сам, стал просто скрести его тело безо всяких намеков.

Это обыкновенная гигиена. Его мальчик должен быть чисто вымытым и аккуратным.

Но Стайлз не отреагировал, даже когда Дерек тронул ягодичную щель и запустил туда пальцы, намыливая анус, промежность, яички и член. Сдвинул кожицу крайней плоти, скрипя пальцами по уже чистой розовой головке. И ощутил, как мягко под руками.

Дерек припомнил: Стайлзу вот-вот должно было исполниться восемнадцать. И мягкость эта была пугающе неправильной.

- Все будет хорошо, – шептал оборотень засыпающему Стилински в спальне.

Мял мошонку, зная, как тот любит это; целовал сморщенную кожу сухими губами; сосал член.

Боже, как же усердно он ему сосал!

Но Стайлз, преодолевая дремоту, отворачивался к стенке, бормоча: “Отвали, Дерек”, машинально подставляя беззащитный зад; позволяя взять себя невозбужденного и равнодушного.

Дерек не брал. Шел под холодный душ и, не имея сил дрочить, плакал.

Сильный, успешный, богатый оборотень Дерек Хейл.

В общем, на третьей неделе анабиоза он позвонил Дитону.

- Еще раз, куда ты его отвез? – сухо и как-то холодно, вероятно из-за последнего их разговора, спрашивал врач. – На побережье, так. Публичные выходы были? Несколько раз? И один – на вечеринку. Инциденты? Ты знаешь, о чем я. Не было? Хорошо. И сколько вы пробыли вдали от дома?

Дерек отвечал честно. Уже потихоньку догадываясь, что натворил.

Признался и в остальном самоуправстве, прикрыв лицо ладонью, словно не хотел, чтобы Дитон его видел, хотя, будучи на внушительном расстоянии, он и так не мог.

- Потом я его таскал повсюду, но уже здесь.

- Ясно, – подозрительно спокойно сказал Дитон, и Дереку отчего-то показалось, что он, сидя за своим столом, прикрывает лицо рукой точно так же: устало и обреченно.

- Я думал, Стайлз переживает, что отпуск кончился и... мне захотелось продлить его уже здесь, – дальше Дерек стал объяснять предельно откровенно, как умел; как ему самому казалось, – знаешь, Алан, как бывает, вот ты дочитываешь книгу, действительно классную и она заканчивается. И ты сидишь, смотришь в пустоту, переживаешь последние главы, развязку, и думаешь – и это что, всё? Вот так? Теперь я никогда не смогу вернуться в начало? Или хотя бы всё повторить?

Дитон хмыкнул. Точно отдал должное проницательным рассуждениям психологичного Дерека. Но не согласился с его теорией совершенно.

- Он не грустит по вашему маленькому и единственному в его жизни приключению у океана и не сожалеет о невозврате в прошлое. То, что сейчас происходит с ним – компенсация, – непонятно и одновременно понятно объяснил он причины странного поведения Стайлза.

- Отходняк, да? – по-своему, по-нормальному переиначил Дерек.

- Можно и так это назвать, – невидимо кивнул Дитон. – Семь дней чужой обстановки для Стайлза обернулись семью днями анабиоза. Он восстанавливает силы. А ты снова и снова тянешь их из него, насильно социализируя. Поверь, Дерек, его учеба в колледже уже достаточный фактор нагрузки на психику. Ему не нужны подношения в виде романтических путешествий. Надеюсь, ты больше не будешь таким... э-э... недальновидным.

Прозвучало это весьма вежливо, но Хейл уловил, что на самом-то деле его попросту назвали тупым.

Странно как-то было – Дитон вообще не должен был отпускать от себя такого интересного и, что уж там, перспективного для его карьеры пациента. Но он отпустил, словно бы передоверил Дереку, устав наблюдать, как болезнь медленно, но верно калечит мозги хорошего мальчишки. Дерек осознал это только сейчас, когда не услышал от врача никаких иных претензий. Его всего-то обозвали тупым и то – иносказательно. И так же спокойно и безэмоционально психиатр продолжил рассуждать на тему рецидива Стайлза.

- В некотором роде он становится асоциален. Он привязан к тебе и вашей с ним территории, прости за такой термин. Смена декораций повлекла за собой сбой в хорошо, я не сомневаюсь, что хорошо, отлаженной системе. Надеюсь, ты приведешь ее в норму в скором времени. А лучше, если привезешь его ко мне, с его согласия, конечно.

Дерек многозначительно помолчал – молчание должно было дать понять Дитону, что внеплановых посещений “Кипарисов” не будет.

- Ладно. Ответь на пару вопросов, и я оставлю на время вас в покое, – снова неожиданно покладисто согласился Дитон, и в этом Дереку почудилась необъяснимая угроза.

- Задавай, – угрюмо сказал он в трубку, приготовившись к тому, что сейчас его снова будут психологически препарировать.

- Как давно появлялся двойник?

Дерек вздрогнул.

Чёрт. Кай.

Маленький негодник, заставивший его несколько недель назад страстно готовиться к их играм, он вспоминался забытым развратом, жаром между ног, и стояком, который приходил обычно ночью, в мокрых сновидениях. И отсутствие мальчишки, как и отсутствие секса впрочем, не вызывало никакой тревоги. Оно было логичным: Стайлзу было плохо, было не до игр, не до секса, не до Кая...

- Это что, важно? – слишком беспечно поинтересовался Дерек.

- А как же, – ответил врач, – Кай снимает нагрузку на мозг, забыл? Он разгружает Стайлза психологически, дает ему отдохнуть. И мы, кажется, обсуждали это, Дерек.

- Да, да, – припомнил волк и скривился, не принимая эти сухие профессиональные формулировки, которые были просто оскорбительны: для него Кай давно стал кем-то другим.

- Ты не ответил на вопрос. Когда он появлялся? – настаивал Дитон.

- Еще до нашего путешествия. Где-то... три недели назад.

Дерек сам поразился тому, как давно он не видел мальчишку. Он так легко снова принял классическую – двоичную – схему отношений, что даже забыл, что третий необходим им, как воздух.

- Ты мог бы немного и подумать своей головой, что это не есть нормально, – вот теперь открыто враждебно и недовольно произнес Дитон.

Дерек не принял его оскорбительно-трагический тон. Все так же легкомысленно предположил:

- Быть может, это к лучшему? Что его больше нет? А?

Он знал, что говорит глупость, но так отчаянно хотел в неё сейчас верить, что на минуту позволил себе этот дебильноватый оптимизм, как некое противоядие своей осведомленности.

Дитон, конечно, услышал лживые нотки в его голосе, но, сжалившись, подыграл. Еще раз объяснил ему, словно тупому: